Если только вы не Бред Питт.

Он не то чтобы увидел, но почувствовал, как рядом улыбнулась Джанин Тайлер. Он снова сосредоточился на экране и увидел, что сцена боя сменилась романтической.

И почему, спрашивается, он пригласил ее в кино, а не на ужин? С ужином оно как-то проще. А в кино он не был уже много лет. Возможно, подумалось ему, что где-то в глубине души он догадался, что кино понравится Джанин больше, чем ужин в маленьком дымном джаз-клубе. А почему он так решил? Он стал исследовать последовательность своих умозаключений, как человек с больным зубом исследует языком дыру и не может оторваться, невзирая на боль. Ответ был ослепительным и совершенно точным. Просто Джанин была как раз в том возрасте, когда человек любит голливудские блокбастеры и охотно принимает их эскапизм, не омрачая его скептицизмом усталой зрелости.

Да ведь она почти на двенадцать лет моложе его самого!

Он тяжело вздохнул. Он чувствовал себя старым. Очень старым.

В пабе «Лодка» — одном из двух пабов Труппа, — затевалась движуха. Второй паб назывался «Веселый лодочник», и Хиллари твердо решила его игнорировать. Пусть ей и пришлось причислить себя к лодочникам, но веселиться она по этому поводу не собиралась. Ну, а если в Труппе затевалась движуха, то, значит, начинались соревнования по игре в дартс.

Хиллари пробралась к стойке, намереваясь заказать большую порцию водки. Но она не успела даже открыть рот. За стойкой на другом конце сидел пудинг.

Тот, симпатичный. Которому она понравилась.

Он, конечно, тоже ее увидел, и по его приятному, с правильными чертами лицу пробежало выражение испуга, сменившееся легким смущением.

Обручального кольца он не носил, но Хиллари готова была поспорить, что где-то у него есть девушка. Через десять лет — она видела это как наяву, — он станет главным инспектором или даже суперинтендантом, будет женат, обзаведется положенным (два целых четыре десятых) количеством детей, новой машиной и неподъемной ипотекой.

Подошел Пол Дэнверс и кивком светловолосой головы указал на бар:

— Детектив Грин? Позвольте вас угостить.

Хиллари фыркнула.

— А вам разве положено? — Она чувствовала, что ведет себя, как вредный подросток, но какая к черту разница! — А если ваш сержант увидит, что вы ставите мне выпивку? Вдруг он потом будет на вас коситься?

Пол рассмеялся:

— Придется рискнуть.

Впрочем, после ее слов он действительно представил себе, как Кертис глубокомысленно поднимет бровь.

Он неловко заказал себе сидр, а Хиллари нехотя попросила водки, которую он ей и принес. Они устроились за столиком в глубине зала, подальше от распаленных игроков в дартс. Играли женщины из «Чайного дома», а уж им под горячую руку лучше не попадаться, особенно когда против них выходили суровые булочницы из «Очага хлебопека».

Хиллари ехидно усмехнулась.

— Ну как, удалось нарыть что-нибудь важное о моей беззаконной и в высшей степени подозрительной деятельности? Или, скажете, что не понимаете, о чем это я?

— Ничего такого я говорить не собирался, — с обезоруживающей серьезностью ответил он. — Вы не ездили отдыхать за границу, вам на лодку не доставляли дорогостоящих покупок, по крайней мере, таких, о которых нам было бы известно. Вы даже не стали покупать машину поновее, хоть бы и с рук.

— У меня «фольксваген». О новой машине можно не думать до… ну, еще лет десять точно.

Пол улыбнулся. Хиллари не ответила на улыбку. Она и в самом деле легко могла представить себя пятидесятилетнюю за рулем все того же автомобиля.

— Так как идет расследование? — спросила она, но тут же подняла ладонь. — Знаю, знаю. Извините за вопрос.

Отчего это я так разошлась, подумала она. Впрочем, водка помогла отогнать эту мысль.

Пол испытующе посмотрел на нее через столик.

— Почему же вы спросили?

Хиллари отвела взгляд, словно ребенок, которого поймали за тем, что он отрывает крылышки бабочке. Прекрасно. Только этого не хватало. Бар, водка и йоркширский пудинг в роли психотерапевта. Вот уж веселье так веселье — любой обзавидуется.

Мэл открыл калитку, ведущую в маленький, заросший сорняками сад, и настороженно огляделся. Перестроенный викторианский таунхаус — полное описание в трех словах. Самая настоящая коммуналка — тосты с фасолью и вечно полная корзина для стирки. Он и сам когда-то живал в этих клоповниках.

Давно. Очень, очень давно.

— Лучше не входите, — твердо сказала Джанин. — У меня соседки. И обе сейчас дома.

Само собой, мрачно подумал Мэл. Соседки. Он пригласил на свидание девушку, которая делит квартиру с двумя другими девицами. Мало того — вдобавок она еще и из его команды, пусть и временно. Что у него за дурацкая привычка думать членом вместо головы?

— Спокойной ночи, сэр, — сказала Джанин и сжала губы так, что ему послышался отчетливый щелчок. Мэл вздрогнул и посмотрел на нее. Когда абсурдность сказанного дошла до нее самой, Джанин ужасно смутилась, а он, не в силах сдержаться, расхохотался.

— Сэр… — Она поднялась на порог, а призрак поцелуя все маячил над ними, словно грозовая туча.

Но спустя мгновение Джанин остановилась, мечтая, чтобы земля у нее под ногами разверзлась и поглотила ее целиком, и вдруг тоже засмеялась.

— Простите, — выдавила она. — Это нервное.

Мэл вздохнул.

— Да уж. Зря я это все затеял.

Тут Джанин встала на цыпочки и поцеловала его.

И вдруг оказалось, что — нет, не зря. Просто он слишком давно не играл в эту игру. Второй развод не только открыл для него суровую реальность двойных алиментов, но и на какое-то время сообщил ему склонность к целибату. Но когда ее маленькие ладони легли на его плечи и упругое юное тело прижалось к его телу, он вновь ощутил знакомое волнение.

Джанин отпрянула, часто дыша.

— Я пойду.

По крайней мере, она хотя бы не стала добавлять это идиотское «сэр».

Мрачно кивнув, Мэл стал смотреть, как она отпирает дверь. Свет из прихожей упал на ее светлые волосы, и, когда она обернулась, чтобы закрыть дверь, на лице ее было написано неясное сожаление.

Едва волоча ноги, Хиллари добрела до «Мёллерна» и развесила одежду в крошечном гардеробе. Воды было мало, поэтому она почистила зубы и прополоскала рот буквально двумя пригоршнями. Давно надо было наполнить баки, но она день за днем откладывала эту задачу.

В животе у нее заурчало. В пабе она разрешила себе лишь салат, в то время как на самом деле ей до смерти хотелось бифштекса и пирога с почками. И картошки соте.

Подавив вздох, она нырнула под толстое одеяло.

Бездумно глядя в потолок, Мэл заметил на штукатурке длинную трещину, на которую не обращал внимания раньше. Он перекатился на живот. Ему бы хотелось, чтобы рядом с ним лежала Джанин Тайлер. Он соскучился по женщине у себя в постели. И не только для секса, но и для того, что бывает после секса. Запах согретых телом духов. Мягкое щекочущее прикосновение волос к щеке. Тепло другого тела.

Он перевернулся на бок.

Два развода его карьера еще выдержала, но третий сделает из него посмешище. А если у новой его пассии окажутся сержантские нашивки, что будут говорить вокруг? Ему позавидуют? Его зауважают? Молодежь — да, возможно. Но что скажут Маркус Донливи и остальные ему подобные?

Покачав головой, он закрыл глаза. Завтра придется вести себя очень осторожно.

Томми был на седьмом небе. Они с Джанин убили на эту работу почти весь день накануне и все утро сегодняшнего дня, и вот наконец дело пошло.

Хиллари о чем-то говорила с Мэлом, который остановился у ее стола, но, по всей видимости, они уже заканчивали. Томми поймал взгляд Джанин и встал; оба они остановились в нескольких ярдах от стола Хиллари. По какой-то непонятной причине Джанин решила предоставить инициативу ему. Вообще-то обычно она начинала говорить первой, ненавязчиво — но не хвастливо, о нет, — подчеркивая, что именно ее ум был залогом успешного разрешения проблемы. Но сейчас почему-то стояла молча, выжидая.