Прошло два года. Прибавки не было. Подчиненный снова обратился к начальнику.

— Хочу получать, как Мальков.

— Равняешься на тунеядца? — посуровел начальник. — Знаю, все знаю о тебе. Заочно окончил институт. Изобретатель, общественник, семьянин. Минимум на треть оклада, при первой же возможности!

Антипов ушел от руководителя озадаченным. Еще через год, встретив Сидора Матвеевича у проходной, он показал пальцем на высоко пролетавших журавлей, постом на синицу, беспечно щебетавшую на дереве, и тяжело вздохнул.

— Лучше — десятку.

— Десятку? Хорошему работнику?

Сидор Матвеевич выглядел оскорбленным.

— Не такой уж я хороший, — сдерживая раздражение, возразил Антипов. — В рабочее время играю в настольный теннис, делаю часовые перекуры, недавно сорвал срок сдачи отчета. Работаю, как Мальков.

— Эх, наговариваешь на себя, Антипов. Далеко тебе до Малькова. Закладывает Мальков…

Через три месяца инженер ожесточенно бил себя кулаком в грудь.

— Поверьте. Пьяница я! Совершил недельный прогул. Дома устроил дебош, попал в милицию. Кроме того…

— Достаточно, — оборвал его Сидор Матвеевич и вызвал заместителя.

— Не могу не поверить Антипову, — сказал он заместителю. — Налицо грубое нарушение трудовой дисциплины и нелады с моралью. Придется понизить в должности. Хотя жаль. Однако принципиальность — прежде всего.

Стою в фойе Дворца бракосочетаний, размышляю: «Нужно еще раз взвесить все «за» и «против».

Отхожу от невесты в сторонку, закуриваю. Делаю вид, что рассматриваю фотографии молодоженов, а сам взвешиваю: «Не машину ведь покупаю. Первая, даст бог, не последняя. Было бы здоровье».

Тушу окурок о подошву, ищу невесту в толпе. Но где ж она?

— Если вы блондинку черноглазую ищете, — останавливает меня фотограф, — так она в зале. Наверно, уже регистрируется.

— Как это регистрируется? Вы что-то путаете, гражданин.

— Пока вы курили, вашу блондинку увел один молодой человек. Такой длинноволосый.

Кинулся я в зал, а они перед заведующей стоят. Длинноволосый уже подпись в книге ставит. Я трогаю его за плечо.

— Простите, но это моя невеста!

— Почему вы решили, что она ваша? — оборачивается длинноволосый. — На ней ведь не написано. А я с ней в очереди стоял. Если нужно, люди подтвердят. Давайте спросим.

— Товарищи! — говорит заведующая. — Я так работать не могу. Двух женихов регистрировать с одной невестой не имею права. Разберитесь, кто из вас жених. Представьте, наконец, доказательства.

— Ну, хорошо, — соглашается длинноволосый. — Этот тип утверждает, что невеста его. Допустим. Тогда пусть назовет ее фамилию.

— Фамилию? Пожалуйста, могу назвать. — Я напряженно смотрю в потолок и шевелю губами: — Петрова… Да-да, Петрова… А может, Сидорова…

— Вот видите, он не знает, — торжествующе ухмыляется соперник.

— Ну и что из того? — не сдаюсь я. — У меня есть даже вещественные доказательства. Вот!

И достаю из кармана пиджака помятые корешки билетов.

— Мы с ней ходили в кино.

— Билеты еще не доказательство, — возражает заведующая. — По этим билетам вы могли ходить и с другой девушкой.

Между тем соперник уже берет невесту за палец, чтобы надеть обручальное кольцо.

— Постойте! — в отчаянии кричу я. — Можно, наконец, спросить невесту!

Невеста холодно оглядывает меня от самой головы до ног.

— Да, я ходила с ним. Только я полюбила другого. — Она указывает на длинноволосого. — Запишите меня с этим.

Шатаясь, выхожу в фойе. Закуриваю. Вижу один жених отошел от невесты и фотографии рассматривает. Взвешивает, значит.

А невеста сникла, грустная стоит. Хватаю ее за руку, и мы, расталкивая людей, бежим с ней в зал.

— Вот, — переведя дух, выпаливаю заведующей, — хотим, значит, бракосочетаться.

Заведующая поправляет на груди красно-голубую ленту и торжественно встает из-за стола.

— Достаточно ли серьезно вы обдумали свое решение?

Я утвердительно киваю головой.

— А знаешь, экономно, — сказал Уткин жене, когда они возвратились домой.

— Что экономно?

— В гости, говорю, ходить. Никаких тебе затрат. А ведь только торт рублей на пять вытянет. Этак месяца через три можно будет мотоцикл купить. Да, кстати, Киселевич приглашал на фаршированную щуку.

Ужин у Киселевича укрепил надежду Уткина на скорую покупку мотоцикла.

— Обедать пойдем к Роговым, — объявил он в субботу, торопясь закончить бритье.

— Но ведь они нас не приглашали, — пыталась возразить жена.

— Не приглашали, не приглашали, жди, когда пригласят…

Когда Уткины появились у Роговых, бездетные супруги слушали по радио музыку Баха.

— Когда будете обедать? — с порога спросил незваный гость.

— Часа через три, — смутилась хозяйка.

— Ничего, я подожду.

Уткин, не снимая ботинок, прошел в гостиную, где удобно устроился в кресле. Просмотрев телевизионный фильм, он заглянул на кухню.

— Что будет на обед?

— Жареная курица.

— Сделайте две, одной на семерых не хватит.

— Но ведь нас трое, — удивилась хозяйка.

— Сейчас придут жена и дети.

В воскресенье завтракали у Сметаниных, обедали у Роговых, ужинали у Киселевичей. Ужин составил график, по которому на месяц вперед расписал посещение знакомых. Заказы на любимые блюда давал за неделю.

— На ужин тридцать первого — индейку с картофелем фри, — говорил он Киселевичам, приподнимая на прощанье шляпу.

— Индейку? А где же ее взять? — растерянно спрашивала хозяйка.

— Где хотите, — заявлял гость, не терпевший возражений.

Сметаниной, не обладавшей кулинарными способностями, Уткин читал рецепты приготовления блюд:

— Грудинку баранью, — бубнил он, надев очки, — нарезать на куски и варить до три четверти готовности. Томат-пюре спассеровать с жиром, снятым с бульона…

Через три месяца Уткины купили мотоцикл и стали откладывать на мебельный гарнитур. Особенно часто обедали они у Роговых, которые готовили вкусные расстегаи.

Однажды, предложив гостю пройти в гостиную, Рогов смущенно объявил:

— Мы с Тосей только что из столовой. Ужинать не будем. Я проиграю вам Шуберта. Редкая пластинка.

Шуберт натощак не понравился Уткину.

Вскоре питаться в столовой стали также Сметанины и Киселевичи. Однажды они встретились в вестибюле столовой, которая, как выяснилось, закрылась на ремонт.

— А ведь это надолго, — заключил Киселевич, близоруко щурясь на висевшее объявление, — раньше чем ко Дню работника торговли те откроют.

— Что же нам теперь делать? — озабоченно спросила Рогова, у которой на руках был супруг-диетик.

Все с надеждой посмотрели на профорга Сметанина, имевшего опыт организации масс.

— Выход есть, — сказал Сметанин, приняв позу роденовского мыслителя, — пока столовая на ремонте, обедать будем у Уткина…

В квартире инженера Верзилова испортился водопроводный кран. Не прошло и пяти минут после телефонного звонка, как появился слесарь с сизым и пористым носом, заменяющим ему характеристику. Кроме гигантского водопроводного ключа при нем ничего не было.

— Значит, течет?.. М-да… плохо дело!

Слесарь прошел на кухню, оставив на ковре глину от грязных сапог. А затем с песней «А после нас хоть потоп» начал откручивать кран.

— Кран никуда не годится. Надо купить новый.

— А разве домоуправление не обязано заменять? — робко спросил инженер.

Слесарь внимательно посмотрел на Верзилова, и тому стало стыдно за глупый вопрос.