Так как наука не изобрела способов уменьшения в росте, я махнул на все рукой. Да и жена согласилась.
— Никаких тебе, Вася, штанов не нужно, — сказала она. — Ты теперь и так видный мужчина.
И БЫЛ БОЕВОЙ ХОККЕЙ
Перед началом состязаний на первенство города в хоккейной команде «Лесоруб» произошла заминка. Пропал лучший форвард, предельно собранный, высоко техничный хоккеист, с фирсовской манерой игры. Его заменили другим спортсменом. Команда играла неслаженно и в результате потерпела поражение от команды «Картер» со счетом пять : три.
Выяснилось, что форварда переманил старший тренер «Картера» Усачев, предложив трехкомнатную квартиру в центре города. Коллектив «Лесоруба» осудил перебежчика.
И все-таки еще два игрока этой команды переметнулись к сопернику.
Старший тренер «Лесоруба» Петров предъявил к хоккеистам новые требования.
— Значит так, — сказал он Витьке Дроздову, крайнему нападающему, взятому из молодежной команды, — постарайся играть ниже своих возможностей. Никакой скорости. Шайбу посылай мимо ворот. За гол мне ответишь! Заметит Усачев хорошую игру — переманит. Кстати, переманивать теперь будем и мы.
Петров не бросал слов на ветер. К началу борьбы за кубок города в «Лесоруб» перешел вратарь «Картера», считавшийся лучшим в республике. Ему пообещали дачу на лесосеке.
Теперь сделал соответствующие выводы старший тренер Усачев.
— Не прыгай, — наставлял он нового вратаря. — Так не пропустишь ни одной шайбы. В голевые моменты рассматривай публику. Можешь читать книгу.
К радости тренеров, ребята обеих команд стали играть хуже, чем обычно.
Однако некоторые в пылу игры забывали полученные наставления, настраивались вдруг на боевой лад и демонстрировали первоклассный хоккей. Недисциплинированных строго наказывали.
Через год непримиримые соперники перешли из класса А в класс Б. Темп игры стал футбольный.
Самым быстрым на стадионе был продавец, предлагавший замерзшим игрокам горячие пирожки. Трибуны опустели.
Тогда выступила общественность. Согласившись с критикой, Усачев предложил команде оригинальный план игры: шайбу повести в сторону ворот противника, атаку завершить голом.
Старший тренер Петров, безнадежно махнув рукой, сказал воспитанникам:
— Играйте как хотите.
И был боевой хоккей. За пять минут с обеих сторон оказалось заброшено десять шайб.
Болельщики неистовствовали. Шум трибун захватил тренеров.
— Шайбу! Шайбу! — кричал Усачев, когда хоккеисты сбивались в кучу у ворот.
А Петров оглушительно свистел и обнимал коллегу из «Картера».
Утром стало известно, что коллега увел нападающего «Лесоруба» Витьку Дроздова, отличившегося в боевом поединке.
— Позарился на оранжерею, — подвел итог Петров, — однако цветочки у них хороши.
Обхватив голову руками, старший тренер глубоко задумался.
— Дроздова можно заменить Булкиным, — пытался успокоить Петрова его помощник.
— Булкина на лед не выпускать, — сказал Петров, подавляя нервный тик, — парень подает большие надежды. Вместо Булкина буду играть я. И вот еще что. На всякий случай готовься занять мое место.
— Твое место? — удивился помощник.
— Да, мое. Видишь ли, у меня нет гаража.
Старший тренер вздохнул и стал готовиться к выходу на лед.
БЕРЕГИТЕ ТИШИНУ
Афанасия Мухина знали как тихого человека. Никогда он не повышал голоса, не играл на музыкальных инструментах, не вбивал в стены бронебойные гвозди. В общем, не оказывал никакого воздействия на центральную нервную систему соседей. Вероятно, поэтому ему поручили провести в своем микрорайоне кампанию по борьбе с бытовым шумом.
Поручение он принял вначале без энтузиазма. Дело в том, что самого Мухина, обладающего железным здоровьем, шум как-то не беспокоил. Афанасий его раньше не замечал. Теперь же, придя поздно домой, Мухин явственно услышал голос жены, устроившей ему сцену ревности. Он попросил жену повторить сцену.
— Хам! — закричала ока. — Моральный садист!
При помощи прибора Мухин определил, что шум, вызываемый колебаниями голосовых связок супруги, в пять раз превышает допустимые нормы. Это его удивило.
Только он успокоил супругу, как за стеной послышался стук падающего тела. Сосед, который готовился к поступлению в цирковое училище, пробовал ходить на ходулях в малометражной квартире.
Когда шум утих, Афанасий улегся спать. Не успел он закрыть глаза, как из квартиры этажом выше донеслась барабанная дробь. Это музыкант-любитель разучивал очередную мелодию.
— Бам-бам-бабам, — гремел барабан.
Крепкий первобытный сон покинул Мухина. Несчастный заткнул уши ватой, плотно закрыл голову подушкой, но поймал себя на мысли, что невольно прислушивается к барабанному бою.
Утром встал с нестерпимой головной болью. Долго ходил по комнате и напряженно думал. Нет, не зря он имеет общественное поручение. Нужно действовать, действовать!
Обмотав голову мокрым полотенцем, Мухин написал объявление:
«Товарищи жильцы! В воскресенье 28 сентября в два часа в клубе состоится лекция на тему «Бытовой шум и его воздействие на человека в век урбанизации. Лектор Мухин — член общества по распространению тишины и спокойствия».
Афанасий неделю не выходил из библиотеки. Перечитал массу книг, инструкций. Просмотрел справочники.
На лекцию кроме дворника Никиты никто не пришел. Все были на открытом собрании, где слушалось интимное дело супругов Греховых.
— Значит, не явились. Ну хорошо, — оскорбился борец за тишину.
В полночь Мухин выкатил из гаража свой старенький «Москвич» с установленным на нем динамиком и поехал по улицам микрорайона.
— Граждане! — вещал он через усилитель. — Соблюдайте тишину! Тишина — наш друг!
Мощные звуки многократно отражались от стен домов, как в Дарьяльском ущелье. Из окон высовывались заспанные люди и что-то кричали. Никто не остался безразличным к кампании по борьбе с шумом.
УЗЕЛКИ
У Феди Липкина ухудшилась память. Тех, кто должен был ему деньги, он помнил, а вот, у кого брал взаймы, совершенно забывал.
Федя стал пользоваться обыкновенным носовым платком, на котором завязывал узелки. Постепенно у него сложилась система. Все события и факты он разбил на четыре группы: производственные, бытовые, эмоциональные и долговые. Каждой группе отвечал платок определенного цвета. Особо важные вопросы он обозначал морскими узлами, например, плоским, рифовым, прямым. В этом помогала ему былая служба на флоте.
Как-то его остановила соседка по квартире Тарелкина.
— Федор Нилыч, вы ничего не помните?
— Помню, но смутно, — отвечает Федя, — одну минуточку, Тося.
Лезет в карман чистой рукой и достает четыре разноцветных платка.
— Все узелки на месте, один к одному. Вот, — говори — производственный узелочек типа удавки. Это значит, что на носу месячный отчет. Большой узел посередине — эмоциональный. Это, значит, билет в театр надо купить. А вот на синем платке крайний… Извините, Тося, я вам должен семьдесят пять копеек. Получите, и я развязываю узел.
В течение полугода Федя совершенствовал свою систему. Он часто терял счет выпитым в ресторане рюмкам. И здесь ему пригодились узлы.
Однажды Липкин проснулся с головной болью и неприятной горечью во рту. Пиджак валялся на полу, одна штанина брюк была вывернута наизнанку, другая завязана морским узлом.
И он вспомнил, что нужно срочно заплатить пятнадцать рублей за пребывание в вытрезвителе.
АЛЛО! „СКОРАЯ“?
