Тут, наконец, беготня закончилась, унтерши быстро угнали провинившихся солдат обратно в гарнизон, а к рубежу вышла представительная компания из её императорского высочества и целого сонма гарнизонных офицеров. Про ближний круг я даже не упоминаю. В итоге вскоре у нас на рубеже уже кучковались два десятка представительных дам в погонах, отчего Вика слегка заробела и вытянулась.

Я вытягиваться не стал. Ну, а что мне? В гражданском платье, в число военнообязанных не вхожу. Эдакое лицо вольноопределяющееся. Разве что вид слегка портила торчащая из подмышки рукоять револьвера в наплечной кобуре. Она, собственно, больше всего внимания и привлекала. Я ещё раньше, на первом допросе, заметил интерес жандармки к моей придумке по скрытому ношению. А теперь видел, как её обсуждают негромко и другие официры гарнизона. Всё же в армии использовалась чисто поясная кобура, цепляемая на ремень сбоку, либо вообще висящая на шее и болтающаяся в районе пупка. Таким щеголяла как раз фельдфебель.

Тут прибежали ещё солдаты, быстро устанавливая на рубеже столы и суетливо выкладывая на них рядками ружья с отдельно собранными по пять патронов обоймами. Вдоль рубежа выстроился ещё десяток рядовых, включая пару унтерш, и раздававшая команды фельдфебель на прямых ногах метнулась к командире гарнизона, громко докладывая:

— Ваше высокоблагородие! Команда гарнизона для проведения соревнований по стрельбе построена!

— Вольно, — произнесла полковница.

После чего повернулась к великой княжне и доложила уже ей:

— Ваше императорское высочество! К проведению соревнований готовы!

— Замечательно, — кивнула та.

А затем, бросив на меня взгляд, с добродушной улыбкой добавила:

— Только от себя выставлю ещё одного участника. Княжич Деев, — она кивнула в мою сторону, — тоже покажет нам свои умения.

Официры гарнизона вновь переглянулись, а я подошёл, склонился в поклоне, произнёс:

— Благодарю, ваше императорское высочество, за оказанное доверие! Готов показать всё, на что способен!

Ольга заулыбалась сильнее, а полковница, сделав для себя какие-то выводы, коротко склонила голову:

— Ваше сиятельство.

На что я немедленно также уважительно отозвался:

— Ваше высокоблагородие.

— Ну что, приступим? — хлопнула в ладоши великая княжна. — Предлагаю сначала отстреляться нашим солдатам. Ну, а затем уже, так сказать, на десерт выступит княжич.

— На сладкое, — послышался чей-то ехидный шепоток из официрской толпы.

И лёгкий хохоток прошёл по рядам, впрочем, тут же замолкший после грозного взгляда полковницы.

А первая из солдат уже вышла к столам, с нарочитой старательностью снаряжая винтовку, вскинула её, прицеливаясь. Один выстрел, второй. Следившая за ней в бинокль фельдфебель только довольно кивала, отмечая удачные попадания. Отстрелявшись, солдата быстро сбегала до мишени, принеся которую, тут же карандашом обвели попадания. Мишень была стандартная: грудной силуэт с концентрическими кругами, где за попадание в центр давалось десять баллов, и по концентрическим окружностям, соответственно, чем дальше от центра, тем меньше. Расстояние было стандартное, сто метров, и для подобной дальности результат весьма недурный: две пятёрки, семёрка и тройка с однёркой. Все чуть ниже центра.

— В следующий раз бери выше, — тут же наставительно произнесла фельдфебель.

Следом также отстрелялись и остальные, примерно показывая одинаковые результаты. Затем подошла моя очередь.

— Княжич.

Я увидел, как её высочество продолжает улыбаться, глядя на меня. Подошёл к столу, взял винтовку. Открыв затвор, вставил обойму, силой вдавливая в магазин патроны. Вновь затвор закрыл, досылая патрон. А затем, чуть пошире расставив ноги, наклонился, локтями упираясь в стол. Сзади тут же послышалось невнятное покашливание, которое, впрочем, быстро прекратилось. А я, вжав ружьё прикладом в плечо, прикрыл глаза, стараясь ощутить оружие. А затем, уперев взгляд в мишень, плавно выжал на спуск. Выстрел. Не пытаясь даже понять, куда именно попал, восстановив состояние концентрации, нажал второй раз, третий, четвёртый и в конце пятый. Положил винтовку с опустевшим магазином и посмотрел на наблюдавшую в бинокль фельдфебеля.

— Что-то я не пойму, — неуверенно произнесла та, то отнимая бинокль от глаз, то снова вглядываясь.

— Ну-ка, Петрова! — дёрнула она одну из солдаток. — Принеси мишень.

Та быстро сбегала, и вскоре на стол лёг лист бумаги с одним единственным отверстием ровно по центру мишени.

Официры с полковницей и великой княжной, подошли ближе, разглядывая, затем командира гарнизона, с сомнением на меня взглянув, спросила:

— Всего одно попадание?

— Нет, — возразил я, — пять попаданий в одно.

Вслух недоверие она не высказала, но я всё понял по взгляду, поэтому залез в карман, нашарив мелочь, и высыпал монеты на стол. Пальцем выбрал самые мелкие, в копейку достоинством, и попросил фельдфебельшу:

— Будьте любезны, пусть закрепят их на мишени.

— Фельдфебель, — скомандовала полковница, — действуйте.

Та, не став передоверять рядовым, сама, схватив монеты со стола, дошла до деревяшки, на которую мишень крепилась, и, расщепив её остриём ножа, вставила все пять монеток в расщеп. Вернулась на рубеж, а я, вставив обойму, зарядил в магазин новую пятёрку патронов.

— Фельдфебель, — внезапно вновь дёрнула подчинённую командира гарнизона, — из твоих кто-нибудь сможет попасть?

— Выше высокоблагородие, не могу знать, не проверяли, — громко ответила та, но затем уже тише, с некоторым смущением, добавила, — но вряд ли, если только повезёт.

Да, пожалуй, для обычного стрелка с открытого прицела только на везение и уповать. Но я ещё дома понял, что могу чувствовать ствол, буквально ощущать, как и куда ляжет пуля. Это требовало концентрации и, неожиданно, маны, хоть я и не понимал, куда она расходуется, потому что заклинаний никаких не творил. И вне тела она не утекала, будто мой организм сам её потреблял, как пищу.

Вновь встав в стойку и оперевшись на локти, я выкинул из головы все лишние мысли. Поле зрения сузилось, а малюсенькие кружки монет, которые фельдфебель в спешке засунула в деревяшку чуть ли не наполовину, стали необыкновенно чёткими.

Плавно потянул спуск — выстрел!

— Есть! — воскликнула ротная, когда первую монетку снесло.

А я, внезапно поймав кураж, выпустил оставшиеся четыре пули друг за другом с секундной задержкой.

— Есть, есть, есть, есть, — как автомат повторяла фельдфебель, а в конце, опустив бинокль, только и смогла выдохнуть в совершеннейшем ошеломлении, — твой бать!

Официры за моей спиной вновь зашептались, а я, выпрямившись и положив винтовку, повернулся к великой княжне и чуть поклонился.

— Ну что скажете, дамы? — поинтересовалась у сопровождающих та.

— Кхым, ваше высочество, — полковница покрутила шеей затем выразила общее мнение окружающих, — и где вы только нашли этакого стрелка?

— А за порталом, — довольно прищурилась та, — княжич там в одиночку отстреливал тварей.

— Экий… храбрец, — слегка ошарашено протянула командира гарнизона, явно изначально собираясь произнести что-то другое, не совсем приличное, — и как только выжил?

«А ничего у них секретность соблюдается, — подумал я, глядя как гарнизонные официры на меня вылупились, — получается, никто из группы зачистки, что были с великой княжной, про меня ничего не сказал».

— А княжич ещё нам не всё показал. Продемонстрируй, Святослав.

Я с готовностью выхватил револьвер, привычно зарядил пулю и, найдя взглядом бесхозное бревно метрах в пятнадцати от нас, пальнул, почти не целясь. Не стал мудрствовать, поэтому плетение было простое, огненного шара. Громыхнул взрыв, полетели щепки, и женщины негромко, но впечатлённо загомонили.

— А с винтовки? — наклонила голову чуть вбок великая княжна.

— Не пробовал, — честно признался я, — но результат может быть сильнее, скорость пули выше, и форма другая.

— Ну так попробуй, — тут же предложила она, и я, убрав револьвер в кобуру, взял снова трёхлинейку.