– Флавия, мы живем в разных мирах: ты, я – и тот человек, – сказал Брунетти. – Правила, по которым ты обычно общаешься со мной, со своей костюмершей, с коллегами, здесь неприменимы.

– А какие применимы?

Брунетти вскинул руки в общепринятом жесте, означающем растерянность.

– Понятия не имею! У этого человека свои правила.

Флавия потянулась к столу, посмотрела на лежащие там наручные часы и сказала:

– Уже почти полночь! Надеюсь, нас тут еще не заперли!

– Разве в театре нет ночного сторожа? – спросил комиссар.

– Они наняли сторожа после пожара, и он должен время от времени обходить все помещения. По крайней мере, так мне сказали.

– Может, поторопимся? – предложил Брунетти. – Я провожу тебя домой.

Флавия недоуменно посмотрела на него:

– Я думала, тебе ближе через Риальто.

Будничным тоном, словно сам в это верил, Брунетти сказал:

– Если я пройду через мост Академии, у меня это займет не больше десяти минут. – И, предвосхищая ее вопрос, добавил: – Собирайся, и пойдем! Ты и так сегодня слишком долго пробыла в театре.

Флавия снова глянула на часы.

– Гвидо, завтра уже наступило.

Он улыбнулся и повторил:

– Собирайся! Одевайся, и пойдем!

Флавия прошла в ванную, и оттуда послышались привычные звуки – плеск воды в раковине, стук упавшей туфли, шелест ткани, после чего дверь открылась и вышла Флавия в коричневых юбке и жакете и туфлях на низких каблуках; на лице у нее был легкий макияж. Брунетти мысленно возблагодарил небеса за то, что живет в стране, где женщина, минуту назад говорившая, что боится за свою жизнь, тем не менее подводит глаза карандашом и красит губы ради десятиминутной прогулки по ночному безлюдному городу.

Они не сразу решили, как быть с колье. В конце концов Флавия замотала его в бумагу, а затем обернула сверток белым полотенцем и сунула в пластиковый пакет. Пакет, в свою очередь, был уложен в темно-зеленую полотняную сумку с длинными ручками – Брунетти заметил на ней логотип лондонского книжного магазина Daunt Books. Флавия передала сумку своему спутнику, и тот повесил ее на плечо.

Из гримерной Флавия вышла первой, Брунетти – следом за ней. Пока ождали лифт, в кармане ее жакета зажужжал мобильный. Они изумленно переглянулись. Флавия быстро вытащила телефон и посмотрела на экран. Выражение ее лица моментально смягчилось, когда она увидела имя звонившего. Она посмотрела на Брунетти и сказала:

– Это Фредди.

Потом приняла звонок:

– Ciao, Фредди!

Ее голос звучал абсолютно непринужденно – счастливый, спокойный, с ноткой любопытства.

Двери лифта открылись, и они вошли в кабину.

– Да-да, я знаю. Прости, что не позвонила, но сегодня у меня просто наплыв поклонников, пришлось долго подписывать программки и диски… – Продолжительное молчание. – Да, я обещала, но было столько людей, столько внимания, а для меня это такая радость, что я забыла обо всем на свете! Прости меня, пожалуйста! Фредди, мне очень стыдно. – Выслушав тираду собеседника, она сказала: – Я уже выхожу из театра.

Лифт остановился. Дверцы открылись. Флавия вышла в коридор, подождала, пока выйдет Брунетти, и, видя, что он направляется к выходу, удержала его за рукав.

– Не волнуйся за меня, Фредди! У меня сегодня самый надежный на свете провожатый: Гвидо Брунетти! Говорит, вы вместе учились в школе. Он заглянул ко мне после спектакля, мы немного поговорили. – Пауза. – Да, я рассказала ему о том вечере и о цветах, поэтому он и пришел ко мне в театр. Мы сейчас выходим оттуда вместе.

Она посмотрела на комиссара. Тот кивнул.

– Фредди, не нужно! Гвидо сказал, что проводит меня домой. – Флавия наклонила голову и чуть отвернулась. – Это лишнее, правда! – Внезапно она засмеялась – непритворным заливистым смехом. – Ты болван, Фредди! И всегда был таким. Ладно, встретимся на мосту. Но если придешь в пижаме, станет ясно, что ты соврал!

Она выключила мобильный и сунула его обратно в карман. Брунетти невольно задался вопросом: куда она его прячет на время представления?

– Фредди тревожится, – пояснила Флавия. – Да ты и сам все слышал. Говорит, что еще не ложился и встретит нас на мосту, чтобы тебе не пришлось провожать меня до самого дома. Нашему Фредди только дай повод поволноваться… – И добавила, направляясь к выходу: – Это в его стиле.

В кабинке капельдинера уже обосновался ночной сторож. Он пил что-то из металлической крышки термоса. На столе лежал надкушенный сэндвич.

– Добрый вечер, синьора! – сказал сторож. – Вас сегодня столько народу дожидалось. – Он поднял свой «бокал», словно приветствуя невидимую толпу. – Но все уже разошлись.

Флавия повернулась к Брунетти и сказала удивленно:

– Со мной это впервые. Я просто забыла о них.

Сторож прищурился, рассматривая ее спутника, а когда Брунетти ответил ему взглядом в упор, продолжил чаепитие.

Флавия пожала плечами.

– Сделанного не воротишь, – пробормотала она себе под нос, попрощалась со сторожем, открыла дверь и вышла на калле.

И повернула направо, к кампо Сан-Фантин. Брунетти хотел было вмешаться, сказать, что лучше свернуть налево, но потом вспомнил, что та, другая улица – темная и узкая. Возле гостиницы Флавия снова свернула, и комиссар предоставил ей самой выбирать дорогу. У театра не было ни души, но это еще ничего не значило. Чтобы попасть домой, Флавии предстояло перейти через мост Академии. Разумеется, Фредди ее там встретит, но в этом месте певицу мог поджидать кто-нибудь еще.

Освещение в городе поменяли лет десять назад, но Брунетти до сих пор не мог к этому привыкнуть и смириться с тем, какими светлыми стали ночи: кое-кто из его друзей даже говорил, что можно преспокойно читать, лежа в кровати, – уличного света для этого вполне достаточно. Однако тут, возле подземного перехода, по которому им предстояло проследовать к узкой улочке, ведущей к кампо Сант-Анджело, Брунетти обрадовался этой иллюминации.

Когда они вышли на площадь, Флавия спросила:

– Ты часто это делаешь?

– Что именно? Провожаю женщин домой?

– Нет. Не звонишь домой, задерживаясь за полночь.

– А, это! Паола только обрадуется тому, что сможет почитать в тишине, без помех.

– Обрадуется, что тебя нет дома? – уточнила Флавия с явным изумлением.

– Нет, ей больше нравится, когда я дома. И она, наверное, не ляжет спать до моего прихода. Но когда Паола читает, ей все равно, есть кто-то дома или нет. Она ничего не замечает.

– Почему?

Этот вопрос Брунетти задавали множество раз. Для заядлых книгочеев, таких, как они с Паолой, чтение было деятельностью, а не времяпрепровождением, и в присутствии кого-либо еще просто не было необходимости. Дети отвлекали Гвидо, и он завидовал способности жены погружаться в текст, полностью игнорируя окружающих. Конечно, большинству это покажется странным, едва ли не бессердечным, поэтому он сказал:

– Так уж ее воспитали. Паола много читала в одиночестве, это вошло у нее в привычку.

– Она выросла в том доме? – поинтересовалась Флавия. – В палаццо?

– Да, она жила там до последнего курса универа, когда мы с ней познакомились, а потом уехала заканчивать образование.

– Уехала из Италии? – спросила Флавия.

– Да.

Брунетти подумал, не поступят ли так же его собственные дети, причем уже очень скоро.

– А куда она уехала?

– В Оксфорд.

– В Англию? – Флавия остановилась, чтобы посмотреть на него.

– Не в Миссисипи, – выдал Брунетти привычный ответ.

– Что-что? – растерялась Флавия.

– В американском штате Миссисипи тоже имеется свой Оксфорд, а там есть университет, – пояснил он.

– Ясно. – Флавия зашагала дальше по улице. – Вы познакомились, и Паола уехала за границу. Надолго?

– Всего на полтора года.

– Всего?

– Курс был трехгодичный, но она уложилась в полтора.

– Как так?

Брунетти улыбнулся.

– Думаю, потому что она очень быстро читает.