1830 К *** («Когда твой друг с пророческой тоскою…») Когда твой друг с пророческой тоскою Тебе вверял толпу своих забот, Не знала ты невинною душою, Что смерть его позорная зовет, Что голова, любимая тобою, С твоей груди на плаху перейдет; Он был рожден для мирных вдохновений, Для славы, для надежд; но меж людей Он не годился – и враждебный гений Его душе не наложил цепей; И не слыхал Творец его молений, И он погиб во цвете лучших дней; И близок час… и жизнь его потонет В забвенье, без следа, как звук пустой; Никто слезы прощальной не уронит, Чтоб смыть упрек, оправданный толпой, И лишь волна полночная простонет Над сердцем, где хранился образ твой! 1830
Мой дом Мой дом везде, где есть небесный свод, Где только слышны звуки песен, Все, в чем есть искра жизни, в нем живет, Но для поэта он не тесен. До самых звезд он кровлей досягает, И от одной стены к другой — Далекий путь, который измеряет Жилец не взором, но душой. Есть чувство правды в сердце человека, Святое вечности зерно: Пространство без границ, теченье века Объемлет в краткий миг оно. И Всемогущим мой прекрасный дом Для чувства этого построен, И осужден страдать я долго в нем, И в нем лишь буду я спокоен. 1830 Могила бойца (Дума) I Он спит последним сном давно, Он спит последним сном, Над ним бугор насыпан был, Зеленый дерн кругом. II Седые кудри старика Смешалися с землей: Они взвевались по плечам За чашей пировой. III Они белы, как пена волн, Биющихся у скал; Уста, любимицы бесед, Впервые хлад сковал. IV И бледны щеки мертвеца, Как лик его врагов Бледнел, когда являлся он Один средь их рядов. V Сырой землей покрыта грудь, Но ей не тяжело, И червь, движенья не боясь, Ползет через чело. VI На то ль он жил и меч носил, Чтоб в час вечерней мглы Слетались на курган его Пустынные орлы? VII Хотя певец земли родной Не раз уж пел об нем, Но песнь – все песнь; а жизнь – все жизнь! Он спит последним сном. 1830 Пир Асмодея (Сатира) У беса праздник. Скачет представляться Чертей и душ усопших мелкий сброд, Кухмейстеры за кушаньем трудятся, Прозябнувши, придворный в зале ждет. И вот за стол все по чинам садятся, И вот лакей картофель подает, Затем что самодержец Мефистофель Был родом немец и любил картофель. По правую сидел приезжий <Павел>, По левую начальник докторов, Великий Фауст, муж отличных правил (Распространять сужденья дураков Он средство нам превечное доставил). Сидят. Вдруг настежь дверь и звук шагов; Три демона, войдя с большим поклоном, Кладут свои подарки перед троном. 1-й д е м о н (говорит) Вот сердце женщины: она искала От неба даже скрыть свои дела И многим это сердце обещала И никому его не отдала. Она себе беды лишь не желала, Лишь злобе до конца верна была. Не откажись от скромного даянья, Хоть эта вещь не стоила названья. «С’еst trop commun! [10] – воскликнул бес державный С презрительной улыбкою своей.— Подарок твой подарок был бы славный, Но новизна царица наших дней; И мало ли случалося недавно, И как не быть приятных мне вестей; Я думаю, слыхали даже стены Про эти бесконечные измены». 2-й д е м о н На стол твой я принес вино свободы; Никто не мог им жажды утолить, Его земные опились народы И начали в куски короны бить; Но как помочь? кто против общей моды? И нам ли разрушенье усыпить? Прими ж напиток сей, земли властитель, Единственный мой царь и повелитель. Тут все цари невольно взбеленились, С тарелками вскочили с мест своих, Бояся, чтобы черти не напились, Чтоб и отсюда не прогнали их. Придворные в молчании косились, Смекнув, что лучше прочь в подобный миг; Но главный бес с геройскою ухваткой На землю выплеснул напиток сладкой. |
