Есть совсем не хотелось, он едва заставил себя проглотить кусок пирога и ломоть свежей ветчины, заботливо доставленной Гордеем. Интересно, отправил ли приказчик телеграмму моей жене, думал он. Я даже не спросил у него. Думаю, что отправил. Надо бы, по идее, давно съездить домой.

Вечером он вновь тщательно оделся и, обрызгав себя одеколоном, поплелся к дому Борисовых. Всё семейство находилось в зале на первом этаже большого дома помещика Р-ского. Он вошёл в открытые двери и приветливо поздоровался с хозяевами. Юрий Владимирович и Наталья с радушием приняли его. Они оба сидели в креслах и о чём-то оживленно спорили. Михаил прислушался к их беседе. Они говорили о поэзии, сравнивая стихи двух, каких-то неизвестных Гладышеву поэтов. Михаил сел и с деланной улыбкой принялся кивать и поддакивать Борисовым в их споре. Он пытался вставлять какие-то жутко умные, но вымученные сентенции, а сам то и дело скользил глазами по залу и коридору, ведущему в другую комнату. Барбары нигде не было. К счастью, в комнате не было и Анны Генриховны.

«Ну, где же она? – напряженно думал он. – Куда могла сбежать? Отчего она не спускается в гостиную? А может, она ушла гулять? Как бы половчее расспросить о том, куда подевалась Натальина подруга…»

– А что, господа хорошие, – шутливо произнёс он. – Вы сегодня только вдвоём свой вечер коротаете? Где у нас Анна Генриховна?

– Мама ушла к соседям. Через версту от нас живет её подруга, одна старая генеральша.

– Вот как? – с неизменной и довольно любезной улыбкой кивнул Гладышев. – А Барбара Александровна где же?

– А Барбара долго спала, а потом ушла гулять по своим берегам и рощам. Думаю, что должна до темноты вернуться.

В ответ Михаил лишь кивнул, стараясь напустить на себя как можно более равнодушный вид.

– А завтра к нам приезжает наша любимая гостья, моя племянница Раечка, – радостно сообщил румяный Юрий.

– Вот как-с?

– Да, вы приходите, я вас непременно познакомлю. Вообразите, моя дражайшая племянница совершенно необыкновенное существо. Ей всего шестнадцать, но это, право, сущий чертёнок в юбке. Бойка, подвижна, смешлива. Танцует лучше всех в институте. На всех балах – первая прима. Парфетка и отличница. На следующий год у неё выпускные экзамены. А нынче вот, летние вакации начались. Она сдала все экзамены досрочно и едет к нам на пару недель. А потом к родителям в Саратов. Верите, за ней женихи в очередь выстраиваются.

В ответ на его тираду, Наталья Павловна отчего-то надменно кивнула.

– Да, она очень хороша. Правда, мы её не видели уже почти год. Должно быть, за это время она ещё сильнее расцвела.

– Всенепременно познакомлюсь я с вашей милой племянницей. Заинтригован и умираю от любопытства. Есть желание, взглянуть на сей цветок. Достанется же кому-то такое счастье.

– Ой, у неё такие женихи… Все богачи. Ведь всем одарена чертовка. Всё при ней.

– Угу, – кивнула Наталья. – Ей бы только скромности хоть немного занять.

– Ну, Наточка, не будь такой ханжой. Не превращайся в старую тётушку, осуждающую молодых.

– Вот ещё! – вспыхнула Наталья.

– Раечка ведь, в сущности, ещё ребенок. Вот выйдет замуж и непременно остепенится.

После рассказа о некой мифической Раечке, до которой Гладышеву не было никакого дела, в комнате нависла недолгая пауза. Потом Наталья встрепенулась:

– Я прикажу поставить самовар. Сейчас попьём чаю. А чуть позднее будет и ужин.

– Нет, Наталья Павловна, благодарю вас, но я, пожалуй, не стану пить чаю. Перед тем, как пойти к вам, я пил и чай, и плотно ужинал. Пойду лучше в рощу прогуляюсь или вдоль берега Сиворки. Душно везде.

– Да, у нас душно, – согласилась Наталья. – Видимо, скоро гроза будет. Лишь бы мама успела до грозы вернуться.

– Похоже, вы правы, быть грозе, – вальяжно отвечал Гладышев, поднимаясь из кресла. – Передавайте привет Анне Генриховне и Барбаре Александровне.

– Так может, вы встретите Барбару возле Сивориц или в роще.

– Это вряд ли. Я собираюсь пойти в другую сторону. Да и спать скоро надо. Сегодня было слишком много дел.

– Только вы уж не исчезайте так внезапно, как накануне, – сказал ему на прощание Борисов. – А то мы без вас сильно скучали. Приходите же завтра. Если поезд приедет по расписанию, то Раечка уже к обеду будет у нас. И я вас непременно познакомлю.

Гладышев лишь кивнул на прощание и пошагал совсем не по направлению к роще, а в противоположную сторону. Шёл он медленно, неспешной походкой, ровно до тех самых пор, пока не скрылся от глаз Борисовых. Боже, что ему только стоили эти вальяжные и неспешные шаги. Он шествовал медленно, стараясь всем видом показать полное степенство, но при этом едва удержался, чтобы не пуститься бегом. Отойдя на приличное расстояние, он бросился в кусты и, оббежав кругами, вернулся на дорогу, ведущую к роще. Он отчего-то представил, что именно сейчас она должна сидеть в той самой беседке.

Небо темнело, к лесу стремительно приближалась гроза. Он шёл по дороге ровно до того места, где, узенькая тропка сворачивала к старой деревянной беседке. Только бы я не ошибся, и она была там, думал он. И о чудо! Сквозь надвигающуюся темноту он увидел, что в беседке кто-то есть. За выросшей густой листвой мелькнули бледные пятна. Кто это, если не она. Он бросился бегом. Через минуту он был уже на пороге, заросшем густой травой.

– Ты… Это ты… – от задохнулся от сильного биения сердца.

Она сидела на скамье в милом бежевом, платье, сшитом из какого-то очень тонкого шёлка. А подле нее, на маленьком деревянном столике, стояла та самая корзина, в которую она в прошлый раз собирала своих змей.

– Ты снова собираешь этих гадов? – он с улыбкой сел рядом и посмотрел на её лицо.

Оно показалось ему бледным, почти белым на фоне чернильных волос.

– Девочка моя, ты чем-то расстроена?

– Скоро будет гроза, – бесстрастно прошептала она.

– Я вижу. Пошли быстрее из рощи. Пойдём ко мне. Зачем ты ушла?

Она не отвечала ему. Её взгляд был устремлён в какое-то неведомое пространство. Порыв ветра, ворвавшийся в беседку, чуть растрепал её волосы.

– Барбара, милая, побежали скорее отсюда.

Она молча покачала головой, отрешенно глядя на темнеющие деревья расширенными и неподвижными зрачками.

– Господи, Барбара, да не пугай ты меня так. У тебя перед грозой сейчас точно змеиный взгляд. Теперь я верю, что ты из породы рептилий. Ты не мигаешь ведь совсем.

Он протянул к ней руки и попытался обнять, но она резко отстранилась от него.

– Не надо, Михаил Алексеевич.

– Ну, что с тобой? Что? – он опустился на деревянный пол и обнял её за колени. – Я не могу есть, спать, ходить. Варя, я даже дышать без тебя не могу.

– Она поубивала лопатой всех моих змей, – прошептала Барбара.

– Кто? Зачем? Что ты такое говоришь?

– Пока я была с тобой, мать Натальи убила всех моих змей.

– Как? Зачем? Разве они ей мешали?

– Они не могли ей мешать. Они жили в закрытой клетке. Они едят раз в две недели. Перед уходом я их покормила. Наташа должна была их только изредка поить водой. И всё! Чем они ей помешали? А эта старая гадина выпустила их из клетки на заднем дворе и порубила лопатой. Всех!

Она посмотрела на Гладышева глазами, полными слёз.

– О, господи, как это чудовищно! Но, зачем она так?

– Ей показалось, что они все выберутся из клетки и приползут к ней в кровать. И она решила их убить. Но, на самом деле, она сделала это лишь потому, что просто напросто ненавидит меня. Если бы ты знал, как она глядела на меня, когда я вернулась утром.

– Зачем же ты ушла?

– Так было надо… Не спрашивай, Миша.

– Я схожу с ума без тебя…

– Анна Генриховна не уйдёт от возмездия.

После этих её слов потемневшие деревья озарились первой стрелой молнии, криво распоровшей пространство. А через мгновение ударил раскатистый гром.