– В один прекрасный день твоя мать вернется на сцену, дорогая. Когда станешь немного постарше.

Себастьян тут же начал выяснять, насколько постарше. Кэти, склонив голову набок, предложила:

– Может быть, муж тети Мэг приедет с ней и тоже приглядит за нами?

Питер с силой сжал халат между ладонями. Казалось, он испытал облегчение, когда Алекс с чувством сказал:

– Он нам тут не нужен! Тетя Мэг наша! Миранда поднялась с места и пошла ставить чайник.

– Не говори так, Алекс, – по привычке сказала она. Она не знала, что и думать о Чарльзе Коваке. С одной стороны, все упрощалось. И если она ошиблась по поводу ребенка, то в таком случае больше не было оснований для угрызений совести. Однако ей было не по себе оттого, что Питер ревновал. Потому что да, Питер ревновал.

На остров Артемиды медленно приходила зима. В день Рождества они все вчетвером отправились в бухту Барана, и Чарльз опустил ножки маленькой Эми в воду. Она запела фальцетом и забарабанила ножками по воде.

– Словно забирается вверх, – заметил Чарльз.

– О Господи Боже мой, да ей всего лишь три месяца от роду, – запротестовала Эми. – Останови его, Мэг!

Мэг рассмеялась.

– Она сама ему скажет. Она держит его у себя в кулачке.

– Мы отведем ее в бассейн с подогретой водой, о котором много рассказывает Джилл, – сказал Чарльз, выходя из тени деревьев и закутывая ножки маленькой Эми в одеяло. – Мы сможем научить ее плавать до того, как она начнет ходить.

Он рассмеялся над ужасом, охватившим Эми.

– Теперь это в порядке вещей, бабуля. Можешь приехать и посмотреть, если хочешь.

– Ты же отлично знаешь, что не поеду с вами, – бросила Эми. – И, честно говоря, не понимаю, зачем вам туда ехать! Для маленькой Эми здесь гораздо лучше. К тому же дела неплохо идут сами по себе, Ковак.

– Вот тут-то ты не права, мисс Всезнайка. Чарльз обхватил ее за костлявые плечи, маленькая Эми схватила ручкой чей-то нос. И Чарльз, и Эми чувствовали себя неловко, пререкаясь.

– Дело пока стоит, но дела не могут стоять вечно. Мне нужно быть там, чтобы проследить за выходом «Каменного сада». Маленькой Эми нужен дом, где нет сырости и тепло. Ей нужно сделать прививки от целой кучи болезней. А Мэг желает увидеться со своей сестрой.

Мэг взяла ребенка на руки, и они отправились в обратный путь.

– Пожалуйста, поедем с нами, бабушка. Нам так будет не хватать тебя. На самом деле, я не могу представить, как стану жить без тебя!

– Вот, вот еще одна причина в пользу того, чтобы не ездить, Мэг.

Эми оставила свой нетерпеливый тон и рассуждала очень трезво:

– В будущем тебе придется провести много времени в Англии, на время учебы маленькой Эми в школе и тому подобное, поэтому тебе необходимо научиться обходиться без меня. Потому что я не уеду с Артемии.

Они поднялись на вершину утеса и, переводя дыхание, стояли и глядели вниз на бухту.

– Мне кажется, что ты права относительно школы, – сказала Мэг, пересаживая ребенка на другое колено. – Мне так хочется привезти ее сюда.

– Она может проводить здесь лето и все школьные каникулы, – заметила Эми.

– Ты уклоняешься от темы, бабуля, – сказал Чарльз. – Нет ничего, что могло бы помешать тебе поехать с нами. Стать нашей неотъемлемой частью. Мы не представляем жизни без тебя.

Однако Эми не захотела затевать очередной спор. Со всей серьезностью она заявила:

– Ковак, я живу на Артемии с 1930 года. Фашисты не заставили меня уехать отсюда. Если я покину этот остров, я умру. Все очень просто.

Эти слова потрясли их, и они замолчали. Затем они попыталась обнять ее, а маленькая Эми поочередно хватала их за носы. Смеясь и плача одновременно, они отодвинулись и посмотрели друг на друга.

– Хорошо, – сказал Чарльз, – больше не будем говорить на эту тему. Мы вернемся – и ты это отлично знаешь.

Эми молча кивнула.

Мэг была дома у Чарльза, когда всем командовала Ева, и теперь ее весьма разочаровал бросавшийся в глаза упадок. Во времена Евы хозяйство в доме вела экономка, ежедневно к ней в помощь приходила работница. Когда Еву поместили в пансионат, экономка ушла, а Магда, агрессивно настроенная венгерка, продолжавшая, как и прежде, ежедневно приходить в дом Коваков, только стряпала и не обращала внимания ни на что иное. По всей квартире оставались вещи Евы: платяные шкафы с вышедшей из моды одеждой, ряды туфель с кубинскими каблуками, коллекция вееров, на некоторых из которых имелись автографы известных личностей, туалетный столик, уставленный косметикой. Первые издания Чарльза, его рисунки и иллюстрации к «Королю Лиру» пачками стояли на полу огромной гостиной. На протяжении последних лет он использовал квартиру скорее как временную стоянку, но не как дом, и это бросалось в глаза.

Мэг упорно трудилась, стараясь добиться перемен, но чувствовала, что ведет сражение в одиночку. Чарльз, столь полезный на Артемии, у себя в квартире походил на рыбу, вынутую из воды. Он предпочитал играть с маленькой Эми, купать, укладывать ее спать и уклонялся от принятия решений по поводу того, как лучше расположить веера Евы, фарфор, посуду, свои собственные книги.

– Шкафы есть, – сказала Мэг, глядя на высоких, со стеклянными дверцами монстров, выстроившихся, подобно солдатам на параде, у дальней стены комнаты, – но… они несколько страшноваты…

– Подыщи что-нибудь сама, Мэг, – великодушно отвечал Чарльз, – меня это не волнует. Честное слово.

– Но я не могу решать такие вещи в одиночку, – запротестовала Мэг, – это все-таки твой дом, он был домом твоей матери.

– А теперь он твой. – И, нетерпеливо тряхнув головой, добавил: – Если тебе не нравится это барахло, выбрось его! Поставь по-своему. Мне нравилось у тебя в Килбурне. Расставь все так же, как там.

Пораженная, Мэг уставилась на Чарльза.

– Чарльз, комнатка в Килбурне была крохотной. Два кресла, книжный шкаф и телевизор. А тут… ты только посмотри на кухню. А гостиная – как танцевальный зал. Вдобавок к этому три огромных спальни и две ванных комнаты.

– Ну и что? – Скрестив ноги, Чарльз посадил на них Эми. – Это что тут у нас? Процеженный морковный сок? О-го-го! – Глядя на Эми, Чарльз состроил блаженное лицо, и она в ответ заулыбалась.

– Чарльз, – упрекнула его Мэг, – у нас же специальный стул для кормления. Ты же сам настоял купить его!

– Ей больше нравится у меня на коленях.

– А брюки, Чарльз?

– Они не против, – ответил Чарльз и, улыбаясь, посмотрел на Мэг. – Не суетись. Обставь все так, как считаешь нужным. Ты уже звонила Джилл?

– Нет.

– Почему?

– Потому что мы приехали всего два дня назад и еще не распаковали все вещи. Я пытаюсь найти общий язык с Магдой, которая почему-то невзлюбила меня.

К этому Чарльз спокойно добавил:

– И потому, что ты не знаешь, как объяснить ей существование Эми.

– Ну…

– Мэг, ради самой Эми тебе нужно пройти сквозь все то, о чем мы с тобой договорились. Надеюсь, тогда не возникнет и лишних вопросов. Просто скажи, что когда ты забеременела, то решила отправиться на Артемию, куда затем приехал я и настоял, чтобы мы с тобой поженились. Если ты преподнесешь это таким образом, то не придется лгать. Разве что умолчать о кое-каких деталях.

– У меня такое чувство… Все время мне кажется, что я злоупотребляю твоим великодушием, Чарльз.

Однако Чарльз не был склонен обсуждать этот вопрос. Улыбнувшись, он заявил:

– В таком случае тебе одной придется решать, как поступить со всей этой рухлядью. А также предоставить мне право кормить Эми так, как мне нравится!

Как обычно, Мэг рассмеялась и оставила эту тему.

Чарльз твердо решил не представлять Мэг слишком много свободного времени для раздумий. Как-то он позвонил ей и сказал, что договорился с врачом, пользовавшим его мать, чтобы тот осмотрел Эми. Чарльз встретил Мэг в приемной врача и почти церемонно представил ее доктору Гейне.

– Моя супруга, герр доктор, – произнес Чарльз, ободряюще глядя на Мэг. – Доктору Гейне пришлось бежать от нацистов, так же как нам от русских. Он постоянно наблюдал за состоянием здоровья нашей семьи, – добавил Чарльз и, снимая шапочку с каштановых волос Эми, представил ему крошку. – Это наша дочь, Эми Чарльз.