Телепортация на предельных значениях ни разу не создала какой-либо опасной проблемы в виде травмы или смертельной угрозы — просто функция срабатывала неточно, выбрасывая меня не совсем туда или совсем не туда, куда я хотел. Естественно, мы с Профом задумывались над тем, как можно было бы технически усилить эту функцию, чтобы прыгать дальше и с большим весом, но быстро решить эту задачу не смогли, поэтому перевели ее в долгоиграющий пункт наших планов.

Мое развитие в артефакторике с самого начала оказалось в темной и глубокой заднице, и стало это следствием того, что магической науки в этом мире практически не было. По крайней мере, последнюю тысячу лет. Ведь для любой науки требуется финансирование, а поскольку местная магия долгое время была фактически на самоокупаемости и мало ценилась правителями, то и на научные исследования денег у Академий и придворных магов просто не находилось. Результатом этого стало то, что вся учебная программа в нашей Академии оказалась заточена на решение ремесленных задач, как например «перепрошивка» простеньких артефактов ширпотребовского уровня. А все, что можно было использовать для своего развития, ограничивалось личными работами Захара, которые он столетиями складывал по шкафам в своем кабинете. Вот я и рылся попеременно то в шкафу Профа, то в библиотеке Башни.

В один из поздних вечеров, когда я уже проваливался в сон, обняв жену, Света мне прошептала нежно:

— Серёжа, не торопись засыпать! Хочу тебя предупредить, что с завтрашнего дня у нас начинается период воздержания от секса, который продлится три дня. Поэтому у тебя пока еще есть некоторое время, чтобы насытиться мною впрок, — хихикнула любимая.

— Это еще почему⁈ — удивился я, моментально избавляясь от сонливости.

— Через три дня у меня произойдет овуляция и мы с тобой будем делать малыша, поэтому тебе к этому моменту надо иметь зрелую сперму. Надеюсь, ты понял, о чем я толкую, биолог-недоучка⁈ — продолжала хихикать жена.

— Ты же уверена, что их будет трое, а сейчас заговорила об одном?

— Я говорю об одном малыше как о минимуме, а сколько уж их получится — там посмотрим!

— Так значит у нас сегодня беспокойная ночь⁈ — заглянул я в глаза Свете.

— Ну-у-у, это от тебя зависит, — Лана плотнее прижалась ко мне, проведя ладошкой по моей груди.

Спустя неделю Света совсем извелась неведением и наконец не выдержала, предложив мне:

— Серёжа, ну давай все-таки посмотрим, как там наш малыш, а то вдруг у нас ничего не получилось, а мы так и будем ждать! Тут ведь в аптеке тест на беременность не купишь!

— Не боишься, что я своим взглядом артефактора нанесу ущерб плоду? — нахмурился я. — Он ведь сейчас должен быть совсем крошечный и еще даже в матку не опустился. Ты же знаешь закон научного эксперимента — любое наблюдение оказывает какое-то воздействие на объект наблюдения. Мы сейчас не удержим наше любопытство, и в итоге родится ущербный ребенок. Неужели тебе так трудно потерпеть какой-то месяц!

— Ну ты сказал «месяц»!!! Я тут за несколько дней вся на нервы изошла, а ты мне предлагаешь еще четыре недели маяться! Серёжа, ты уже сотни раз своим взглядом артефактора рассматривал самые разные органы и ткани, и мы после этого ни разу не заметили в них никаких изменений. Мне кажется, ты перестраховываешься. И вообще, это мне положено сильнее печься о здоровье ребенка, а я уверена, что все будет нормально. Так что давай, смотри! — сказала Света и улеглась голышом на спину, на что мне оставалось только вздохнуть и подчиниться.

Вглядевшись в живот жены, я нашел правую трубу и начал по ней продвигаться к матке.

— Я думаю, плод сейчас должен подходить к рогу матки, — сориентировала меня Света.

— Да, я знаю, — сосредоточенно пробормотал я себе под нос. — Я не совсем уверен, но кажется я нашел. Как раз на входе в матку. Однако я все-таки посмотрю и вторую трубу, а также проверю матку, — пояснил я свои действия и замолчал на несколько минут. — Больше ничего не нашел. Ну что ж, будем считать, что я… чёрт! Блин,… могу тебя «поздравить», у меня на глазах плод развалился на несколько частей. Три кусочка точно вижу, возможно есть и мелкие, но моему взгляду они не даются. Вот как раз мы и получили подтверждение того, что взгляд артефактора может оказать воздействие на объект наблюдения. Остается только надеяться, что эти три кусочка плода и станут зародышами трех наших мальчиков.

В общем так, дорогая — я предлагаю минимум две недели никаких больше осмотров. А еще лучше все-таки подождать месяц, пока не будем уверены в задержке. Ты своей магией жизни способна как-то помочь этим кусочкам плода выжить?

— Да, я обязательно буду это делать. Да и Шаурега надо будет попросить помочь, — проговорила Света голосом, в котором явно слышалась тревога.

— Не огорчайся, милая. Может быть мы с тобой сейчас на самом деле как раз изобрели способ, как искусственно делать однояйцевых близнецов. То есть, на входе в матку разрушать оболочку плода, способствуя его расщеплению на части. А после этого надо всего лишь магией жизни поддержать получившиеся кусочки, чтобы все они сформировали эмбрионы и благополучно имплантировались в стенку матки. Кстати, я помню, что при имплантации эмбриона у женщины может быть легкое кровотечение. Может быть как раз это тебе через несколько дней и просигнализирует о том, что все в порядке с малышами⁈

— Да, я буду за этим следить, — вздохнула жена, постепенно успокаиваясь. — Ну все, иди найди Шаурега и расскажи ему все, а я пока займусь помощью нашим крошкам.

— Детей часто называют «крошками», но никогда еще это слово не передавало так точно объективную реальность, — рассмеялся я и, обняв Свету, нежно поцеловал ее. — Не переживай понапрасну — все у нас будет хорошо!

— Угу, — улыбнулась жена. — Покажи пальцем точное место, где они сейчас находятся.

Обозначив точку внизу живота Светы, я оставил ее одну.

Собрав Шаурега и всех наших целителей, живших на Базе, я рассказал им о произошедшем, после чего все, не говоря ни слова, рванули к нам домой. Вокруг жены, лежащей на кровати, тут же начался оживленный консилиум с непосредственным участием Светы, которая вместе с Шаурегом по очереди практически без перерыва творили лучшее из своей магии жизни над тем местом, где в это время три микроскопические крошки боролись за свое существование.

Такая рабочая активность быстро прогнала из сознания Ланы последние остатки огорчения и тревоги. Я во всем этом не участвовал, но оставался рядом с женой, будучи уверенным в том, что ей это нужно.

В конечном итоге весь этот консилиум пришел к единому мнению, что мне со своим взглядом артефактора лучше держаться подальше от живота жены, потому как здоровье собственных детей — это не то, чем можно рисковать, применяя непроверенные методы диагностики. Хватит им, целителям, и традиционных признаков нормально протекающей беременности. Естественно, я не стал с этим спорить, тем более что сам изначально придерживался этой позиции. Но моя идея об искусственном расщеплении плода ради формирования однояйцевых близнецов очень заинтересовала наших целителей, и они загорелись желанием попробовать повторить этот эксперимент с какой-нибудь другой женщиной, но только после того, как убедятся в том, что наши со Светой малыши родились нормальными и здоровыми. Мне на это оставалось лишь заявить: «Всегда пожалуйста!»

К середине лета наконец изготовили летающую платформу-кран для разборки завалов и наши дела в развалинах пошли намного шустрее. До этого мы разбирали развалины «вручную», если можно так назвать использование левитации. То есть, разбирая кучу обломков с краю, стояли на земле и брали обломки с помощью артефактов с левитацией, поднимали и переносили в сторону. Если же надо было разобрать верхушку кучи, то приходилось для лучшего обзора подниматься самим в воздух и проделывать то же самое с кусками камней, лежащих на верху развалин.