На мой взгляд, Николай Сосновский рассказывал не слишком существенные подробности, но я не стал его перебивать.

– Юрий Андреевич достал из сейфа завещание и прочитал его, – медленно сказал Николай и в отчаянии посмотрел на меня. – Саша, мой отец лишил меня наследства.

– Полностью? – не поверил я. – За что? В чем ты провинился?

Николай Сосновский покачал головой.

– Нет, не полностью. Отец оставил мне дом в столице, титул и весь наличный капитал… Но загородное имение и Сосновский лес – все ушло в чужие руки!

Он в отчаянии посмотрел на меня.

– Саша, что это значит? Я ничего не понимаю. Я всю ночь бродил по городу и думал, но так и не смог ничего понять.

– Кому твой отец отписал загородное имение и корабельный лес? – спросил я.

– Этому самому купцу, – ответил Сосновский.

– Как его фамилия? – уточнил я, подвигая к себе лист бумаги.

– Порфирьев, – ответил Николай. – Он откуда-то из Вологды. Кажется, торгует рыбой и солью.

– Ты раньше знал его?

– Нет, я никогда его не видел.

– Понятно.

Я сделал карандашом пометку на бумаге.

– Но не это самое страшное, Саша, – настойчиво сказал Николай. – Имение, лес – это все не важно.

Он посмотрел на меня.

– После смерти отца ко мне должен был перейти наш родовой магический дар. Ты слышал о нем?

– Краем уха, – кивнул я. – Ну так что же?

– Дара нет. Наш родовой дар достался кому-то другому… я не знаю, кому.

Николай запустил руку за ворот измятой рубашки и вытащил золотой медальон на тонкой цепочке. Со злостью рванул его, и цепочка лопнула. Сосновский швырнул медальон на пол.

– Что это? – спросил я.

Он не ответил. Тогда я встал и сам поднял вещицу.

Это было деревце в палец величиной, выполненное из золота. Сосна, насколько я мог судить.

– Это ваш родовой амулет? – спросил я.

Николай Сосновский молча кивнул и закрыл лицо руками.

– Возьми его, – сказал я, протягивая ему амулет. – Он тебе еще пригодится.

Мой магический дар осторожно шевельнулся в груди. Ситуация была не просто необычная. Она не укладывалась в голове.

Вернувшись за стол, я задумчиво постучал карандашом по столешнице. Николай Сосновский никак на это не отреагировал. Так и сидел, опустив голову и закрыв ладонями лицо.

– Что ты думаешь об этом? – беззвучно послал я зов дому.

Дом ответил коротким сигналом. Он недоумевал вместе со мной.

– Да, я тоже ничего не понимаю, – согласился я. – Ладно, разберемся.

Осторожно постучав в дверь, вошел Игнат с полным графином воды.

– Игнат, накрой, пожалуйста, завтрак на двоих, – попросил я его. – Мы с Николаем Дмитриевичем будем завтракать вместе.

– Сделаю, ваше сиятельство, – понятливо кивнул Игнат.

– Коля, я приглашаю тебя остаться к завтраку, – сказал я Сосновскому. – Тебе нужно поесть. Судя по всему, с тобой произошла темная история. В ней много непонятного. Поэтому за едой ты расскажешь мне все подробно.

Николай Сосновский с надеждой посмотрел на меня.

– У меня есть деньги, Саша, – сказал он. – Я могу заплатить. Я заплачу, сколько скажешь. Только помоги. Ты же Тайновидец. Ты должен разобраться в том, что случилось.

– О деньгах мы поговорим позже, – кивнул я. – Сначала тебе нужно поесть. Идем.

Игнат накрыл завтрак на кухне. Я взглядом показал ему, что он может идти, и чуть ли не силой усадил Сосновского за стол.

– Сделаем так, – сказал я, – ты будешь есть, а я буду задавать тебе вопросы. Постарайся отвечать честно.

– Хорошо, – послушно кивнул Николай.

– Расскажи мне, в каких отношениях ты был со своим отцом? Между вами были какие-то ссоры, разногласия?

– Ничего такого не было, – покачал головой Николай. – У нас были прекрасные отношения, правда, Саша. Я с самого детства помогал отцу в делах. Учился у него, как выращивать лес, как заключать договора. Отец был мной доволен, он сам много раз об этом говорил.

– Хорошо, – кивнул я, – постарайся успокоиться. От чего умер твой отец?

– Он заразился болотной лихорадкой, – сказал Николай Сосновский. – Это обнаружилось слишком поздно. Он чувствовал себя не очень хорошо, но не хотел обращаться к целителям. А потом целители уже ничего не могли сделать. Он болел две недели, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже, пока, наконец…

Николай Сосновский замолчал, механически тыкая вилкой в тарелку.

– А во время болезни твоего отца не происходило чего-нибудь подозрительного? – спросил я. – Может быть, в вашем доме появились какие-то люди? Может быть, ты видел вокруг дома незнакомцев? Или еще что-нибудь. Постарайся вспомнить все. Любую мелочь.

Николай Сосновский беспомощно наморщил лоб.

– Нет, ничего такого не было, – сказал он. – К нам никто не приезжал. Мы с отцом живем вдвоем в загородном поместье, не считая слуг и работников.

– Может быть, с кем-то из них были ссоры?

– Нет. Все слуги работают у нас очень давно. Новых людей отец в последнее время не нанимал. Все было как обычно, пока он не заболел.

Николай Сосновский опустил вилку и посмотрел на меня.

– Было, Саша, – неожиданно сказал он. – Несколько раз отец звал меня к себе в комнату под разными пустяковыми предлогами. Мне показалось, что он хотел мне что-то сказать, хотел в чем-то признаться. Но он так ничего и не сказал. Теперь я догадываюсь. Наверное, он хотел поговорить со мной о завещании.

– Может быть, – согласился я.

– Но почему он этого не сделал? – срывающимся голосом спросил Сосновский. – Почему он молчал до самого конца? Почему он меня обманул?

– Постарайся успокоиться, Коля, – повторил я. – Мы все выясним.

– Да, – кивнул Николай. – Саша, можно мне еще воды?

– Конечно.

Я наполнил стакан водой и подал ему.

– Я бы сварил тебе кофе, но после нашего разговора тебе нужно будет поспать. А сейчас расскажи мне о церемонии оглашения завещания. Постарайся ничего не упустить.

– Хорошо, – кивнул Николай. – Оглашение завещания было назначено вчера, на девять часов вечера, в кабинете Юрия Андреевича Стригалова. Я приехал вовремя. И очень удивился, увидев там этого Порфирьева. Я думал, что мы с Юрием Андреевичем будем вдвоем, ведь других наследников у моего отца не было.

– Ты спросил Порфирьева, зачем он приехал?

– Нет, – покачал головой Коля. – Все случилось очень быстро, я просто не успел. Николай Андреевич достал из сейфа конверт с завещанием и показал нам печать.

– Печать была не тронута? – уточнил я.

– Нет, – ответил Сосновский. – Николай Андреевич сломал печать при нас. Достал из конверта завещание и прочитал его вслух. Об условиях завещания ты уже знаешь.

– Кто составлял это завещание? – спросил я. – Твой отец сам его написал?

– Нет, – покачал головой Николай. – Завещание составлял Юрий Андреевич. Но внизу стоит подпись отца. Я в этом уверен, я ее видел.

– Ты потребовал у Юрия Андреевича объяснений? – спросил я.

– Конечно. Я был возмущен. Но Юрий Андреевич сказал, что выполнял волю моего отца. Отец просил ничего не говорить мне до его смерти, и Юрий Андреевич просто выполнил его распоряжение.

– В завещании были хоть какие-то объяснения? – спросил я, – почему твой отец лишил тебя наследства?

– Нет, – ответил Сосновский, – никаких объяснений не было.

– Коля, расскажи мне подробнее про этого адвоката Стригалова, – попросил я.

– Я не знаю, что тебе рассказать, Саша, – пожал плечами Сосновский. – Его зовут Юрий Андреевич Стригалов. Он советник юстиции и давний друг моего отца.

– Юрий Андреевич участвовал в ваших торговых делах, связанных с корабельным лесом? – спросил я.

– Насколько я знаю, нет, – ответил Сосновский. – Он занимался личными делами отца.

– Хорошо, – кивнул я. – Когда ты был вчера в его кабинете, тебе не показалось, что Стригалов и Порфирьев хорошо знакомы друг с другом?