Запив нехитрый, но вполне себе сытный завтрак сладким чаем, я откинулся на спинку стула и сообщил Ире:

— Машка… В общем, у неё опять там проблемы возникли…

— Ты её видел? Как она там? Что с ней?

— В том-то и дело, что не видел. После того, как мы расстались там в Сочи, я думал, что у неё теперь будет всё нормально. Семья, родители и всё такое. Но оказалось, что она, как и в прошлый раз умерла в восемьдесят втором году.

— Опять от той болезни? Что-то там в голове?

— Я искал её в той больнице, где мы с ней познакомились в прошлый раз. Нет её там. И меня там не было. Это какой-то другой переулок времени, отличный от того, моего прежнего.

— Может быть её просто не было в этой реальности?

— Ир! Ну вот как ты себе это представляешь? Мы переместились в прошлое, чтобы спасти сестру Андрея, и она тут есть. И сам Андрей молодой тоже здесь есть. выходит, что это та же самая ветка, что соединяет этот семьдесят второй с тем семьдесят восьмым из которого мы прибыли. А там, мы расстались с Машей и поехали в Москву.

— Не поехали, а полетели в Москву. — уточнила Ира.

— Да какая разница…

— Разница большая. — весомо добавил Олег. — незабываемый полёт.

— Но это для тебя. Ты же в первый раз летал.

— Я тоже летела на самолёте в первый раз. — вставила Ирина свои пять копеек.

— Ясно. Надеюсь, что этот полёт для вас не последний.

— Ты будешь и дальше её искать? — спросила Ира.

— Да. Буду… Буду искать и обязательно найду. Но сперва мы закончим здесь свои дела. А Машка… Никуда она не денется. Из под земли её достану. И больше уже никогда не отпущу.

— Что? Всё так серьёзно? — поинтересовался князь.

— А ты как думаешь? Один раз она умерла, когда ей ещё двенадцати не было. А теперь вот, во второй раз тоже самое…

— Но ей же было лет семнадцать, когда мы с ней расстались? — удивился Олег.

— А тебе Ира, что, не рассказала ничего?

— Ну… Она что-то говорила… — князь задумался, а потом произнёс, — Опять эти твои колдовские шуточки?

— Ну почему шуточки… Я впервые её встретил, за пару дней до её смерти. А потом она…

Мне пришлось долго пересказывать, как я встретил призрак маленькой мёртвой девочки на кладбище, как таскал её за собой, и как она чудесным образом снова стала живой… Рассказал и про наши путешествия по разным реальностям… Даже Ира слушала меня раскрыв рот. Похоже, что Маша ей не всё про себя и нас рассказала.

— Это невероятно. — вымолвил князь, когда я закончил своё повествование на том месте, где мы повстречались с ним, помогая отбиться от британцев. — Тебе бы об этом книгу написать. Господин Жюль Верн такого бы не придумал.

— А-а… Я понял. Ты хочешь, чтобы я поведал миру о своих похождениях и заработал бы себе славу второго барона Мюнхгаузена.

— Кого? — в один голос переспросили меня Олег с Ирой.

— Вы что, не читали про Мюнхгаузена?

— Нет. А кто это? — на чистом глазу спросил князь.

Я сперва подумал, что они меня разыгрывают. Но потом сообразил, что вполне возможно, что в реальности Олега Константиновича могло и не быть такого литературного персонажа. Но Ира… Неужели я забрал её из мира, где не сняли фильм с Янковским?

Пришлось вкратце пересказывать им байки про барона с богатой фантазией. Олег смеялся от души, а Ира сказала:

— Я, кажется, что-то слышала про этого барона.

Ну, слава богу. Может просто она в своём детдоме проскочила мимо книжек, мультиков и фильмов про Мюнхгаузена. Помнится, что детство и юность у девушки прошли не в самых лучших условиях.

— Ладно. Посмеялись, и будет… Какие у вас планы на сегодня?

— Да. В общем-то, никаких планов и нет. — ответила Ира, при этом поглядывая на Олега.

Но князь не подавал никаких признаков того, что не согласен с ней. Здорово же она взяла в оборот этого корнета. Боюсь, что сидеть ему под каблуком, если он всё-таки свяжет свою судьбы с этой валькирией. Хотя, наверняка, всегда найдёт повод свалить из дома от жены и детей на какую-нибудь очередную войну.

— Ну, тогда я сегодня снова поработаю над поиском нашей подруги.

— Тебя опять не беспокоить? — спросила Ира.

— Только когда обед будет готов. Кстати, а у нас с продуктами как вообще?

— Немного есть пока. Но я бы на рынок сходила бы. Андрей говорил, что если дойти до станции и сесть на электричку, то через две или три остановки будет рынок.

— Ну, вот и сходите с Олегом, прогуляйтесь. А я тут посижу…

Ну, вот. Опять один… Сижу. В зеркало гляжу.

Маша, Маша… Где тебя искать?

Сегодня я почти сразу же настроился и смог поймать уже знакомую картинку из вчерашних моих поисков. Мраморная доска с именем Марии и цифрами. Учитывая, что ни день, ни даже месяц смерти был не указан, я стал потихоньку откручивать день за днём назад.

Сперва ничего не происходило и не менялось, но потом… Я даже поставил на паузу тот момент, когда табличка с именем исчезла, а возле распахнутой и ещё пустой нишей в стене стояла молодая женщина в чёрной косынке, держа в руках урну с прахом.

Я узнал её, хотя и видел мельком, тогда на пляже, когда спасал маленькую Машу. Глаза у матери, потерявшей свою дочь, были пустые и тёмные. Похоже, что все слёзы она уже выплакала. Никакого мужчины. Типа отца поблизости не наблюдалось. Был только работяга с видом сильно пьющего человека. В его глазах читалась только одна мысль: «Побыстрее бы прикрутить эту табличку, получить свои деньги и пойти бухать дальше.» На горе людское и прочие человеческие переживания ему давно уже было наплевать и растереть, судя по всему…

Я снова запустил обратную перемотку. Мать моей Машки двигалась, конечно, задом наперёд, но мне не было от этого ни смешно, ни весело. Перематывал я быстро, поэтому через некоторое время уже наблюдал обстановку внутри незнакомой мне квартиры. И, кстати, хочу заметить, что квартира эта была совсем не в том доме, где я в течение нескольких лет на ускоренной перемотке пытался высмотреть среди толпы прохожих свою Машку.

Получается, что адрес у Маши и её семьи поменялся? Но в том, в моём с ней общем прошлом, она и до восемьдесят второго года по-прежнему жила в том же самом длинном доме напротив школы. Похоже, что что-то произошло за те несколько лет, прошедших от нашего расставания в семьдесят восьмом году на берегу Чёрного моря.

Так, так, так… Посмотрим, что же будет дальше.

Я сгоряча сразу мотнул назад, аж на несколько месяцев, и вовремя успел затормозить…

На «экране» старого зеркала я снова видел Машку, живую и здоровую. Никаких симптомов от той прошлой болезни у неё не было. Ни коротко стриженных волос, ни вовсе лысой головы, ни даже каких-то бинтов или ещё чего-то там такого, связанного с медициной. И, да, это была та самая, моя Машка, которую я знал, кажется половину своей новой жизни, а может даже и больше…

Но всё-таки — это была не та девочка, которую я встретил тогда в больнице. Тогда, даже на пороге смерти, она была… как бы правильнее выразиться, бойцом. Да, да… Именно бойцом. Знающим, что идёт в свой последний смертный бой, но при этом не трусит, не боится умереть, а с гордо поднятой головой ловит смертельную пулю в грудь…

Бли-и-ин… Как пафосно получилось фразу построить. Но всё-таки верно. Машка была кем угодно, капризной стервой, маленькой врединой и вообще, как она сама выразилась про себя при знакомстве со мной, «девочка, больная на всю голову», но она никогда не была «тварью дрожащей». Не знаю, я так и не понял, какой смысл вкладывал в этот термин Фёдор Михайлыч, но Мария скорее всего относилась как раз к тем, кто судя по его словам «право имеет».

Только вот сейчас я видел в зеркальном стекле «кино» про какую-то другую, совсем не знакомую мне Машку. Затравленный взгляд, голова, почти-что вжатая в плечи, как в постоянном ожидании удара, тёмные круги под глазами… Испуганный хомячок, попавший в окружение котов и кошек, и то выглядит героем по сравнению с этой девочкой, в глазах которой плещется страх и безысходность.