И конечно же, здесь жила королева. Та, кто объединяет усилия всего племени в одно целое, кто представляет его перед другими племенами — так же, как глава семьи представляет всю семью и её решения во время собраний. Та, кто решает конфликты и трения между семьями, прекрасно зная стремления каждой, чтобы разрешать всё в вящей пользе. Даже если некоторые королевы начинают забывать о том, почему их выбрали…

Это было большое место гигантской значимости — и теперь Звёздолёт видел его воочию.

Гранитная вершина горы как будто парила над низкими облаками, приходящими с востока и скрывающими находящееся под ними большое озеро. Башни же, к которым прямо из горы вели опирающиеся на арки галереи, тоже казались вырастающими из облаков — хоть и если присмотреться, можно было заметить гранитные основания. И даже отсюда можно было уловить слабый, но богатый букет запахов гари от плавилен и производств, что примостились с другой стороны пика в противоположной стороне от стоящих полукругом семейных башен.

Наконец, их большая стая, где каждая семья создала свой небольшой клин, снизилась, уходя в большую пологую циркуляцию вокруг дворца. Она не продлилась долго — один за одним, семьи отклонялись внутрь, уходя на посадочные площадки своих башен.

Сами башни были довольно большими. Настолько, что четверо небокрылов, с их длинными и при этом довольно узкими крыльями, при посадке с разных сторон могли не беспокоиться о том, что концы крыльев при торможении хлопнут кого-то мембране или спине. Халькопирит, вместе с Пустельгой, Кречет и её дочкой Пирит, сразу же подали пример, приземляясь точно на края и аккуратно складывая крылья на бока. Бабушка сразу же устремилась вниз по довольно широкой круговой лестнице, не пуская остальных и судя по мыслям хотя оценить, насколько сильное запустение в башне и не опасно ли туда вообще заходить. Вскоре её голова выглянула из проёма и кивком позвала к себе остальных, освобождая площадку для оставшихся в воздухе.

Пять дракончиков умудрились всё же сесть здесь в одно то же время. Солнышко банально была мельче, да и крылья у каждого были короче (но шире!), чем у небокрылов — тем более что Звёздолёт выбрал свободную позицию попросту прочитав мысли сиблингов об их собственном выборе, что помогло всем избежать ненужных столкновений.

Цунами же приземлилась тяжело, едва держась на ногах. Наконец, на земле, она позволила себе расслабиться, и, будто освобождая себя от воображаемых пут, часто задышала, высунув язык и широко раскрыв мокрые жабры, пульсирующие вместе с сердцебиением.

Звёздолёт сразу понял, что произошло. Они поднялись на высоту, где не были никогда, и не привыкшим к такому телам банально не хватало воздуха, что вызывало быструю усталость. А Цунами, эта упрямая сестрёнка, решила, что раз дворец уже виден вдалеке, то надо долететь, а не запрашивать дополнительный отдых. И то, что у неё были универсальные крылья-плавники, куда больше подходящие для активного полёта, а не активного парения, отнюдь не помогало.

Глин, втянув воздух широкими ноздрями и оценивая состояние сестры, сразу вытащил из своей нагрудной сумки тарелку, наполняя её водой из пристёгнутой фляжки. Цунами склонилась над нею, её лакание как будто захлёбывалось от частого дыхания, а часть воды укапала на пол башни через жабры, увлажняя их. Слыша и видя это, мама вынырнула из-под лестничного проёма и подошла, беспокойно урча от беспокойства и заботы.

— Я и не знала, что так хочу пить! — сказала морекрылка, когда её дыхание наконец подуспокоилось.

— Ты ещё скажи, что не знала, что тебе нужен отдых, — полушутя сказал Глин, пока мама беспокойно обнюхивала дочку на наличие всяких повреждений.

«Слава лунам, она просто перенапряглась» подумала мама, аккуратно гладя носом по теперь уже закрывшимся жаберным крышкам, предотвращающим дальнейшую потерю влаги и высыхание нежных жаберных лепестков. Материнская забота заставила Цунами совсем расслабиться, и она наконец закрыла всё ещё приоткрытую пасть.

— Просто не хотела, чтобы все эти важные драконы снова смотрели на меня, когда я запрошу ещё один отдых, тем более прямо в пределах видимость дворца! — чистосердечно сказала Цунами, мысленно дополняя о том, что как единственная представительница Морекрылов здесь, она не хотела показывать своих слишком слабыми, тем более когда её воспитывала одна из небокрылов.

— И зря, они бы поняли, — ответила Кречет, наконец закончив с глажкой. Цунами не соглашалась, думая о том, что своя семья бы поняла, а чужие вряд ли, но не высказала это вслух. — Пойдём, драконятки.

Ведущая вниз лестница была довольно широкой — настолько, что один небокрыл мог бы свободно пройти по ней, а то и два, если потеснятся. Дракончики пошли по ней, держа стену по левую лапу, и сразу же попали в помещение под полом — огромное, занимающее всё пространство башни, с колонной посредине и совершенно пустое.

— Тут у нас был склад. Здесь хранилось всё нужное для жизни или готовое к отправке на наши земли, — сразу же пояснила мама.

Звёздолёт наклонился, ощущая какие-то неясные остатки запахов, и пыль немедленно попала ему в ноздри. Он не выдержал щекотания, зажмурился и чихнул. Кречет улыбнулась:

— Как видишь, нас тут давно не было.

— А где бабушка? — спросила Солнышко, пока остальные рассыпались по помещению, желая познакомиться с ним и оценивая на пригодность для создания логова. — И двоюродная тётя?

— Она пошла на встречу с королевой Рубин, Пустельга пошла с ней в качестве охраны. Так что мы тут пока одни, — улыбнулась мама, смотря на то, как дети пытаются аккуратно всё обнюхать, не набивая полные ноздри старой пыли.

— Мы же не будем жить прямо тут? — наконец задала вопрос Слава. — Я, конечно, ничего против не имею, мы можем сбиться в кучку как всегда, но всё же тут вроде как склад.

— Нет конечно! Тут достаточно комнат на две восьмёрки драконов. Пойдёмте, кстати, я вам их покажу.

Они спустились ещё ниже, проходя через ещё одно большое помещение, только теперь с большой округлой плоской возвышенностью вокруг столба посредине, небольшим помещением под лестницей и массивной деревянной дверью куда-то наружу — видимо в ту самую галерею. Судя по полукруглой дорожке в пыли и отпечаткам лап, ею недавно воспользовались — видимо как раз Халькопирит и Пустельга. Носы снова заработали, запечатлевая запаховый ландшафт, со всё теми же тяжёлыми щекочущими нотами вездесущей пыли.

— Здесь мы едим. Так же тут бывают проходят собрания, связанные с семейными делами. Когда я спасала вас от королевы, — Кречет посмотрела на Пирит, вместе с ней мысленно отмечая оставшегося на семейных землях Уголька, — именно тут мы решили, что я полечу с вами домой.

— Эту башню что, совсем забросили? — наконец возмущённо спросила Цунами, расчихавшись от порции пыли, попавшей с языка в каналы вомерноазального органа после слишком близкого к полу обнюхивания.

— Да. Наши тут не надолго задержались, когда я демарш с непослушанием устроила. Как раз после закрытия воздушного пространства для воинов Пурпур все отсюда и улетели.

Оно и видно, подумали дракончики. Здесь буквально не осталось ни одной вещи, что нельзя было с собой унести!

Но лестница всё так же вела вниз. Они пошли по ней — и только теперь наконец зашли на этажи, предназначенных для житья семьи. Тут каменные ступени наконец кончались, выводя в коридорчик прямо в центр башни, где угадывалась ещё одна лестница, теперь уже вьющаяся около центральной колонны, поуже и покрутее. Со всех сторон, кроме коридора, кругом располагались комнаты, входы в которые были занавешены плотными и пыльными кусками тяжёлой ткани, из-под которых били полосы неяркого света.

— Тут три этажа, в каждом по шесть комнат, кроме верхнего, где всего четыре. Вот эта, эта и эта, — Кречет лапой указала комнаты около лестницы вверх, — уже заняты нами, остальные свободны. Обнюхивайтесь и располагайтесь. А я пока сама отдохну после перелёта.

Мама, с удовлетворёнными мыслями о предстоящем отдыхе, наконец ушла в комнату, поддевая висящую ткань мордой сбоку. Уже за ней раздался удовлетворённый рык, тихое шуршание чешуи, когда небокрылка устраивалась в лежачее положение, а затем и дыхание отдыхающего дракона.