– Две или три мили. Мне повести машину?

– Только если тебе так хочется.

– Совсем нет. К тому же Эми может проснуться, когда я буду за рулем.

– Ну как она?

– Отлично. Она узнала бабушку.

Чарльз тихо и довольно рассмеялся. Они немного помолчали, потом Мэг спросила:

– Как ты узнал, каким самолетом мы прилетим?

– Эми. Она написала мне письмо, отругав за то, что я не приехал, и заявила, что, если я не встречу вас в Хитроу, она никогда не станет со мной разговаривать.

– Типичная Эми. Она родилась борцом. – Она поколебалась, но все же сказала: – Не могу даже выразить, как я рада, что ты сможешь остаться. Нет, дети чудные, но столько всего придется переделывать…

Он осторожно осведомился:

– А Миранда не будет возражать? И так же осторожно ответила Мэг:

– Разумеется, нет. С чего бы ей возражать? – И, прежде чем он успел ответить, добавила: – Здесь налево. А потом направо и вдоль порта.

Чарльз перевел дыхание.

– Боже мой, какая же красотища. Так же красиво, как на Артемии, но в своем роде. Не удивительно, что ты…

Он не закончил фразы, но она не переспросила его. Им было не до разговоров – они выезжали с узкой Воскресной улицы и поворачивали на Рыбную.

На следующий день Питер принес ключи от дома в Килбурне в контору Чарльза. Он уже едва понимал, что делал он действовал как автомат. Убраться в доме, собрать вещи, отдать ключи, доехать на поезде в Пензанс, потом на такси до Кихола. В конце путешествия – и он так явственно видел это – его должна была ожидать Мэг, зная, что как-нибудь он до нее доберется. И он все должен ей сказать. Все. Он понятия не имел, как Миранда догадалась о его тайне, – он не мог объясниться с ней, памятуя о том кошмаре с Мередитом. Но перед Мэг он мог излить душу. Сама мысль о возможности поговорить, объясниться, быть понятым, а потом и прощенным была подобна обещанию новой жизни. Уже около года он жил только ради Миранды и своей живописи. И вот теперь ему отчаянно хотелось вновь жить для себя самого.

Он с облегчением узнал, что Ковака нет в городе. Его секретарша так и сказала – «нет в городе». Питер и ненавидел его за то, что его нет в городе, когда возвращается Мэг, но это и доставляло ему определенное удовольствие. В конце концов, немного общего было между ним и Мэг. Он в два прыжка проскочил по лестнице вниз и сразу же поймал такси. И это тоже было добрым знаком.

На протяжении всей дороги от Паддингтона в Пензанс он разрешил себе помечтать о Мэг. Он знал, что Миранда осталась для постановки «Сна в летнюю ночь» в Плимуте, чтобы расчистить дорогу для них с Мэг. Его только мучило, сможет ли Мэг по-прежнему оставаться с ними. Как это воспримут Алекс, Кэти и Себ? Его передернуло, и он тут же отогнал эту мысль. Он не должен позволять себе иных мыслей, кроме мечтаний о встрече с ней, и разговора с ней, и потом жизни с ней.

Такси словно дожидалось его на стоянке около вокзала в Пензансе. Было шесть часов, пронизывающе холодный апрельский вечер. Он пробыл в Лондоне всего три недели, но все показалось ему совсем иным. Чистым, словно омытым морем. Такси миновало его прежнюю мастерскую в Ньюлине, и он подумал, смогут ли они с Мэг навестить миссис Паску. А вслед за этой мыслью пришла другая, коварная, нелепая и все же соблазнительная. Он может выдавать Мэг за Миранду. И никто никогда не узнает, никто не будет знать, кроме Миранды, Мэг и его самого. Даже дети. Водитель уточнил:

– Теперь вперед, сэр?

– Да. Потом направо, вдоль порта, снова направо по Воскресной улице, затем на Рыбную улицу и там налево.

Натужно взревев, такси на предельной скорости пролетело по узеньким тесным улочкам и в облаке дыма остановилось у их дома на Рыбной. Он заметил, что его рука подрагивала, когда он расплачивался и входил с чемоданом в ворота. Он сунул ключ в дверь подвала и вдохнул запах сушащейся одежды.

Увидев одежду, он понял, что они возвратились и сидят в доме, но тут же подумал, что дом пуст. Это было страшным разочарованием – ведь он так жаждал встречи, которая вот-вот должна была состояться. Он отодвинул свой чемодан и этюдник от порога, чтобы можно было затворить дверь, и растерянно остановился, пытаясь вспомнить, какой день недели, что могло случиться. Был вторник, на следующий день ребятишкам нужно было в школу. Значит, к семи они должны были появиться. Может быть, Мэг придумала какой-нибудь пикник или повела их на прогулку?

Он снова поднял вещи, поднялся наверх, прошелся по холлу и вошел в гостиную, тянувшуюся через весь дом. Отсюда он мог видеть гостиницу «Костгад», полную огней и народу. Он вгляделся пристальнее в маленькую бухточку, но не увидел там ни развевающихся волос Кэти, ни длинной фигурки Алекса. И вдруг позади дома послышался звук мотора поднимающейся машины. Он поспешно выскочил из комнаты и взглянул в окно на улицу. В ворота дома въезжал «БМВ». Дверцы его распахнулись. Показался мужчина, в котором Питер ошеломленно узнал Ковака. Сейчас он не выглядел ни здоровенным, ни таким уж старым. Он обошел машину и подошел к противоположной дверце. Показались руки Мэг, протянувшие ему ребенка. Он взял ребенка и, улыбаясь, остановился с девочкой на руках. Кэти и Себастьян прыгали вокруг него, явно требуя ребенка. Алекс придержал заднюю дверцу, и появилась Мэг. Все шестеро стояли во дворе, смеясь и споря, и даже сквозь окно Питер услышал, как громко и радостно воркуют дети. А потом Ковак повернул девочку, так что она сверху вниз смотрела на всех них, и Питер впервые увидел ее личико.

Он резко отпрянул от окна и прижался к стене, пытаясь унять пронзившую все тело дрожь. Он закрыл глаза, глубоко дыша, почти задыхаясь. Но дикая мысль, что он может упасть в обморок, заставила его взять себя в руки. Со скрипом отворились ворота, и он расслышал, как громко воскликнул Алекс:

– У нас побывали грабители! Дверь открыта! Затем раздался голос Мэг:

– Это я виновата, я же последняя уходила. Прости, Алекс.

Затем началась небольшая свалка и возня, когда все начали протискиваться в дом, потом дверь за ними затворилась.

Питер осторожно пересек комнату и выскользнул на лестницу. Все одновременно говорили внизу. Он слышал, как в чайник побежала вода из крана, как голос Чарльза пропел: «Потанцуй для папочки, славная малышка», а голос Кэти поправил: «Там на самом деле «славная мышка», дядя Чарльз, но все равно отлично». И все вместе перекрывала воркотня детей, хихикающих и щебечущих.

Он приоткрыл дюйм за дюймом входную дверь, подхватив и проталкивая вперед вещи. Потом сошел по ступенькам и оказался на Рыбной улице, прошмыгнул под крошечными окошками погреба, пробежал вдоль порта на дорогу, ведущую в Ньюлин. Автобусы ходили регулярно, но он не мог ждать, ему было нужно ехать куда глаза глядят, чтобы не сойти с ума. Он шел быстро, потом побежал. Но вещи оттягивали ему руку, и он замедлил шаги, покрывшись потом. Притормозила машина, и мужской голос спросил:

– Опоздали на автобус? Могу подбросить до Пензанса. Он забрался в машину, где сидело трое рыбаков. Он спросил, не смогут ли они высадить его в Ньюлине, и он заставил себя любезно поболтать с ними. Рядом с домом миссис Паску его высадили. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой.

Она появилась из кухни:

– Ах, это вы, мистер Сноу. Все дела, дела, да? Лицо у нее было как у гипсовой куклы. Он спросил:

– Вы не приютите меня на одну ночь, миссис Паску, пожалуйста.

– Чердак в вашем распоряжении. – Она поглядела на него. – Что, нелады с супругой?

– Да. Что-то вроде этого.

– Ну, тогда входите. Как только вода вскипит, я напою вас отменным чаем.

Когда она вошла к нему двадцать минут спустя, он так и сидел в пальто, уставившись на серый шифер крыши, и слезы бежали у него по лицу.

Миранда осторожно обрадовалась, увидев его.

– Вот не думала, что ты… Ты не был в Киле?

– Был. Но я оказался не нужен, там, знаешь ли, новый муженек Мэг за всем присматривает, так что у меня появилась приятная возможность увидеть тебя в роли Паутинки.