– Тебе решать. Но вспомни, ты всегда уклонялась от того, чтобы прямо посмотреть в лицо происходящему. Но ты вернулась однажды в «Рыбный домик» ради Миранды, и постепенно он стал для тебя вторым домом. Прошла сердечная боль. Ради Миранды, неужели я не могу снова прямо взглянуть на «Проспект Вилла»?

– Я… не знаю. А ты не можешь пойти один?

– Нет. Извини, но нет. Ничего, мы взберемся на верхнюю дорогу.

– Да. Это для тебя ничего. – Она повернула налево. – Пойдем. Ради Миранды же.

Она бесстрастно зашагала по грунтовой дороге. Шла уже вторая неделя мая, но погода, вообще капризная в этом году, стояла на редкость славная. Она взглянула на широкую гладь бескрайнего Атлантического океана, и ей вдруг страстно захотелось оказаться на Артемии.

Они подошли ко входным воротам, покосившимся и обветшавшим. Казалось, и дом тоже разваливается. Ползучие ветви ежевичника скрывали нижние окна, а шиферная крыша вся продырявилась.

Питер, споткнувшись, замер, глядя на дом. Мэг приблизилась вплотную к коляске и взяла Мэг за ручку. Малышка счастливо залепетала, не ведая о происходящем.

Наконец Питер произнес:

– Отлично. А теперь пойдем по лестнице вниз.

– Мы не сможем спустить коляску по этим крутым ступенькам, Питер.

– И не надо. Я понесу Эми.

Он откинул одеяльце, вынул ее и прижал к себе покрепче. Она посмотрела на мать и, словно все поняв, потянулась к морю. Питер направился по «привратному спуску» к бухте Ланна. Мэг волей-неволей следовала за ним, по-настоящему испуганная. Дорожка была еще более отвесной, чем та, что вела к бухте Барана, да и Питер не обладал силой Чарльза. Да и его ответственностью тоже. Ее стремление на Артемию превратилось постепенно в стремление к Чарльзу.

Но ничего страшного не случилось. Питер положил Эми очень нежно на сухой песок под отвесной скалой и опустился с ней рядом. Она для начала подпрыгнула, потом набрала горсть песку и раскидисто швырнула его.

Он рассмеялся.

– Ты только погляди на нее, Мэг. Как она очаровательна, правда?

Мэг тоже присела. Она неуверенно сказала:

– Да.

– Ты не забыла, что это наш общий ребенок?

Мэг не ответила. Перед ее мысленным взором по-прежнему стоял Чарльз с Эми на руках. Чарльз, которому можно было верить до скончания века.

Он продолжал:

– Я никогда этого не забуду. Я не должен забывать. Я думал, что я и буду помнить только, как Мередит убил мое дитя, но потом… вот мы стоим тут, внизу, и я положил сюда Эми… я понял, что у меня есть еще ребенок. Еще одна дочка. Я не должен забывать этого, Мэг.

Мэг сидела, низко опустив голову. Она тяжело глотнула. Он сказал:

– Не плачь. Все хорошо. Я знаю, что ты меня не любишь. Я и сам не могу объяснить, что произошло между нами… той ночью. Может, все было именно так просто, как говорит Миранда, и мы просто должны были оказаться друг с другом, вырвавшись из обыденного порядка вещей.

Она взглянула на него. Как будто все возведенные ею заслоны вдруг исчезли перед его неожиданным немыслимым усилием рационально истолковать иррациональное. Она и забыла, что, помимо гениальной одаренности и безумного темперамента, он обладал еще и мужеством. Оказалось, как просто сломить ее временное, суетливое сопротивление, просто лишив ее страха, такого беспричинного. И она заставила себя честно признаться:

– Я любила тебя. И тогда, после… до Артемии… Я хотела быть с тобой. Очень хотела.

– Ах, Мэг. – Лицо его прояснилось. – Спасибо, что ты сказала это. Спасибо тебе.

Они опять помолчали. Эми перевернулась на живот и теперь неистово барахталась в мягком песочке. Питер смеялся.

– Нет, ты только посмотри. Да она пойдет буквально на днях.

Мэг откашлялась.

– Она еще слишком маленькая. В моей книжке о ребенке…

Он засмеялся снова.

– Ах, Мэг! Да Кэти пошла в семь месяцев!

– Прости, – сказала она. – Я и забыла, что ты опытный отец. – Их глаза встретились. – Прости, я не то хотела сказать…

– Я знаю, что ты хотела сказать. – Он дотянулся до резвящейся девчушки и взял ее за ручку. – Мэг, мы были вначале столь добрыми друзьями. Пока я не попытался заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Прости меня.

Она отчего-то улыбнулась чему-то своему.

– На Артемии Эми – то есть Эми Смизерс – называла нас Обществом Взаимного Восхваления. Ты и я сейчас напоминаем Общество Постоянно Извиняющихся!

– Да. Боюсь, что мы так и останемся навсегда виноватыми. Сплошные сожаления.

Она пожала его пальцы.

– Нет. Мы не должны. Сожаления бессмысленны, губительны. Мы должны преисполниться… благодарности. Мы столько получили, Питер. Несмотря ни на что, мы очень много приобрели. Больше, чем то, с чего мы начинали!

Он сидел, размышляя.

Она настойчиво продолжала:

– Я благодарна тебе за Эми. Следовательно, я должна быть благодарна тебе за ту ночь. Не так ли? Как обычно говорит Алекс – само собой разумеется.

– Думаю, что так.

Она еще крепче сжала его руку.

– Может быть, я могу быть благодарна даже… дядюшке Седрику. Тебе Миранда рассказывала о дядюшке Седрике?

– Да. Он стал причиной того, почему Мередит оказался на первом месте.

Мэг этого не поняла.

– Разве? Нет, он был причиной того, что я не смогла поговорить с тобой много лет назад. Я даже думаю, что именно поэтому я навязалась тебе в прошлом году.

– Мэг! Ты мне не навязывалась! Она улыбнулась:

– Почти.

Эми, подогнув коленку, проползла несколько дюймов. Они захлопали в ладоши, и она радостно завопила. Питер очень тихо произнес:

– И вот поэтому-то я и убил человека, Мэг. Я просто не знаю, как мне жить с этим.

Она все же очень надеялась, что он уже нашел выход. Простых ответов она не знала и потому смирно сидела, стараясь думать обо всем настолько логично, насколько могла.

Наконец она сказала:

– Я и впрямь думаю, что тебе следует признаться Миранде. Иначе этого не вынести. Думаю, что тебе надо все рассказать ей. Видишь ли, Питер, Миранда именно так бы и поступила. Это… это в ваших характерах.

– Но, Мэг, ты же знаешь, на кого я сейчас похож. Она тут же решит, что я сошел с ума. Это заставит ее вернуться домой. Но я не хочу этого. Именно сейчас она идет своим путем.

– Да все будет совсем не так. Она увидит, как отчаянно ты нуждаешься в ней. – Она отбросила его руку, и взгляды их скрестились. – Слушай. Она должна вернуться домой, Питер. Из-за детей. Я уезжаю. Действительно уезжаю.

– О Боже…

– Тебе нужна Миранда. Не я. Я лучшая хозяйка, чем Миранда, но это вскоре начнет тебя раздражать. Тебя домашнее хозяйство волнует не больше, чем Миранду. А она – о, она знает все о жизни чувств. – Она улыбнулась. – Единственный раз, когда я жила чувством – это когда мы были связаны с Мирандой пуповиной. – Она, пожав, отпустила его руку. – Ты должен разделить это с нею. Она единственный человек, который сможет правильно все понять.

Он немного подвинулся, чтобы у Эми было больше простора.

– Мэг, эта моя болезнь… она по-настоящему началась, когда я увидел Эми и понял, что это моя дочь. Если ты уедешь, Эми уедет с тобой.

– Да. И это единственный выход.

– Я… я не думаю, что смогу вынести это.

– Вынесешь. Миранда большую часть возьмет на свои плечи. Эта-то боль как раз боль Миранды.

Он опять беспомощно пробормотал:

– О Боже…

– Миранда очень сильная. И она видела Чарльза. Она знает, что он отличный отец.

– Пожалуйста, Мэг…

– Это правда.

– Но вы не любите друг друга! Как сможет Эми расцвести?

Она поднялась и взяла на руки Эми.

– Думаю, что ты прекрасно видишь, что она цветет, Питер. – Она заслонила глаза от нестерпимого блеска солнца и воды. – Похоже, прилив заставляет нас покончить с этими разговорами. А коляску мы заберем позже.

Он вскочил на ноги.

– Мэг, не опускай снова заслонки! Ну я виноват! Разумеется, Эми цветет… я не то хотел…

Она пошла по берегу, а когда они обогнули мыс, она обернулась: