— Попробуй селедку под шубой, — запросто обратилась к ней дочь Патрикеева и навалила полную тарелку. — Я сама ее готовила. И еще рыбу в томате. А все остальное — повар. Между прочим, китаец. Ден, передай мне оливки! — бросила она через Аидино плечо, и той показалось, что между дочерью банкира и владельцем дискотеки существуют приятельские отношения.

Живой оркестр играл что-то ностальгическое. За столом велась оживленная, полусветская беседа. Аида с видом простушки, попавшей в незнакомую обстановку, разглядывала медную люстру под старину, свисавшую с пятиметрового потолка, и в тон ей сделанные канделябры. Танюха без конца трещала о пустяках. Денис бросал на Аиду многозначительные взгляды, мол, не надо быть такой скромной. «Осел! Не понимает, что девчонка любит болтать, а не слушать!»

— Татьяна, вы… — начала было Аида, но та ее перебила:

— Брось ты! Давай на «ты»! Мы ведь не китайцы, к чему нам церемонии? Слушай, у тебя необыкновенное лицо! — с восторгом воскликнула она. — Я просто не могу оторваться!

Глаза блондинки вдруг стали мокрыми.

«Вот те на! Пришла обольщать папашу, а влюбилась дочка! Один ноль в мою пользу!»

— Кого ты мне так напоминаешь?! — продолжала Танюха. — И эта прическа. А ведь это у тебя египетская прическа! Все! Поняла! Ты похожа на Нефертити! Точно! А в профиль просто вылитая! Тебе никто не говорил об этом?

— На кого я только не похожа, — сдержанно улыбнулась Аида и вполголоса спросила: — Где тут можно покурить?

— На веранде! — почему-то обрадовалась Таня, видно, ей тоже было невтерпеж. — А еще лучше, в моей комнате! Пойдем, я тебе покажу мою комнату!

Ее комната находилась на третьем этаже и представляла из себя довольно просторное помещение в пять окон, с двумя эркерами и маленьким балкончиком. Арочные, средневековые окна не вязались с современной обстановкой комнаты, а тем более с аудио- и видеоаппаратурой. В комнате царил беспорядок, но даже смятая, незаправленная постель не смущала бесцеремонную хозяйку.

— Здесь прибирается горничная, — оправдывалась Танюха, — но мы ее ждем только завтра. Представляешь, что ей предстоит, после папиного юбилея?

— А сколько исполнилось твоему отцу? За столом почему-то никто не называл цифру?

— Мой старик молодится и не любит, когда ему напоминают о возрасте. Ты бы сколько ему дала?

Она дала бы шестьдесят, но вслух произнесла другую цифру.

— Угадала! — захлопала в ладоши дочь банкира. — Действительно, две пятерки! И от меня он требует того же.

— Чего? — не поняла гостья.

— Пятерок. Я ведь еще школьница. А ты? — не дождавшись ответа, она затараторила: — Ден сегодня удивил? Здорово удивил! Кто бы мог подумать, что у него такой вкус? Он мне всегда казался простым, даже немного деревенским. И папа о нем невысокого мнения. Как он тебя нашел? Прости, — вдруг запнулась Татьяна и посмотрела на Аиду влюбленным взглядом, глаза ее снова стали мокрыми. — Не понимаю, что со мной? — хмыкнула она и кокетливо вздернула плечики.

Аида приблизилась к девушке и погладила ее по щеке.

— Давай дружить, — предложила она, почувствовав, как та затрепетала от прикосновения ее пальцев.

— Давай! — взволнованно ответила Татьяна, перехватив руку гостьи и крепко сжав ее в своих ладонях.

Внезапно вспыхнувшее решение они закрепили долгим, жарким поцелуем.

— У меня никогда такого не было с девчонками, — призналась раскрасневшаяся Татьяна.

— У меня — тоже, — призналась Аида. — А в тебя влюбилась с первого взгляда.

— Это правда? — обрадовалась хозяйка просторной комнаты с двумя эркерами. — Вот здорово! Неужели так бывает? А с парнями все наоборот! В кого влюбляешься ты, тому ты безразлична! С парнями у меня ни черта не выходит!

— Не расстраивайся! У тебя все впереди! — успокоила гостья и вновь притянула Татьяну к себе.

На этот раз поцелуй получился бесконечным. Причем Аида позволила себе некоторые вольности, забравшись к дочери банкира под платье. Та застонала и опрокинулась на постель, но гостья оказалась трезвее и рассудительней:

— Не будем безумствовать. Сюда могут войти, а мы уже и так сильно перепачкались в помаде. Вытрем губки, намажемся снова и покурим.

— Ты права, — согласилась Татьяна, поднялась и, шатаясь, поплелась к зеркалу.

Быстро приведя себя в порядок, Аида вдруг воскликнула:

— О, да у тебя здесь целая библиотека! Ты любишь читать?

Она подошла к громоздкому книжному шкафу и провела пальцем по пыльной полке.

— Да прямо! — откликнулась, не отрываясь от зеркала, Таня. — Папа хочет, чтобы я выучилась на юриста, и поэтому моя настольная книга «Уголовный кодекс Российской Федерации». Клево, да?

— А это что такое? — ее палец, оставив после себя неровную дорожку, уткнулся в фарфоровую статуэтку.

— Это Будда, — пояснила хозяйка, — папа привез его из Китая. Он часто туда гоняет по делам и привозит всякую всячину. У него в кабинете стоит потрясная ваза восемнадцатого века. И еще…

— А ты с ним не ездишь? — перебила ее Аида, она больше не церемонилась.

— Он меня не берет.

— Наверно, потому что таскает за собой эту дохлую треску?

Татьяна сначала не поняла, кого гостья имеет в виду, и даже опешила, а потом залилась таким смехом, что не устояла на ногах и снова повалилась на постель.

— Ты верно подметила! — сквозь смех кричала Таня. — Она — дохлая треска! Дохлая! — Но отсмеявшись, вдруг заплакала и с ненавистью процедила: — Ненавижу эту сучку!

Аида села рядом, прижала к груди ее голову и нежно, по-матерински погладила.

— А ты, оказывается, умеешь превращаться в звереныша…

Они раскованно болтали, устроившись на балконе, и дымили сигариллами. Внизу, на веранде, время от времени возникал кто-нибудь из гостей, тоже дымил, тоже болтал и непременно любовался девушками. Один раз появился Денис, он строго взглянул на Аиду, и Татьяна это сразу заметила.

— Не ревнуй, Ден, — бросила она ему. — И вообще, я попрошу папу, чтобы он нашел Аиде место поприличней, чем секретарша у ди-джея!

Денис покраснел и удалился под звонкий смех дочери банкира.

— Слушай, ты с ним спишь? — шепотом спросила она.

— Я — девственница! — возмутилась Аида.

— Я — тоже! — с восторгом сообщила Таня, и это был очередной повод расхохотаться.

Дамские сигары, которые принесла Аида, источали тонкий аромат вишни, и одна штука курилась не менее получаса, так что ими пропах весь дом.

— Это что за экзотика? — послышался из комнаты голос юбиляра.

Оказывается, Патрикеев и его друг, старичок в зеленом фраке, околдованные необыкновенным запахом, без стука ворвались в девичьи покои.

— Доча, милая! Господь с тобой! Это слишком крепко! — преувеличенно, театрально возмущался банкир.

— Один раз можно, папуля, — надула губки Татьяна, сразу превратившись в проказливого, но очень трогательного ребенка.

— Ну, что ты скажешь, Семен Ильич? — обратился он к старичку. — Совсем уже взрослая девица!

— На выданье, Петя, на выданье, — проблеял Семен Ильич.

— Рано еще об этом думать! Пусть сначала поступит в институт.

— Для девушки это вовсе не обязательно, — гнул свою линию старичок, при этом сладко улыбаясь и подмигивая Татьяне.

— По-твоему, я растил ее для какого-то шалопая, вроде этого Дениса? Пусть учится, а там поглядим!

При упоминании Дениса Таня залилась краской, и это не ускользнуло от наметанного глаза Аиды, которая все время оставалась в тени.

— При чем здесь Ден, папа?

— Это я так, к слову. — И вдруг обратился к Аиде. — Ваш молодой шеф, милая, экзотическая девушка, несносный шалопай! Имейте это в виду!

— Буду иметь, — безразличным голосом ответила лже-секретарша.

— Ах, да! Вы ведь, кажется, не знакомы! — спохватился Патрикеев. — Семен Ильич Сперанский. Аида, но не Верди.

— Очень приятно! — Сперанский обслюнявил протянутую ему руку, и ей наконец удалось разглядеть его поближе. Сутулый, узкоплечий, похож на засушенный гриб. Маленькие, водянистые глазки, крючковатый нос, платиновый перстень с изумрудом на мизинце правой руки.