Встав на ноги, он уже мог выглянуть в окно. Там было то же самое огромное водное пространство, что открылось перед ним, когда они плыли в барке по каналу. Он перебегал взглядом от одной мачты к другой, пока наконец не нашел английский флаг, и облегченно вздохнул. Он боялся, что ему тогда все померещилось. Сейчас он видел три или даже четыре шлюпа, каравеллу и большой фрегат, за которым, похоже, стоял еще один. Радостное возбуждение росло. Он гадал: откуда они все? Неужели из Лондона? А вдруг город все-таки уцелел?

Но, с другой стороны, английские корабли плавают по всему миру, и сюда они могли прийти откуда угодно, не обязательно из Лондона. И зачем забивать голову надеждами на невозможное, у него и без того масса нерешенных дел. Но связаться с английскими кораблями было крайне необходимо, и казалось это довольно-таки простой задачей. Если, конечно, его здесь не держат взаперти и если корабли московитов не прибудут в самое ближайшее время.

Другим важным делом было разыскать Ньютона и Ленку. Его «компас», по всей видимости, указывал на место, где приземлилась лодка. Даже если это где-то рядом, как он найдет это место в городе, в котором он даже не знает, на каком языке говорить? На каком языке здесь вообще говорят? На каком-нибудь итальянском диалекте? И, наверное, на турецком. Некоторые турки говорили по-немецки, но он сомневался, что немецкий или английский будут ему хорошими помощниками на улицах Венеции.

Улицах? Здесь их вообще может не оказаться. Ему потребуется лодка или деньги, чтобы ее нанять. У него осталось несколько богемских крон, но может статься, что они здесь не в ходу.

Вдруг его осенило: он не знает, где его одежда, а следовательно, есть ли у него деньги и сохранился ли его «компас». Сердце у него оборвалось, он, как безумный, оглядел комнату в поисках своей одежды. К великому облегчению, она оказалась в полосатом мешке под кроватью. Теперь и деньги, и «компас» были при нем.

Ну по крайней мере в этом турки проявили честность, вопреки всему тому плохому, что о них говорили.

Теперь он примерно знал, где находится Ньютон и – он очень надеялся – Ленка. Если они, конечно, живы.

Мысль о том, что Ленки может вообще уже не быть на свете, весьма портила Бену настроение. И найти Ленку сейчас для него было важнее, чем найти Ньютона. Он считал себя виноватым за все те неприятности, в которые она могла попасть по его милости. Ньютон же мог и сам о себе позаботиться, что о нем беспокоиться. Да и помимо всего прочего, Ленка привлекательная девчонка, и совершенно естественно, что он…

Бен прервал свои рассуждения. Когда это пришло ему в голову, что Ленка красивая? Разве вначале он не считал ее самой обыкновенной, даже совершенно непривлекательной?

Он нахмурился. Ему не понравилось, что мысли в голове рождаются сами собой без его на то позволения.

– Ну, мой юный турок, – раздался у него за спиной голос, – не совершить ли нам набег на гарем?

Он узнал голос Роберта и, обернувшись, погрозил ему пальцем:

– Лучше попридержи свой язык, неверный среди верных.

Бен заметил, что несколько человек в комнате внимательно посмотрели в их сторону. И Роберт, одетый в некое подобие домашнего халата и выглядевший не в пример чище по сравнению с тем, каким Бен видел его в последний раз, тоже заметил обращенные в их сторону взгляды.

– У-у-у… – протянул он. – Может, нам обоим стоит прикусить языки. Трудно понять, чем это может здесь обернуться.

– Ты только что проснулся?

– Несколько минут назад, но я в спячку впал не так быстро, как ты. Если бы они захотели меня утопить в ванной, то встретили бы яростное сопротивление. А ты же…

– А меня что, сонного мыли? – изумился Бен.

– Да уж ты заставил их повеселиться, – ответил Роберт. – Этого я от тебя скрывать не стану. Но зато посмотри на нас теперь: мы живы, одеты в роскошные одежды и пребываем во дворце самого паши…

– Да, с нами все в порядке, – перебил его Бен. – Давай-ка лучше обсудим наши планы.

– Я думаю, для начала нам надо определить, есть ли у нас земля под ногами.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то. Я только что говорил с одним шведом. И он сказал, что разговор у короля с бей-черт-его-знает-кем состоялся не самый дружественный. По-видимому, его шведское величество неожиданно ворвался к турецкому монарху весь в грязи, крови и конском поту.

– Не может быть!

– Как раз и может! И потребовал, чтобы турок остановил вывод из города своих кораблей. Еще он требовал от него остаться и драться с русским царем. Бей отказался и стремительно покинул город сегодня утром, как и предупреждали нас янычары.

– Но янычары-то здесь остались?

– Остались и ждут, что скажет им Карл.

– Да, Хасим что-то такое говорил об этом. Когда и где состоится эта встреча?

– Да через час в этом самом доме. Вот тут-то мы и выясним, есть ли у нас почва под ногами. И вот еще что: появились кое-какие новости о русских кораблях.

– И какие же?

– Дня через три они уже могут быть в Венеции.

Бен отвернулся к окну и уставился на воду:

– И что тогда? – Все теперь зависит от того, что решится здесь через час.

– А о Ньютоне ты что-нибудь слышал?

– Да, сказки всякие про летающую лодку. Янычары взяли в осаду какой-то остров. Будто бы он там приземлился. Но, кажется, сэр Исаак прихватил с собой одну из своих эгид, сквозь которую никто к нему не может прорваться. Это все, что слышали мои уши.

– И ничего о Ленке?

– Ни единого слова.

– Я должен увидеть Карла.

– До собрания, я думаю, это невозможно.

– Ну, тогда на собрании, – проворчал Бен. – Мы должны там быть.

Петр неотрывно смотрел в окно, проделанное в полу его каюты, зачарованный красотой проплывающей под ним земли. Его поражало буквально все. Когда вдруг удавалось разглядеть тот или иной объект, от этого общая картина делалась узнаваемой. Особенно приковывали к себе внимание реки. К каждой живой реке обязательно примыкали две или три мертвые – эти заброшенные каналы представляли собой призрачное подобие рек, в которых то там, то здесь еще стояла вода, но в большей части русла осушили, перекопали и засеяли. Селения и поля тянулись вдоль воды и тоже напоминали своего рода каналы.

Он знал, что реки время от времени меняют свои русла, особенно после больших наводнений и сноса плотин. Но наблюдение этих картин с высоты заставляло понимать, что смена русла не просто некая случайность, а процесс, повторяющийся неизменно и регулярно с самого первого дня творения. Ему захотелось узнать, что же сталось со старыми городами, некогда располагавшимися вдоль этих мертвых рек. Исчезли люди вместе с городами или переселились на новые места? Он прищурился, размышляя, какой из всего этого можно сделать вывод.

«Вот где должна поработать научная мысль, – подумал он, – воздушные корабли открыли ворота в мир непознанного». Практической стороной дела могло бы стать составление новых карт, а с хорошими картами можно и войну легко выиграть, и границы правильно устанавливать, и торговые пути прокладывать. А с точки зрения познания чудесного, так здесь и вообще не существует пределов. Про себя он решил, что создаст отдельную коллегию философов, целью которых будет изучение Земли с воздуха. И он улыбнулся, представив исследовательский корабль, который он построит, и те уголки Земли, куда он отправится, – на самый край света, а возможно, и дальше. И в историю царь Петр войдет не просто как первый император России, но и как отец науки Нового времени.

Стук в дверь прервал его мечтания.

– Войдите, – сказал царь.

Дверь открылась, и вошел человек лет тридцати, с серыми глазами, его округлый, мягкий подбородок скрывала рыжеватая двухнедельная щетина.

– Входи, капитан Андроков, – тихо сказал Петр.

– Благодарю, господин капитан.

Петр уселся в кресло и указал на такое же напротив:

– Присаживайся.

Капитан Андроков сел, лицо его выражало беспокойство.