— Очень просто, — сказал слесарь, гордившийся тем, что читает техническую литературу. — Утруска дома произошла, сырой был материал. А в общем, дело поправимое. Могу, наука, помочь. Верну твою комнату, а хочешь — так две!
Договорник — умелец Денис Пивоваров — укатил в далекий город повидать любимого брата. Попутно отправил племяннику в деревню телеграмму приехать доглядеть за квартирой.
Вскоре от племянника пришло письмо:
«Дорогой дядя, устроился я, только странную имеешь жилищу: коридор, кухня, а комнаты нету. Сплю в ванне…»
— Передвинул! — ахнул Денис… — Ну и подл…
…Расстроенный умелец вернулся домой. На лестничной площадке его уже ждал слесарь с домкратом в руке.
— Ну что. Будем сызнова начинать? — Слесарь деловито плюнул в ладонь.
ТРАДИЦИЯ
Не успел Куликов надеть нарукавники и достать арифмометр, как появилась секретарша.
— Понькин уходит на пенсию. Собираем на подарок. Кто желает присоединиться?
Все знали, что Понькин работает в другом учреждении, но отказать уважаемой секретарше, которая дружила с Понькиным и доставала через него дефицитные вещи, никто не решился…
— Так, значит, Понькин уходит? — расплылся в улыбке Куликов.
— Уходит, — подтвердила секретарша, складывая в сумочку деньги.
Через полчаса в отдел заглянул инкассатор с шапкой в руке.
— По целковому! — потребовал он голосом, не допускавшим возражений. — Деев защитил диплом.
Деева никто не знал. Куликов хотел выяснить, какое отношение имеет к его бюджету диплом Деева. Но, боясь показаться мелочным в глазах Марьи Ивановны, согнал с лица кислое выражение и мечтательно произнес:
— Такое случается не часто.
Марья Ивановна дала рубль, потому что дал Куликов. Петр Иванович последовал примеру Марьи Ивановны.
После обеда залетел профорг:
— Булкина уважаете?
— Уважаем, — нетвердо сказали сотрудники.
— Тогда гоните валюту, Булкину не оплатили прогул.
А к вечеру пришел мужчина в телогрейке с подмигивающим, как стоп-сигнал, глазом и без объяснений собрал по рублю. Как потом выяснилось, он нигде не работает и ему крайне нужно было купить железнодорожный билет до Ростова.
Когда Куликов принес домой получку, жена с тревогой опросила:
— Где остальные деньги? С каждым месяцем приносишь все меньше и меньше…
Куликов рассказал о прошедшем дне и в заключение добавил:
— Не могу быть белой вороной.
— Подыщи себе работу в другом месте, — потребовала жена.
Через неделю Куликов зашел в находившийся по соседству отдел снабжения макаронной фабрики.
Инспектор по кадрам внимательно выслушал его, напоил чаем.
— Плановики нам нужны, — заинтересованно сказал инспектор. — Завтра оформим. Да, кстати, у вас есть с собой деньги?
— Деньги? Зачем?
— У Петруниной растрата. Собираем по пятерке…
СЮРПРИЗ
Тот вечер показался Самоедовой особенно долгим. По телевизору показывали старый фильм. Преферанс не состоялся, потому что компаньоны уехали на рыбалку. Сосед по квартире заявился домой трезвым и улегся спать без песен.
В десятый раз пролистав журнал с фотографиями киноактеров, Самоедова зевнула от скуки и принялась изучать лицо мужа.
— Губы у тебя не плохие, а вот нос простоватый.
— Нос как нос, достался по фамилии, я не выбирал…
Про себя подумал: «Может, и права жена». Он вспомнил, что принятые на работу машинистки заглядываются не на него, а на плановика Байкина, хотя тот ниже ростом и к тому же сутулый…
И муж решил обратиться к косметологу. Он знал, что медицина в области пластических операций делает чудеса…
— Испортят, — сказал Самоедову бухгалтер Перевозчиков, — уж если пойти — так к частнику. Возьмет подороже, зато сделает на совесть. Есть тут один старичок…
Задумав сделать сюрприз ко дню рождения жены, Самоедов тайно отправился к частнику.
— Чем не устраивает вас нынешний нос? — спросил косметолог-частник, бесстрастно изучая лицо пациента.
— Хочу самобытный.
Косметолог бросил на стол связку масок.
— Самобытных носов нет. Есть типовые: канцелярский, вечерний, деловой. Могу предложить на темы русских сказок.
— А импортные есть? Говорят, за границей в моде философский нос типа «Сен-Симон», — сказал Самоедов, — заплачу хорошо.
Невыразительное лицо косметолога оживилось. При помощи портновского метра он быстро обмерил нос пациента.
— На полный не хватит материала. Предлагаю «Сен-Симон» три четверти.
Самоедов согласился.
Косметолог, закончив переделку носа, разглядывал свое произведение, то приближаясь, то удаляясь от него. Наконец, остановился довольный и, поблагодарив пациента за мужество, подал счет на крупную сумму.
В зеркале на Самоедова глядел не утопист Сен-Симон, а Билли Бонс из книги «Остров сокровищ».
— Здорово, а? — восхищался косметолог, не обращая внимания на растерянность пациента. — Ручная работа, а здорово получилось… понимаете… Косметология — мое хобби. — И частник скромно опустил глаза.
Когда Самоедов пришел домой с подарком в руках и с «Сен-Симоном» три четверти на лице, жена подозрительно посмотрела на него:
— Раздевайтесь… муж сейчас придет.
Самоедов прошел в гостиную и сел на диван. Жена на всякий случай сняла с руки часы…
И тогда терпение у Самоедова лопнуло. Он позвонил частнику и оказал ему все, что думал о нем, и положил лишь трубку тогда, когда в ответ услышал:
— Гарантийный ремонт не производим…
Наступило тягостное молчание.
Самоедова посмотрела на мужа, сокрушенно покачала головой. Потом заплакала:
— Надо же, такой нос испортить… Дурачок! Ведь ты был вылитый Жан Марэ…
СЛЕДУЮЩИЙ
Я редко бываю у врача. Первый раз посетил поликлинику лет десять назад, когда у меня появились боли в области сердца. Врач без конца прослушивал и простукивал меня, интересовался, какой у меня аппетит, не страдаю ли бессонницей. Даже спросил о моих взаимоотношениях с директором. Я признался, что получил выговор.
— Все ясно, — заключил врач, — боли пройдут, как только выговор снимут.
Он дал десятки советов, что нужно сделать, чтобы выговор сняли. Он говорил и говорил… Я устал от его внимания ко мне. В общем, выговор вскоре сняли — болезнь оказалась тогда пустяковой.
А вот недавно заболел серьезно. Чуть свет прибежал в поликлинику и первым попал на прием. Я сразу узнал его: та же бородка, те же очки. Сидя за горой папок и каких-то бумаг, он ожесточенно писал, не обращая на меня внимания.
Я тихонько кашлянул. Никакой реакции. Я взял со стола стетоскоп и стал стучать сначала бессистемно, а потом азбукой Морзе. Не поднимая головы, мой знакомый нервно заскрипел пером. Тогда я наклонился к нему, засунул пальцы в рот и оглушительно свистнул. Врач сломал ручку, выхватил из стакана новую и продолжал лихорадочно писать.
«Какие же еще есть способы сигнализации? — подумал я, переводя дыхание. — Ах да, голосом».
— Доктор, у меня…
— Только ничего не говорите, — мой знакомый протестующе замахал рукой.
— Но…
— Никаких «но».
Я пожал плечами и стал раздеваться. Врач одобрительно кивнул головой и порывисто сунул мне в руки фонендоскоп.
— Ага! — кажется я начинал понимать.
Прикладывая фонендоскоп то к груди, то к спине и делая глубокие вдохи и выдохи, прослушал сердце и легкие. Потом лег на топчан и прощупал желудок, в зеркальце осмотрел язык. Оделся. Врач протянул карточку.
— Заполните, не стесняйтесь.
