А, вот оно что! Роберт осторожно попятился из ниши.

– Я понял. Это оцифровки того, что было уничтожено.

– Оцифровка первого прохода, – сказал Блаунт. – Нынешняя сволочная администрация получила за это больше хорошей прессы, чем за всю свою остальную пропаганду вместе взятую. Все говорят, как это симпатично и разумно. А на следующей неделе будут раздирать шестой этаж.

Ривера вывел всех наружу, к провисающим деревянным ступеням.

– Не все довольны. Фонд Гайзела – доктор Зюсс – не был согласен в этом с университетом.

– Придумали тоже! – Блаунт пнул бревенчатую стойку. – С тем же успехом наши студенты могли бы ходить в «Пирамид-Хилл»!

Роберт повел рукой в жесте, который должен был изменить видение на неулучшенную реальность, но он по-прежнему видел лиловый свет и древние манускрипты в кожаных переплетах. Он ввел сигнал переключения явно. Возвращения к реальности опять не произошло.

– Я застрял на этом виде.

– Ага. Если только вы не снимете линзы или не воззовете к 911, реальности вы здесь не увидите. Еще одна причина не пользоваться «Эпифанией». -Томми взмахнул открытым лэптопом, словно талисманом. – Я тоже могу видеть эти иллюзии, но только когда хочу. – Коротышка зашагал по другому проходу, то тыкая в валяющуюся на полу раскрытую книгу, то заглядывая в ниши проверить, что там делают посетители. – Отличное местечко!

Дойдя до деревянных ступеней, Ривера предупредил:

– Осторожнее, эти штуки коварные.

Примерно на полпути вниз ступени наклонились и перспектива перекосилась. Уинни шел первым и в этот момент остановился в нерешительности.

– Я уже здесь проходил, – буркнул он под нос. – И пройду еще раз.

Он шагнул вперед, пару раз споткнулся, выпрямился – но по отношению к Роберту и прочим стоял наклонно.

Достигнув порога, Роберт закрыл глаза. По умолчанию «Эпифания» по команде «Глаза закрыты» должна была убрать все наложения, так что он временно оказался иммунным к визуальным фокусам. Он шагнул вперед– никакого наклона, просто поворот!

Томми шагал сразу за ним, на его лице блуждала широкая ухмылка.

– Милости просим в крыло Эшера! – объявил он. – Ребятишки это просто глотают.

У подножия лестницы был еще один поворот на девяносто градусов.

– О'кей, – сказал Паркер, – теперь мы возвращаемся к служебному ядру здания, только у нас будет чувство, что мы продолжаем странствия среди бесчисленных книг.

Книги впереди, позади, по бокам, скрытые в переулках. Книги над головой, как каминные трубы, уходящие в лиловый свет. Он даже видел книги внизу, под собой, где шаткие лестницы будто исчезли в бездне. Если Роберт смотрел на них чуть с другим видением, надписи на корешках и обложках отблескивали черным, фиолетовым на самой границе видимого спектра, но очень отчетливо, и коды Библиотеки Конгресса казались таинственными рунами. Эти книги были призраками – или аватарами – того, что уничтожили.

Они издавали звуки, стонали, шелестели, шептали. Сговаривались. Глубоко в переулках некоторые книги были в цепях.

– Осторожно! Остерегайтесь «Das Kapital», – предостерег Ривера.

Роберт увидел, что один из томов рвался из цепей, звеневших на массивных болтах.

– Ага, Опасное Знание рвется на свободу.

Некоторые книги должны были быть реальными, как поддержка осязательных ощущений. В одном переулке студенты складывали фолианты. Они отступили, и тексты стали тыкаться друг в друга в оргии хлопающих страниц.

– Это и есть библиографический синтез? Ривера проследил его взгляд.

– Ну да. Это началось как афера, о которой говорил декан Блаунт– нечто такое, чтобы публике полюбился проект измельчения. Мы представляем книги как почти живые, как создания, которые служат читателю и околдовывают его. Терри Пратчетт, а потом Иржи Гачек много лет развивали эту тему. Но на самом деле мы не понимали силы всего этого. Несколько лучших сообществ, верующих в Гачека, нам тут помогли. Каждое действие базы данных имеет здесь физическое представление, как в рассказах Гачека о Библиотеке Воинствующей. Почти все наши пользователи считают, что это лучше, нежели стандартные программы справки.

Уинни оглянулся на них. Он ушел уже далеко и теперь казался меньше, будто на него смотрели в телескоп с далекого расстояния. Он с отвращением махнул рукой.

. – Карлос, это предательство. Вы, библиотекари, не одобряете измельчения, но посмотрите, что вы наделали! Эти ребята потеряют всякое уважение к перманентной записи наследия человечества.

Томми Паркер, стоявший за спиной Роберта, жизнерадостно ответил:

– Уинни, у этих детишек уже давно нет никакого уважения.

Ривера посмотрел вниз:

– Декан Блаунт, я прошу прощения. Но зло – измельчение книг, а не их оцифровка. Впервые в жизни у наших студентов появился современный доступ к знаниям, накопленным до миллениума. – Он показал рукой на студентов в боковом проходе. – И не только здесь. Можете обратиться к сетевой библиотеке, получите то же, только без осязательных примочек. Гуэртас дает ограниченный доступ бесплатно, даже пока держится его монополия. Это всего лишь оцифровка первого прохода, и только частичная от НВ до НХ, но у нас за одну последнюю неделю больше обращений в это хранилище «до миллениума», чем за последние четыре года. И очень многие – от преподавателей!

– Лицемеры чертовы, – высказался Уинни.

Роберт посмотрел на студентов в нише. Секс-между-книгами закончился, но теперь книги плавали над головами студентов, и страницы тоненькими голосами пели, обращаясь к томам, еще не просмотренным. Метафора воплощенная.

Они вышли обратно к ядру служебных помещений. Это оказалось в несколько раз дальше, чем помнилось Роберту. Покосившиеся пролеты, очевидно, провели их вокруг центра реального четвертого этажа.

Наконец перед глазами появилась восьмифутовой высоты дверь. Теперь резная дверь уже казалась скучной обыденностью. Даже пол сделался плоским, твердым и вполне нормального вида.

Внезапно пол под ногами качнулся.

– Что… – попытался сказать Роберт, отлетая к стене. Книги шевельнулись на своих полках, и он вспомнил, что некоторые из этих томов должны быть так же реальны и тяжелы, как выглядят.

Пульсирующими дугами вспыхнули молнии.

Ривера кричал по-китайски, что-то насчет ложного землетрясения.

Чем бы это ни было, но толчки и качания были реальны.

Снизу донесся стон, над головой заметались летучие мыши. Размах колебаний стал меньше, они завертелись по кругу, как танцор в джиге.

И все кончилось. Пол и стены вновь сделались такими же неподвижными, как в студенческие годы Роберта.

Томми поднялся на ноги и помог встать Уинстону Блаунту.

– Все в порядке? – спросил он.

Блаунт молча кивнул, слишком потрясенный, чтобы язвить.

– Оно никогда такого раньше не вытворяло, – сказал Томми.

Карлос кивнул:

– Aia, duibukqi, wo qang xiang qilai tamen jintian shi xin dongxi… – сказал он – что-то насчет того, что сегодня пробуют нечто новое.

Томми потрепал его по плечу:

– Эй, друг, ты же по-китайски говоришь.

Ривера посмотрел на него секунду и ответил опять по-китайски, но быстрее и громче.

– О'кей, Карлос. Ты не волнуйся. – Томми повел молодого человека вниз по лестнице. Ривера все еще говорил, выпаливая фразы:

– Wo zai shuo yingyu ma? Shi yingyu ma? Я по-английски говорю? По-английски?

– Ты иди, Карлос, иди. Все будет хорошо.

Роберт и Уинни шли сзади. Блаунт в свойственной ему манере преувеличенно щурился, высматривая.

– Ха! – сказал он. – Эти мерзавцы используют сервомеханизмы стабилизации, чтобы трясти здание. Вот, смотрите.

Как ни странно, но Роберт и так это видел: тренировки сделали свое.

– Да! – Библиотека Гайзела была одним из немногих зданий, не перестроенных после землетрясения Каньона Роз. Вместо этого в старый каркас встроили систему активной стабилизации. – Значит, администраторы думали, что это еще придаст реализма…