— А знаете, в обществе наших бравых кадет я чувствую себя в полной безопасности, а значит мы можем позволить себе маленькое приключение!

— Твой бать! — опять глухо ругнулась Зайкова, но Александр, находясь в приподнятом состоянии духа, великодушно на ругательства из уст девушки внимание не обратил.

— Может, не стоит? — неуверенно произнёс Витольд, впервые, наверное, решивший сказать Вяземскому что-то против, но тот лишь небрежно отмахнулся:

— Нам ничего не грозит, мы же под защитой трёх чаровниц.

Местмахер оглянулся на меня, ища поддержки, но я промолчал. Не то чтобы я поддерживал выходки Александра, но в кондитерской мне так и не удалось нормально поспрашивать Лику, всё забивал бесконечный трёп княжича.

— Поздно уже, — второй раз подал голос Витольд, что для него уже граничило с подвигом, но и тут лишь услышал в ответ, небрежное:

— Детское время.

А затем Вяземский потащил нас куда-то прочь от центра, за Ушайку, через Болото и остановился только в Кирпичах.

Если и можно было найти наиболее злачное место в Томске, то это, несомненно, было оно. Кабаки самого низкого пошиба, дома терпимости, вокруг которых ошивался всякий сброд. Беспризорники. И вот сюда нас Александр и привёл.

Названия у кабака не было, только номер дома, и звуки, раздававшиеся изнутри, оптимизма не вселяли. Троица девушек немедленно напряглась, сканируя взглядами в опускавшихся сумерках подозрительный контингент, что сновал по кривым улочкам туда-сюда.

— Это точно то место? — Лика пристально посмотрела на Александра, — не очень похоже на то, куда стоит ходить приличным юношам. Особенно, если им ещё нет восемнадцати.

— Нам есть, — с полной уверенностью заявил Вяземский, — и, к тому же, в местах для приличных юношей не бывает приключений!

Врал он на голубом глазу. Из нас троих восемнадцать было только мне, а двум моим одноклассникам до этого события оставалось ещё несколько месяцев. Впрочем, в таких местах не спрашивают паспорт.

А затем, ведомые Александром, мы вошли.

Внутри всё оказалось ровно также, как и снаружи. Электричества сюда проведено не было, поэтому освещение оставляло желать лучшего, впрочем, полумрак, скорее, был на пользу, чем во вред, он хотя бы частично скрывал грязь, и не так сильно были видны на лавках и столах непонятного происхождения пятна.

Наше появление фурора не произвело, хотя непонятные личности за парой столов нас внимательными взглядами проводили. Поэтому, чуть растеряв в уверенности, хоть и стараясь этого не показывать, Вяземский повёл нас вглубь помещения, то и дело косясь на сиделицу за барной стойкой, что лениво протирала стаканы.

Стоило нам занять один из столов, как словно из ниоткуда вынырнула половая, крепкая бабища в засаленной когда-то белой рубахе, с пропитым лицом и пудовыми кулаками. Не удивился бы, если узнал, что свободное от прислуживания в кабаке время та проводит на нелегальных кулачных боях.

— Что будете? — грубым басом поинтересовалась она.

— А что есть?

— Водка.

— Кхым, — прокашлялся Александр, — а ещё?

— Самогон, настойки, можно браги налить, — с некоторым сомнением оглядев княжича, произнесла половая.

— Мне… э-э… самогон.

По всей видимости, пить слабую брагу перед кадетами Вяземский не захотел, чтобы не показаться совсем мальчиком, а про самогон брякнул больше из понту, и о последствиях своего выбора, скорее всего, не догадывался, а вот я, что такое самогон и из чего его могли тут гнать, примерно представлял. Объяснять ошибочность выбора ему, однако, не стал, сам виноват, а половой коротко бросил:

— Водки чарку. И тарелку квашеной капусты, солёных огурцов и мясо, если не тухлое.

Водка стоила дороже, потому что была заводским продуктом, а за поддельную могли и кабак спалить, поэтому была определённая уверенность, что ослепнуть с неё не грозит.

Тут настала пора девушкам смотреть с подозрением уже на меня. Больно со знанием дела я всё это произнёс, словно заказывал регулярно. Недолго, правда. Витольд тоже не стал рисковать, попросив себе то же самое. А кадеты, после недолгой возни с тихим выяснением, сколько у них осталось финансов, взяли на троих полштофа водки без закуски.

Когда перед Александром поставили кружку с мутным, отчётливо воняющим сивухой пойлом, он впервые, наверно, за этот вечер задумался, а не совершает ли он ошибки. Это было видно по мелькнувшей на секунду на лице растерянности, но гонор взял своё, и он хлебнул самогона с независимым видом. Закашлялся, когда крепкий, полный сивушных масел алкоголь ожёг гортань, и я чуть пододвинул к нему тарелку с капустой, глазами показывая, чтобы тот закусил.

Сам же, взяв в руки чарку, замер на секунду, вспоминая, когда же я в последний раз пил водку. А было это до потери человеческого облика, как бы не две сотни лет назад. Пусть в другом мире, но всё же.

Вот, кстати, миры были разные, а водка и там, и там была примерно сорок градусов. Честно сказать, никогда не задумывался, почему так, мало интересовался процессом её изготовления. Но факт оставался фактом.

Выдохнув, хлебнул где-то полчарки, занюхал и захрустел капустой, с усмешкой глядя на скривившегося Местмахера, явно впервые попробовавшего что-то подобной крепости.

С непривычки, конечно, развезло, но я хотя бы понимал, чего ждать, и держал себя в руках, а вот Вяземский, мгновенно окосев, принялся натуральным образом на Маргариту вешаться. Та от подобного труханула ещё больше, прекрасно понимая, что с ней могут сделать за порочную связь с княжичем. Никто и слушать не будет, что он сам, поэтому всячески с себя его руки старалась убрать. Витольд просто потерялся, ну я, наконец, получив возможность спокойно пообщаться, посмотрел на соседку.

— Лика, — произнёс я, отчего та, погружённая в свои мысли, слегка вздрогнула.

За время нашего променада я успел вполне составить мнение о новой знакомой, и оно было весьма положительным. Будь я по-прежнему Генералом, взял бы её к себе не задумываясь. Спокойная, рассудительная, не теряющая голову в экстремальной ситуации. К тому же, действительно сильный дар. Я сам одарённый и таки вещи, особенно вблизи, чувствовал хорошо. Из всех троих у неё был самый большой потенциал. Если не прекратит развиваться, достаточно быстро станет Колдуньей, а там, лет через пятнадцать, вполне возможно, и до Заклинательницы доберётся, обеспечив себе пропуск в благородное сословие.

Внешне девушка тоже была красива, что, опять же, для сильного одарённого не проблема, магия всегда стремится привести тело к идеалу. Особенно, если ей сильно в этом не мешать. Густые тёмные волосы, вытянутый овал лица, большие голубые глаза, полные губы, тонкий прямой нос. Что-то мне подсказывало, что как минимум разок в её предках кто-то из одарённых был, и фамилия у него была совсем не Иванов. Видя в её глазах опаску, постарался успокоить:

— Я не собираюсь к тебе приставать, просто хотел поговорить о вашей учёбе.

— Зачем тебе это?

Она не пыталась отказать, просто действительно не понимала.

— Я… — попытавшись сформулировать свой интерес, вдруг понял, что нет желания слишком долго плести словесные кружева, исподволь подводя её к нужным мне ответам, поэтому сказал прямо:

— Я хочу тоже учиться боевой магии, как вы. Знать, как вы развиваете потенциал, с какими плетениями и как работаете, как применяете заклинания и контрзаклинания.

Изумление её было неподдельным, а глаза становились всё шире с каждым моим словом.

— Но ты же… — произнесла она.

— Мужчина? — перебил я её мрачно. — Верно. Но разве это так важно? Я одарённый, пусть и слабый, и хочу развивать все грани своего дара, а не одну домовую магию.

— Ох, я даже не знаю.

Она задумалась, но было видно, что стоит мне немного надавить, и она согласится.

Но, к сожалению, нас опять прерывали. Кто-то забежал внутрь кабака, предупреждая сидящих там жиганок:

— Шухер, полиция!

— Вот чёрт! — выругалась Лика, встрепенувшись.