Джордж не может выдавить из себя ни слова, потому что мой кулак у его лица. Я замахиваюсь левой рукой и бью его левым хуком, а затем наношу удар в почку. Прежде чем он успевает упасть, я сжимаю его горло и поднимаю в нескольких сантиметрах над землёй.

— Я должен убить тебя за то, что ты так о ней говоришь, — рычу я. Его лицо становится багровым, и я могу думать только о том, что он не сможет говорить, если не сможет дышать, а он не сможет дышать, если умрёт.

— Остин! Я смутно различаю успокаивающий голос, произносящий мое имя, но я окутан облаком ярости. Затем чья-то нежная рука начинает поглаживать меня по спине, расслабляя мышцы, и когда я снова слышу свое имя, на этот раз оно звучит отчетливее. — Остин. Опусти его, малыш. Он того не стоит. — Я поворачиваю голову на успокаивающий звук и вижу прекрасное лицо моей маленькой звездочки. — Отпусти его, пожалуйста, — так мило просит она, что я не могу не подчиниться. Я разжимаю руку и едва замечаю, как Джордж падает на землю, а я притягиваю Николь к себе.

Меня всё ещё трясёт, но ярость постепенно отступает. Я смотрю поверх её головы и вижу, как к нам приближается Тай с прижатым к уху телефоном. Я жду, что он надерёт мне задницу, но он лишь с отвращением смотрит на Джорджа. «Уберите его со съёмочной площадки», — рявкает он, указывая на пару охранников, которых я не заметил.

«У Остина будут проблемы?» — спрашивает Николь у Тая. В её голосе слышится беспокойство, а руки крепче сжимают мою талию.

Он качает головой, набирая другой номер. «Нет. Мне предстоит разобраться с кучей проблем, задействовать множество связей, но у этого парня уже есть иски о сексуальных домогательствах, и студия устала от его дерьма». Он с минуту быстро говорит в телефон, затем прикрывает трубку рукой и говорит: «Они не хотят снова ждать. Они собираются повысить Джеки до режиссёра».

В ответ я приподнимаю подбородок, давая понять, что я всё слышал и согласен с этим решением. Я пару раз работал с Джеки в качестве помощника режиссёра, и она хороша в своём деле. Она должна была быть главным режиссёром с самого начала.

Николь тянет меня за рубашку, и я опускаю взгляд и вижу, что она с любопытством смотрит на меня. «Ты попросил сценаристов вырезать все интимные сцены, кроме нескольких поцелуев?»

Я решительно киваю. «Твои прикосновения, сладкие стоны — всё это только для меня. Я с трудом могу представить, что кто-то увидит, как ты выглядишь после страстного поцелуя. Я согласился на это только потому, что это покажет всему миру, что ты моя».

Тай фыркает. «И потому что он знает, что никогда не добьётся от тебя согласия на то, чтобы тебе набили его имя на лбу».

— Заткнись на хрен, Тайсон, — рычу я.

«Думаешь, если ты будешь целовать меня на экране, люди перестанут сплетничать о том, с кем я встречаюсь?» — она смеётся и качает головой.

Я беру её за щёки и поднимаю её лицо, чтобы наши взгляды встретились. «Может, и не полностью. Но кольцо на твоём пальце и округлившийся животик должны помочь».

Глава 8

Николь

Я смотрю на Остина, думая, что он не может быть серьёзен в своём заявлении, но выражение его лица не оставляет места для сомнений. В его тёмных глазах нет ни капли юмора. Вместо этого в них читается непоколебимая решимость, и она на сто процентов сосредоточена на мне. — Ты правда это имеешь в виду?

«О том, чтобы надеть тебе на палец кольцо и зачать ребёнка?» — уточняет он. Я нерешительно киваю, не зная, боюсь ли я, что ошибаюсь… или что я права. Он довольно ухмыляется и опускает руку на мой живот. «Я уже начал готовиться ко второму, а насчёт первого у меня есть план».

Я начинаю с того, что... мне требуется мгновение, чтобы осознать смысл сказанного. Когда я это делаю, Остину приходится удерживать меня от падения на землю, потому что ноги меня не держат. Всего двадцать четыре часа назад я была девственницей, но с тех пор он много раз входил в меня. Настолько много, что «много» — это ещё мягко сказано. Я так наполнена им, что удивляюсь, как его сперма не вытекает из меня спустя несколько часов. Я смутно припоминаю, что мы начали разговор о контрацепции, но... вот чёрт. «Ты мог бы сделать так, чтобы я забеременела!»

Моё тихое шипение было настолько тихим, что его мог услышать только Остин, но по забавному фырканью Тайсона я поняла, что оно было не таким тихим, как я думала. Мне очень неловко, но у меня нет времени переживать из-за этого, потому что один из ассистентов режиссёра кричит: «Хейс и Каллахан, вас ждут на съёмочной площадке».

Остин бросает на бедную девушку злобный взгляд за то, что она нас перебила. Я понимаю его раздражение — в конце концов, мы говорим о возможности завести ребёнка, — но она не виновата, что пришла в неподходящий момент. Я виновато улыбаюсь ей и оттаскиваю Остина, чтобы он не отпугнул её от работы, которая ей, вероятно, нужна. «Давай. Мы закончим этот разговор после работы. Я не хочу опаздывать. Это только заставит меня нервничать ещё больше».

— Нервничаешь? — переспрашивает Остин, кладёт руку мне на плечо и притягивает к себе. — Не волнуйся, маленькая старлетка. В сегодняшнем списке сцен без меня нет. Я буду рядом с тобой на каждом этапе.

Я прищуриваюсь. «Почему у меня такое чувство, что ты как-то связан с сегодняшним расписанием?»

— Как ты догадалась? — Его глаза блестят, и он подмигивает мне. — Когда Тайсон позвонил вчера вечером, я попросил его убедиться, что сегодня мы будем снимать только вместе.

«Вот он, пытается присвоить себе все заслуги, хотя оказалось, что они уже планировали сосредоточиться на сценах с вами обоими», — бормочет Тайсон у нас за спиной.

— Попался, — усмехаюсь я, наслаждаясь шутками этих двоих.

Остин слегка сжимает мою руку, когда мы подходим к съёмочной площадке. «Конечно, хочу. Мне нужно поработать над этим, если я хочу произвести впечатление на самую красивую девушку в мире».

Я обнимаю его за талию. «Не глупи».

«Ты что, не слышала? Дурачиться на съёмочной площадке — моя специализация». Я смеюсь, думая, что он шутит, чтобы рассмешить меня и помочь расслабиться. С момента нашей встречи он был таким серьёзным, что сложно представить его шутником. Но примерно через час я понимаю, что он говорит совершенно серьёзно, когда мы делаем четвёртый дубль первой сцены, и я смеюсь так сильно, что по щекам текут слёзы. Визажист ворчит, когда они приходят на съёмочную площадку, чтобы привести меня в порядок... снова. Затем, во время следующего дубля, я по-настоящему понимаю, что он имел в виду, когда разыгрывал меня.

По сюжету моему персонажу исполняется восемнадцать, и персонаж Остина устраивает наше первое официальное свидание, чтобы отпраздновать это событие. Мы только что закончили романтический ужин на двоих, и после того, как официант убрал наши тарелки, он положил передо мной красиво упакованный подарок.

«Этот ужин уже сам по себе такой чудесный сюрприз. Тебе не нужно было ничего покупать и для меня», — восклицаю я, прижав кончики пальцев к губам в жесте удивления.

Он с улыбкой пододвигает подарок ближе ко мне. «Я слишком долго ждал возможности побаловать тебя так, как ты того заслуживаешь. Теперь, когда я могу это сделать, я воспользуюсь любой возможностью, красавица».

Я улыбаюсь ему сквозь слёзы, и они катятся по моим щекам, пока я осторожно разворачиваю подарок. Я напоминаю себе, что нужно изобразить удивление, когда я поднимаю крышку и вижу мольберт, краски и кисти, которые были там в течение последних трёх дублей. Только на этот раз мне не нужно притворяться. Я испытываю неподдельный восторг, потому что из коробки вылетает рой оранжевых и чёрных бабочек.

— Как? Что? О боже, — выдыхаю я, широко раскрыв глаза и наблюдая за кружащими бабочками-монархами.

Остин придвигается на стуле ближе ко мне и наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо: «Тебе нравится?»

— Это потрясающе. Я никогда не видела ничего подобного. — Он кладёт руку на спинку моего стула, и я придвигаюсь ближе к нему. — Не могу поверить, что ты сделал это для меня. Ты не боишься, что у тебя будут проблемы из-за того, что ты развлекаешься, пока мы должны сниматься?