— Пожалуй, в пятницу я буду свободна.

На первом этаже был тупик. На втором — пара кабинетов и тоже тупик. На третьем располагалась вся администрация и основные учебные аудитории, в самом конце — туалеты. Направо от туалетов лестница вниз. Лестница вниз — это то, что надо! Лестница вниз должна привести ее к кабинету Дениса!

Однако пришлось поплутать, потому что искомый кабинет находился на втором этаже, а лестница вела сразу на первый, на кухню ресторана. Минут двадцать потребовалось на изучение лабиринта, пока она не вынырнула в знакомом ей коридоре. Потом прошлась в обратном направлении по всему лабиринту, примечая каждую деталь. Ведь это был единственный путь к отступлению. Небольшое препятствие возникло в виде решетчатой двери, с висячим замком, отделяющей училище от остальной части здания. Ее, видно, закрывали на ночь. Но при наличии пистолета висячий замок — не проблема. А вот вахтерша — другое дело. Тетку придется припугнуть, а еще лучше дать взятку и разойтись полюбовно. Взятка гарантирует молчание.

С такими мыслями она выбралась на свежий воздух. Ноги сами привели ее в парк, к заветной скамейке. Не думала, не гадала, что так прикипит к этому месту. За семь лет бродяжничества она сменила много городов, улиц и парков, но ни разу не было так больно. Одна надежда, что Питер перешибет эту тоску, примет в свои объятия и уже никогда не отпустит.

Но все планы и расчеты в одночасье рухнули.

Патимат бросилась ей на грудь с ревом.

— Кажется, все! Кажется, все! — причитала она. — Уже два часа не приходит в сознание.

— «Скорую» вызывала?

— Они сказали: «Конец». Хотели сделать угол, но ампулы с нужным лекарством не оказалось.

— Эдьэ мэг а фэнэ! — взревела Аида. — Название они тебе сказали?

Она побежала в ближайшую аптеку, купила ампулы и одноразовые шприцы. Делать уколы ей не в новинку. Правда, опыт был негативный. Обслуживала одну наркоманку, та боялась не попасть в вену.

Ночь — псу под хвост. Дежурила у постели прабабушки. К утру старуха пришла в себя, и Аида поспала пару часов.

Проснулась оттого, что в комнату втащили белый гроб. Слава Богу, сон!

— Гробы и похороны — это к почестям, — растолковала старая цыганка. — А я вот видела цыганский табор. К чему бы это? К дороге?

— Никуда не поедем! — приняла окончательное решение Аида.

Она позвонила Мадьяру. Он отнесся с пониманием, предлагал свою помощь. Совсем другая реакция была у Дениса.

— Бабушка при смерти? А дедушка? Ты же знаешь, что такие шутки у нас не проходят.

Больше не слышалось страха в его речах. Видно, Ден был на хорошем счету у своего нового хозяина, что-то позволило ему реабилитироваться в глазах босса. И Аида догадывалась, что именно. Владелец дискотеки и ночного бара, Денис Кулешов, заложил ее с потрохами. Поэтому он сегодня такой наглый и немилосердный.

«Что ж, — подумала она, — сегодня он на коне, но ни у кого нет брони от воли случая»…

— Я с кем разговариваю?

— Слушай, Ден, не парь мне мозги! Я не отказываюсь от встречи. Перенесем на понедельник.

— Старуха обещала к понедельнику сдохнуть?

Иногда приходится сдерживать самые благородные порывы. С каким бы блаженством она сейчас всадила бы ему пулю в лоб!

— Доживем до понедельника, — процедила она сквозь зубы.

— Я не знаю, понравится это моему шефу или нет, но на всякий случай, предупреждаю, не вздумай с нами играть. Ты могла дурачить тюфяка Патрикеева и маразматика Сперанского. Но больше твой номер не пройдет. У меня было достаточно времени изучить все твои приколы. Запомни — ты у нас на мушке.

К вечеру бабушка даже повеселела, хотела погадать ей на картах, но вспомнила, что в канун субботы гадать нельзя.

— Поживем еще? — подмигивала ей правнучка.

— Вот увижу Ленинград и помру…

На врачей больше не надеялись. Аида заставила старуху выпить настой Хуан Жэня. Раньше та воротила нос: «Еще я китайскую отраву не пила!»

Неожиданно заявилась Танюха, хотя Аида ее предупредила по телефону, что дискотека отменяется.

— Ничего не могу поделать, — оправдывалась она, — ты еще не уехала, а я уже скучаю.

— Посиди, а я скажу Патимат, чтобы она сварила нам кофе.

Оставив Татьяну с бабушкой, Аида вернулась в прихожую.

«Зачем она приперлась? — возник резонный вопрос. — Проверка? Доложит Денису: «Информация подтвердилась». Неужели так далеко зашло? Неужели надо остерегаться Танюхи?»

И тут она бросила взгляд на холщовую сумку, с бахромой, с которой Татьяна никогда не расставалась.

Любила хипповский стиль в одежде и пыталась привить его подруге. Но Аида слишком долго ходила ободранкой, и намек на прошлое вызывал у нее изжогу.

Она схватила сумку подруги и заперлась с нею в туалете. Операция по вытряхиванию содержимого принесла два открытия. Первое не очень удивило. Татьяна держала при себе дамский револьвер. Странно, что она им до сих пор не похвасталась. Второе открытие всплыло на поверхность, когда Аида перелистала ее записную книжку. На букву «3» она обнаружила знакомый телефон. Никак не укладывалось в голове, что Танюха, эта озорная девчонка, влюбленная в нее до беспамятства, продалась Заварзиным. Шпионила за ней, поставляла информацию противнику. А теперь работает на Дениса и его нового хозяина?

Она вернулась в бабушкину комнату просветленная, хотя не подала виду, что всего за несколько минут изменилось многое в их отношениях.

В субботу произошло чудо. Бабушка поднялась с постели, а в воскресенье даже вышла во двор погулять. Погрелась на солнышке под отцветающей яблоней. Подобрала с земли несколько белых лепестков. Долго разглядывала их на ладони и пустила над ними слезу.

Аида оба дня провела в обществе Мадьяра. Он был трогательно предупредителен по отношению к невесте, невеста изображала чувства.

— Не забудь прихватить в аэропорт «пушку», — наставляла она его.

— С «пушкой» я не пройду таможенный контроль, — прикидывался он простофилей. Его забавляли ее наставления.

— Избавишься от нее в последний момент, в сортире. Всему тебя надо учить!

— Спустить в унитаз? Черта с два смоется! А если застрянет? Взлетную полосу затопит дерьмо, и мы не взлетим!

— Ну, и фантазия! Иван, я — серьезно. Могут возникнуть осложнения.

— Может, не будешь финтить? Выложишь все, как есть. Вдруг потребуется помощь?

— Это только мое дело, понимаешь?

Он не настаивал, ведь легче взять неприступную крепость, чем вытянуть из нее признание.

— Ты точно приедешь? — сомневался Мадьяр.

— Остановит меня только смерть!

Ей почему-то хотелось, чтобы он так думал, мол, погибла во цвете лет и теперь некого вести под венец. По телу растекалась приятная истома при мысли, что Иван будет мучиться. Очень долго мучиться. Всю оставшуюся жизнь.

К шести часам вечера она выглядела так, что от нее нельзя было оторвать взгляда. Казалось бы, все очень просто: ярко-оранжевое платье, белые перчатки до локтей, белые туфли и миниатюрный саквояж из крокодильей кожи. Но необыкновенное лицо девушки и тонкая талия придавали всему облику неповторимый шарм.

Наряд этот она примерила впервые (платье купила в Питере, а саквояж в Таиланде), будто готовила для подобного случая.

Патимат, охая и ахая, крутилась вокруг падчерицы. И даже старуха при виде правнучки зацокала языком.

Последний штрих — капелька духов «Dt si, de lа», что можно перевести, как «То здесь, то там», а можно, как «Шаляй-валяй».

— На вокзале, когда подадут поезд, меня не ждите, сразу садитесь в купе, — давала она последние наставления Патимат. — Если опоздаю, езжайте без меня. Родион вас встретит. Вещей много с собой не бери. Вещи — дело наживное. Главное — бабушка. Я заказала такси на девять часов. Будь внимательна. Это должно быть такси, а не частная машина. И чтобы в салоне — никого, кроме шофера.

— Ты вернешься, чтобы переодеться?