— Ну что выяснила, дорогая?

— Это какая-то кунсткамера уродов, но только моральных, а не физических! Здесь две мажорки, модель и певичка. То есть, две девки являются дочками влиятельных людей при больших деньгах, и две другие, скажем так, поднявшиеся с низов. Но у каждой свой особенный профиль.

Вот эта блатная фефа позиционирует себя как бьюти-блогер. Старается активно раскручивать свои аккаунты в соцсетях, где делает упор на то, как стать красивой и пробиться в роскошную жизнь. Любит дорогие автомобили и всячески подчеркивает, что она крутая гонщица. Уличные гонки и игра в «шашечки» на дорогах — это ее хобби. И в результате у нее за спиной уже несколько трупов и судимость. Она и пешеходов сбивала, и провоцировала аварии со смертельным исходом. От ответственности за целый ряд происшествий она отвертелась благодаря своим родственникам, но в итоге все-таки получила реальный срок, исполнение которого отложили по детским делам. Пока шло следствие, она успела по совету юристов быстренько забеременеть и родить, благодаря чему получила отсрочку на четырнадцать лет.

Своего ребенка видела только один раз в роддоме, а потом малыша отдали няне и за три года она о нем вспоминала только тогда, когда надо было его фотографии разместить в своем блоге. При этом у нее нет ни одной фотографии, где она вместе с ребенком. Вот такая сука перед нами валяется.

Вторая девка из богатеньких тоже изо всех сил старается изображать из себя блогершу, но другой тип — этакую фитоняшку. Физкультуру на самом деле ужасно не любит, но выезжает за счет хорошей от природы фигуры. На первый взгляд в ее профиле вроде бы нет ничего ужасного, если только не знать о том, что она является профессиональным наркодилером. Среди ее дальних родственников есть майор полиции, который якобы борется с наркотой. На самом же деле он со своими подельниками-полицаями большую часть конфискуемой дури как раз и сбывает через таких «позолоченных», как эта дура.

Третья шмара называет себя моделью, но на самом деле она является типичной содержанкой, которая иногда подрабатывает и обыкновенной проституцией. Вся ее жизнь заключается в том, чтобы приклеиться к какому-нибудь богатенькому мужику и тянуть из него деньги. Иногда ей удается тянуть деньги сразу из двух-трех любовников.

Четвертая считает себя эстрадной певицей, скачет по сцене под «фанеру», пытается сниматься в рекламе и кино. На самом же деле подавляющее большинство своих денег зарабатывает проституцией. Чаще всего это происходит после концертов и корпоративов, на которых она старательно рекламирует свое тело. Руководитель их эстрадной группы фактически является ее сутенером, предлагая заказчикам корпоративов тело девки по стандартному прейскуранту. Полчаса перепихона с одним стоит полторы тысячи долларов, час — две тысячи, групповой секс на всю ночь — десять тысяч. Возможны промежуточные варианты. Девка из этих денег получает половину. И все это отдельно от гонораров за выступления, которые размером сильно проигрывают деньгам за секс. Вот такие у нас пироги с котятами.

— Я думаю, что мажорок мы наградим убойным пакетом, а шлюх не станем трогать, потому как то, что они делают, как говорил герцог Броневой, ненаказуемо, — скривился я от отвращения. — У меня намного меньше разнообразия — все четыре урода слеплены как под копирку. Их жизненная установка: мы люди высшего сорта, а значит имеем право брать все у быдла как свое собственное. То есть, можно грабить лохов, потому что плебс не имеет права иметь то, что нравится золотому мальчику. Можно сбивать своей машиной пешеходов, потому что не фиг ходить там, где мы ездим. Можно насиловать девчонку, потому что сама виновата — надо было вовремя соглашаться. Если врезался в чужой автомобиль, то виноват всегда другой водитель и плевать, что написано в ПДД.

Помнишь, как нам не раз заявляли такие блатные? «Подобное чмо не имеет права гулять с такой красавицей, поэтому девку мы забираем себе, а ты пошел вон отсюда!» Вот это как раз козлы такого пошиба. У каждого из них в контактах есть пять-шесть мордоворотов, в любой момент готовых за деньги вписаться за этих мразей. Вроде бы каждый из них не похож на рафинированного злодея, но все они к своим двадцати пяти годам имеют за душой десять-пятнадцать ограблений той или иной разновидности, десять-пятнадцать изнасилований, десять-пятнадцать спровоцированных аварий с серьезным ущербом вплоть до смертельного исхода и так далее.

И это еще я не говорю о том, как они каждый день портят людям жизнь. Помнишь, как у нас под окнами каждый будний день в семь вечера на спортивном желтом кабриолете проезжал мудак, у которого всегда в машине грохотала так называемая музыка, от которой во всей округе дребезжали стекла. И ведь музыку при этом невозможно было разобрать в таком грохоте — только бухающие басы. Да и здесь в квартире далеко за полночь гремело ничуть не тише. И у окружающих практически нет никакой возможности окоротить такое наглое хамло, потому как даже менты перед ними ходят на цырлах. Так что всем членоносцам я раздал убойный пакет — они это заслужили. Сейчас и девкам из богатых семей отгружу то же самое и полетели домой отсыпаться.

— Серёжа, хватит дрыхнуть — через полчаса дядя будет уже здесь! Ты пойдешь его встречать или мне одной отправляться?

— С-семь часов только, что ж ему не спалось-то — поперся в такую срань!

— Чего-о-о⁈

— А что? Я сказал рань, «в такую срань», тьфу ты! Светик, у меня пока язык не просунулся, не обессуть меня.

— Иди уже умывайся, а то тебя сейчас кто-нибудь «обессуть».

— А мы что, без завтарка?

— Кончай коверкать язык, а то в привычку войдет. Приведем дядю и сразу все позавтаркаем. Так, Серёжа, это заразно! Чтоб я от тебя такого больше не слышала. Если ты при дяде такое сморозишь, он точно не поверит, что мы — это мы. Подумает, что мы злобные инопланетяне, похитившие его любимую племяшку и пытающиеся его обдурить на этой почве.

Наконец мы со Светой вышли из дома и направились в сторону ближайшей к нашему дому деревне, на въезде в которую мы запланировали встречу с родственником жены. Мужик должен был приехать на такси, и нам оставалось только надеяться на то, что навигатор их не подведет. По пути я набросил на нас с женой наши родные образы, какими мы были пятнадцать лет назад до переноса в магический мир.

— Как думаешь объяснять наш юный вид? Трудно поверить в тот факт, что двое могут за пятнадцать лет совсем не измениться.

— Здоровый образ жизни? Правильное питание? Позитивный взгляд на жизнь? Новейшие технологии сохранения красоты и молодости? — рассмеялась Лана. — Буду врать по ситуации. А когда в дом приведем, то все и так станет ясно.

Когда прибыли на место — а Света договорилась с дядей о встрече около дорожного знака с названием деревни — оказалось, что мы первые. Немного нервничая, я предложил жене:

— Давай пока уйдем в невидимость. Покажемся лишь после того, как уедет машина. Не хочу, чтобы кто-то видел нашу встречу — плохое у меня предчувствие. И когда твой дядя приедет, я на него тоже наброшу невидимость.

Света на это только вздохнула и молча кивнула, нервничая еще сильнее, чем я. Наконец в нашем поле зрения появилась машина такси именно с тем номером, что Свете сообщил дядя, когда выезжал с аэропорта. Когда мужик вылез из такси, он придержал водителя, попросив его не уезжать, и начал озираться, высматривая племянницу. Дядя Светы серьезно постарел за прошедшие пятнадцать лет, но для своих шестидесяти он выглядел довольно неплохо — высокий, широкоплечий, без лишнего веса. По нему сразу было видно, что этот бывший полицай до сих пор ежедневно проводит в тренировочных залах минимум по два часа, поддерживая свою форму мастера боевых единоборств.

Наконец дядя Вова, как его звала Света, достал мобилу и сделал вызов. Смарт Светы тут же подал голос.