1831 К *** («Дай руку мне, склонись к груди поэта…») Дай руку мне, склонись к груди поэта, Свою судьбу соедини с моей: Как ты, мой друг, я не рожден для света И не умею жить среди людей; Я не имел ни время, ни охоты Делить их шум, их мелкие заботы, Любовь мое все сердце заняла, И что ж, взгляни на бледный цвет чела. На нем ты видишь след страстей уснувших, Так рано обуявших жизнь мою; Не льстит мне вспоминанье дней минувших, Я одинок над пропастью стою, Где все мое подавлено судьбою; Так куст растет над бездною морскою, И лист, грозой оборванный, плывет По произволу странствующих вод. 1831
Из Андрея шенье За дело общее, быть может, я паду Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу; Быть может, клеветой лукавой пораженный, Пред миром и тобой врагами униженный, Я не снесу стыдом сплетаемый венец И сам себе сыщу безвременный конец; Но ты не обвиняй страдальца молодого, Молю, не говори насмешливого слова. Ужасный жребий мой твоих достоин слез, Я много сделал зла, но больше перенес. Пускай виновен я пред гордыми врагами, Пускай отмстят; в душе, клянуся небесами, Я не злодей, о нет, судьба губитель мой; Я грудью шел вперед, я жертвовал собой; Наскучив суетой обманчивого света, Торжественно не мог я не сдержать обета; Хоть много причинил я обществу вреда, Но верен был тебе всегда, мой друг, всегда; В уединении, среди толпы мятежной, Я все тебя любил и все любил так нежно. 1831 Мой демон 1 Собранье зол его стихия; Носясь меж темных облаков, Он любит бури роковые, И пену рек, и шум дубров; Он любит пасмурные ночи, Туманы, бледную луну, Улыбки горькие и очи, Безвестные слезам и сну. 2 К ничтожным, хладным толкам света Привык прислушиваться он, Ему смешны слова привета И всякий верящий смешон; Он чужд любви и сожаленья, Живет он пищею земной, Глотает жадно дым сраженья И пар от крови пролитой. 3 Родится ли страдалец новый, Он беспокоит дух отца, Он тут с насмешкою суровой И с дикой важностью лица; Когда же кто-нибудь нисходит В могилу с трепетной душой, Он час последний с ним проводит, Но не утешен им больной. 4 И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня, И ум мой озарять он станет Лучом чудесного огня; Покажет образ совершенства И вдруг отнимет навсегда И, дав предчувствия блаженства, Не даст мне счастья никогда. 1831 Желание («Зачем я не птица, не ворон степной…») Зачем я не птица, не ворон степной, Пролетевший сейчас надо мной? Зачем не могу в небесах я парить И одну лишь свободу любить? На запад, на запад помчался бы я, Где цветут моих предков поля, Где в замке пустом, на туманных горах, Их забвенный покоится прах. На древней стене их наследственный щит И заржавленный меч их висит. Я стал бы летать над мечом и щитом, И смахнул бы я пыль с них крылом; И арфы шотландской струну бы задел, И по сводам бы звук полетел; Внимаем одним и одним пробужден, Как раздался, так смолкнул бы он. Но тщетны мечты, бесполезны мольбы Против строгих законов судьбы. Меж мной и холмами отчизны моей Расстилаются волны морей, Последний потомок отважных бойцов Увядает средь чуждых снегов; Я здесь был рожден, но нездешний душой… О! зачем я не ворон степной?.. 1831 Атаман 1 Горе тебе, город Казань, Едет толпа удальцов Собирать невольную дань С твоих беззаботных купцов. Вдоль по Волге широкой На лодке плывут; И веслами дружными плещут, И песни поют. 2 Горе тебе, русская земля. Атаман между ними сидит; Хоть его лихая семья, Как волны, шумна – он молчит; И краса молодая, Как саван бледна, Перед ним стоит на коленах. И молвит она: 3 «Горе мне, бедной девице! Чем виновна я пред тобой? Ты поверил злой клеветнице; Любим мною не был другой. Мне жребий неволи Судьбинушкой дан; Не губи, не губи мою душу, Лихой атаман». |
