Он не знал, что ему сказать ей. У него хватило здравого смысла удержаться и не сказать ей: «Останься». Хотя это слово вертелось у него в голове. Она должна вернуться в свой мир, к которому она принадлежала. Так же, как он принадлежал к своему.

Положив руку на ручку дверцы, она оглянулась:

– Доброй ночи.

Не успев передумать, Ник схватил ее за плечо, не давая выйти из кареты, и, прижав к себе, целовал ее со всей страстностью и умением, которыми обладал. Он подсунул руку под ее голову, притянул к своим хищным губам и, запустив пальцы в ее густые распущенные волосы, наслаждался ощущением шелковистых прядей на своей грубой ладони. Эти знакомые кошачьи звуки, вырывавшиеся из ее горла, волновали его кровь. Возбужденный, он сунул руку под ее юбки, нащупывая источник этого возбуждения.

Кучер выкрикнул что-то, его грубый говор громко и резко прозвучал в воздухе. Мередит, как испуганная птичка, оторвалась от его губ и торопливо сказала:

– Он разбудит всех соседей. Вы должны отпустить меня.

Его первым порывом было ответить, что он ничего не должен. Что ему наплевать, если даже кучер разбудит весь город.

Затем рассудительность вернулась к нему, и он кивнул. Вытащив руку из-под ее юбок, он отступил назад.

Один последний непонятный взгляд, и Мередит выскользнула из кареты, как облачко дыма, оставив Ника в размышлениях о том, что он хотел бы с ней сделать, будь у них достаточно времени.

И достаточно широкая кровать.

У него хватило ума крикнуть кучеру свой адрес и сесть обратно в карету, где он принял решение прислушаться к ее словам и отпустить ее. На этот раз навсегда.

Ник повел плечами, сбрасывая с себя фрак, и, швырнув его на кровать, только тут увидел, что его большая под пологом кровать занята. Бесс расположилась на узорчатом покрывале, лениво вытянувшись в изящной позе кошки, опираясь щекой на ладонь, но ее взгляд выдавал ее напряженность. Он сложил на груди руки.

– Итак, Ник. – Она медленно произнесла его имя, играя нитями бус, обрамлявших глубокий вырез ее платья, известный прием, чтобы привлечь внимание к ее пышной груди. Этот прием он видел бесчисленное число раз, применяемый ею с ним и другими. – Это она? – Он упорно молчал, и она объяснила: – Та, ради которой ты бросил меня?

Подавив вздох, он сел и стянул сапоги. Если ему предстоит допрос, то лучше устроиться поудобнее.

– Я уже говорил. Я оставил тебя не ради кого-то.

– Лжец.

Сбросив второй сапог, он предостерегающе нахмурил брови.

– Уже поздно, Бесс. Мы не будем заниматься этим сейчас.

– Полагаю, вполне естественно, что теперь, когда ты стал знатным лордом, тебе нужна настоящая леди. – Она села, продолжая: – Она была похожа на леди со льдом вместо крови, но разве это тебе нужно? Фригидную куклу в муслине и кружевах?

Он покачал головой, отгоняя от себя образ Мередит, совсем недавно такой разгоряченной и извивавшейся под ним.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Она поднялась с кровати и, вызывающе покачивая бедрами, направилась к нему.

– Ты никогда не станешь каким-то светским типом, Ники, даже если женишься на настоящей леди. Ты можешь общаться с ними, посещать их приемы и подражать их манерам, но ты никогда не изменишься, всегда будешь оставаться самим собой.

Ее слова словно окунули его в холодную воду, начисто смывая то успокаивающее чувство удовлетворения, оставшееся у него от физической близости с Мередит. Бесс говорила правду. В нем всегда будет жить осиротевший уличный мальчишка. Однако он понимал, что больше не может не признавать и другую часть своей личности. Существовал еще и сын графа. Он был гибридом, разрывавшимся между двумя мирами. Сегодняшний случай с Фэрбанксом слишком убедительно показал, что он никогда не избавится от своего прошлого. Оно будет с ним всегда. Благовоспитанной женщине, как Мередит, не было места в его жизни.

– Ты пришел с улицы. – Бесс остановилась перед ним и, дотронувшись до его лица, тихо сказала: – Как и я. Мы с тобой пара, Ники. Ни в одном из нас нет ничего хорошего. Я могу делать для тебя то, чего не сделает утонченная леди. – Она прижала к нему открытый рот, но Ник отшатнулся.

– С этим покончено, Бесс. Смирись и подумай, не уйти ли тебе. – Он открыл дверь в свою спальню, показывая, что ей пора уходить.

– Это она. – Губы Бесс сжались в тонкую линию и стали почти незаметными. – Ты уже почти влюблен в нее.

Он старательно изобразил на лице скуку, скрывая потрясение, вызванное ее словами.

– Не говори глупостей.

– Это ты глупец.

Он поморщился от ее резкого тона, вспомнив, почему избегал близких отношений. Конец всегда бывал неприятен. Она рванулась к двери, но на пороге остановилась.

– Ты сам себя обманываешь. – Покачав головой, она невесело рассмеялась. – Надеюсь, она разобьет тебе сердце.

Он закрыл за ней дверь и на минуту прислонился к ее твердой поверхности. Бесс ошибалась. Он не был влюблен в Мередит. Пример его матери убедительно показал, что может сделать с человеком любовь. Он никогда не позволит себе такой слабости. И если когда-нибудь он не устоит перед этим чувством, Мередит будет последней из женщин, на которую он мог бы растратить такое чувство. Любить ее означало напрашиваться на неприятности. Будь он проклят, если падет жертвой этого унизительного любовного рабства.

Чем скорее Хейвернот сделает ей предложение, тем лучше. Самообладание и здравый смысл вернутся к нему, как только Мередит выйдет замуж и будет совершенно недоступна. Ник решительно тряхнул головой. Если только она не испортит дела с Хейвернотом. Его лицо омрачилось от этой мысли. Если это произойдет, он может оказаться связанным с Мередит до бесконечности, а этого нельзя допустить.

Ей надо было выйти замуж за какого-нибудь приличного скучного дворянина и уехать в деревню, где ее вид не будет снова искушать его.

С глубоким вздохом Ник отошёл от двери. Это должно произойти. Он должен лично позаботиться, чтобы это произошло.

У Мередит не лежало сердце к охоте на лис. Или, при более глубоком размышлении, к охоте за мужем тоже. Ни то ни другое не имело значения, поскольку она оказала услугу Порции и приняла участие в охоте, которую устраивал тот самый мужчина, который отвечал всем ее требованиям к. предполагаемому мужу.