Имя известного чешского прозаика, лауреата Государственной премии Иржи Марека (род. в 1914 г.) знакомо советскому читателю. Писатель не раз выступал на страницах нашей прессы. На русский язык переведены его книги 50—60-х годов: «Бойцы идут ночами», «Деревня под землей», «Над нами рассвет», «Молодые борцы», «Страна под экватором», «Маленькие драмы»; вышел сборник его избранных сатирических и юмористических рассказов «Интересный малый».

В Чехословакии едва ли не самыми популярными книгами Марека стали сборники «Паноптикум старых криминальных историй» (1968), «Паноптикум грешников» (1971), «Паноптикум Города Пражского» (1979). Хотя многие из детективных рассказов этих сборников основаны на старых «отчетах из зала суда» и архивных документах, писатель выразил здесь свое отношение к жизни. Материал позволил ему «спустить с узды фантазию», а временная дистанция открыла возможность соединения трагики с юмором и неким объективным лиризмом. Присутствует он и в другом, не менее популярном произведении Марека, романе «Мой дядюшка Одиссей» (1974), где автор как бы оживляет семейные фотографии. В четырех песнях этого пародийного, ироикомического эпоса писатель рассказывает о похождениях бывшего председателя объединения похоронных бюро Йозефа Фрайвальда, который делится богатым жизненным опытом со своим внучатым племянником. Мудрый и иронический взгляд автора, не совпадающий с жизненными концепциями героев, придает емкой и многогранной сатире писателя как бы четвертое измерение.

Последние годы Иржи Марек работал над обширным романом-эпопеей, охватывающим историю Чехии с конца XIX века по май 1945 года. Первые два его тома, под названием «Соль земли», вышли в 1981 году, последний — «Время любви и ненависти» — в 1986-м. В эти же годы была написана книга «Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке» (1982).

Когда я начал писать предисловие к этой книге, я невольно задумался над головоломками, ожидающими переводчика уже в самом названии — собственно, во второй его части. «Собачья звезда Сириус, или…» Уже это «или» не совсем «или», а его архаичный синоним, отсутствующий в русском языке. Но пойдем дальше: «или Исполненные любви…» Не очень-то это складно по-русски. Черт возьми, как же перевести слово «выправенки»? «Повествованьица», «повестушки», «байки», «побасенки», «рассказики», «россказни»? Вроде бы ни одно из этих слов не подходит, поскольку «выправенки» — это не какой-то определенный литературный или фольклорный жанр, а вообще короткие устные повествования, которые могут быть и былью, и притчей, и сказкой. Слово это устарело, вышло из употребления, и в устах воскресившего его Иржи Марека оно выглядит как авторский неологизм. Стилизация устного повествования была характерна уже для многих послевоенных рассказов писателя, но в «Собачьей звезде Сириус» и в «Тристане, или О любви» (1985) это особый авторский сказ. Здесь зримо присутствует автор, рассказчик, хотя повествование очень редко ведется от первого лица. В той же манере написано и эссе о литературном труде «Повествование о писании» (1985).

Над особой стилистикой устной речи одним из первых в Чехии задумался Карел Чапек. Свои «карманные» рассказы он называл «рассказами вслух». И я хотел было привести очень важную цитату из его статьи «К теории сказки», но в одном интервью Иржи Марека натолкнулся на место, где он сам ее пересказывает: «В литературном творчестве меня, очевидно, всегда притягивала возможность, о которой говорит Карел Чапек, рассказывая о том, как прачеловек выдумал первую ложь. Произнеся слово «дерево», он добавил, что речь идет о дереве, доставшем верхушкой до самого неба. Я ведь всегда любил рассказывать и словом устного рассказа предлагать слушателям нечто новое, неизвестное или представлять известное в таких связях, какие им и в голову не приходили. К писательству я приобщился через устное повествование»[1].

Очевидцы свидетельствуют, что Иржи Марек — прежде всего замечательный, увлеченный и умеющий увлечь слушателей устный рассказчик. В этой «коллоквиальной», разговорной манере повествования Иржи Марек выступает прямым последователем Карела Чапека.

Уже в связи с опубликованием книг Марека о поездках в Индонезию и Китай критика отметила близость его стилистической манеры блестящему и легкому слогу путевых очерков Карела Чапека. Когда вышла книга Марека «Сказки вверх ногами» (1958), критика опять-таки не могла не заметить, что у истоков такой осовремененной юмористической сказки, иногда лукаво переосмысляющей, а иногда сознательно переворачивающей вверх ногами фольклорную традицию, лежат сказки К. Чапека. Чапековские микрорассказы, несомненно, являются жанровыми предшественниками «Маленьких драм» И. Марека, а когда он в «Паноптикуме старых криминальных историй» (1968) обратился к детективной тематике, то уже в издательской аннотации было сказано, что его книга «как бы продолжает чапековские «Рассказы из одного и другого карманов». Перед нами вполне осознанное стремление продолжить определенную литературную традицию. Между творчеством Карела Чапека и Иржи Марека множество точек соприкосновения и совпадения. Оба писателя прошли школу журналистики. Оба ориентируются на массового читателя и как бы ведут с ним живую, непринужденную беседу. Оба учитывают его интересы, склонности и жанровые пристрастия. Оба поэтизируют обыденность и уделяют главное внимание простому, рядовому человеку. Оба используют стилистику устной речи и т.д. и т.п. Нетрудно увидеть и различия, прежде всего более четкую социальную оценку явлений у продолжателя традиции. Впрочем, надо сразу же оговориться: продолжателем традиции, у истоков которой в XIX веке стоят Йозеф Каэтан Тыл, Карел Гавличек-Боровский и Ян Неруда, был уже и Карел Чапек. Это во-первых. А во-вторых, чапековская струя в творчестве Иржи Марека — отнюдь не единственная. Среди его литературных учителей можно назвать и Ярослава Гашека, и Ивана Ольбрахта, и Яромира Йона, и Марию Майерову, и Владислава Ванчуру. А главное, он с каждым произведением вносит в эти традиции нечто свое, новое, неожиданное.

В заметке «Как я стал владельцем собаки, а вы — читателями этой книги», обращенной к будущим читателям «Собачьей звезды Сириус», Марек признается, что создать книгу о собаке трудно, поскольку все наиболее «существенное о ней уже сказал (весьма лаконично) Карел Чапек, а несущественное содержат десятки специальных книг, штудировать которые скучно»[2]. Итак, прежде чем говорить о книге Марека, необходимо сказать несколько слов о «собачьей» теме в творчестве Карела Чапека, да и в чешской литературе вообще.