— Да.

— Вот и ладушки. А мы позаботимся о твоей семье, особенно о детях. С ними всё будет хорошо… Особенно с Алёнушкой. Я об этом позабочусь…

Глеб

Полулежал в кровати. Точнее сидел, облокотившись спиной на спинку. Дверь в палату открылась и в проём просунулась голова Стива. На лице улыбка до ушей. На уровне его пояса в проём так же просунулась голова принцессы. Тоже улыбалась.

— Ну и чего заглядываем? Заходите. — Засмеялся я.

Стив с дочерью зашли. На его плечи был накинут халат. В руках дежурный пакет с апельсинами. Да ёлки зелёные. Достали уже с этими апельсинами. Сив взял два стула. Поставил их около моей койки, на один посадил дочь, на второй сел сам.

— Здорово, Глеб!

— Здорово, Стас. Привет, принцесса!

— Здравствуй, дядя Глеб. А я тебе рисунок на рисовала, чтобы ты быстрее выздоровел.

Девочка достала у отца из пакета сложенный в двое альбомный лист. Там акварелью был нарисован какой-то странный перец с красным лицом с тросточкой и маленькая девочка. Стояли эти двое на зелёном лугу. На верху светило жёлтое солнышко. И надпись детской рукой: «Выздоравливай, дядя Глеб. Юля!»

— Спасибо, малыш. Я обязательно помещу рисунок в рамку под стекло и на стенку.

В этот момент в палату зашла мать Стива. Он сразу уступил ей место. Мы поздоровались. Она спрашивала, как я себя чувствую? Да нормально уже. Как ещё то⁈ Голова не кружится, в глазах не двоится. В двух рёбрах трещины. Но слава богу всё обошлось. Она принесла с собой яблочный пирог. Неплохо поговорили. Стив, оказывается, по мимо апельсин притащил ещё и яблок с грушами, и мандаринки. Поэтому, пока я общался с его матерью и дочерью, съел пару мандарин, на пополам с малышкой. И грушу с ней на пополам. Иначе она есть отказывалось. А так я с ней поделился, и она оказала мне помощь в поедании вкусных фруктов. Посидев ещё, мать Стива с Юлей ушли.

Он, проводив их, вернулся.

— Стас, у тебя есть, что выпить? Ну хоть не много?

— Уверен?

— На 200 процентов.

— Ладно. — Он ещё раз выглянул из палаты, проверил идут ли врачи и вытащил из кармана плоскую фляжку с коньяком. Вот это было дело. Накатили с ним. Заели яблоком.

— А теперь давай рассказывай. — Сказал ему.

— Что конкретно хочешь услышать?

— Всё. Меня же тут берегут, твою дивизию. Сильно много не распространяются. Как я понял, Пётр Николаевич всё отдал?

— Всё, Глеб. У него забрали даже его недвижимость. Всю недвижимость и ту которая была оформлена на его детей, и прочих лиц. Даже у его любовниц забрали, вплоть чуть ли не до трусов. Все деньги забрали со счетов, в том числе и за границей.

— То, что его активы семья удачно попилила это я знаю. Даже знаю, кто отхватил больше всех — Анна. Но я не знал, что так радикально. Ничего себе.

— Это твоя мать так сделала. Вообще Дарья Дмитриевна очень жёсткая женщина оказалась. Я такого от неё не ожидал. Она же ведь никогда из тени не выходила, так ведь, Глеб?

— Так. Но то, что она была сначала в тени отца, потом в тени свёкра, это ничего не значит. Она когда-то пришла в семью своего мужа. Поняла условия, так сказать, игры в этой семье и очень хорошо в неё вписалась, стала её неотъемлемой частью.

— Понятно. Но мне понравилось, как она вела заседание совета директоров. Я смотрел запись. Мне шеф дал. Когда смотрел и слушал, у меня такое впечатление возникла, что она в кресле президента всю жизнь сидела. Сильная женщина. Уважаю таких.

— Значит, матушка сделала дядю Петю бомжом?

— Не совсем. Место жительство ему определили уже. Его законное. На постоянной основе.

— Поясни?

— Сегодня Пётр Николаевич скончался. Суицид, самоубийство. Совесть, наверное, заела. — Стас усмехнулся.

— Ага, совесть. Подозреваю, что это такую цену выставила Кречетову моя мать. Но его семья осталась жива, так ведь?

— Так. Мало того, им разрешили покинуть страну. В своё время Пётр Николаевич позаботился о своих близких. У них у всех есть второе гражданство, одной далёкой теплой страны. Им оставили недвижимость там и пару счетов. После похорон они уедут. Похороны послезавтра. Ты должен поехать.

— Поеду. Ходить нормально я могу. Не знал я о смерти дяди.

— Я думаю, тебе сегодня скажут. Твои были у тебя?

— Ещё нет. Аврора каждый день здесь. Вчера чуть ли не в приказном порядке заставил её домой ехать. А то она тут спать уже собралась. — Мы оба посмеялись.

— Хорошая у тебя жена.

— Я знаю. Стас, Аврора беременная.

— Я в курсе.

— А ты откуда знаешь?

— Шеф сказал, поэтому контроль и охрана за ней усилена. Извини, Глеб, но это приказ твоей матери. Она как, никак наследника носит. Так что сам понимаешь.

— Твою душу. Распоряжаются моей женой без меня!

— Глеб, они как лучше хотят. Аврора, кстати, не возражает.

— Что ещё?

— Зачистили кротов в конторе, работавших на Кречетова.

— Много было?

— Не так что много, но были. Они должны были после твоей ликвидации зачистить всю твою семью — мать. Аврору, Ксюшу, Володю.

— Что с ними, спрашивать не буду.

— Не спрашивай. Тебе это не надо, Глеб.

— Как охота на егеря? — Задав этот вопрос заметил, как глаза Стаса блеснули. На его губах появилась улыбка. — Рассказывай, вижу охота была удачной?

— Удачной. Ты даже себе не представляешь насколько. Теперь егерь работает на тебя.

— А оно мне надо? Может другого туда посадить?

— Нет, Глеб. Этот будет работать с большим усердием. А знаешь ещё что?

— Что?

— Глеб, там такая охота, а рыбалка просто улёт.

— Стас, я по охоте не спец и по рыбалке тоже. Это ты маньяк упоротый по этим делам.

— Глеб, не скажи. Вот поправишься и поедем туда.

— Поедем?

— Поедем. Но на этот раз всё будет под жёстким контролем, можешь не сомневаться. Да тебе и шеф мой подтвердит. Мы уже готовим поездку туда. В конце концов, до прииска ты так и не долетел. Вот приедем, на рыбалку сходим.

— Стас. Что ты всё со своей рыбалкой?

— Ты не понимаешь. Там такая рыбалка, что просто слов нет. Такая рыба золотая водиться, пальчики оближешь.

Я смотрел на него с непониманием.

— Стас, что за ребус? И где там крутая рыбалка? В тайге? Так там реки нормальной нет. Есть за пару сотен километров.

— Глеб, золотой рыбке не обязательно большая река, она вообще может и в ручьях водиться.

Догадка возникла внезапно.

— Я понял. Егерь сдал золотую жилу?

— И не одну. Но одна из них, как он утверждает по запасам не уступает месторождению прииска, если даже не превосходит. И знает об этом месте только он один. Вот такая петрушка.

— Долго пытал?

— Нет. Зачем пытать. Старик хоть и жадный, но семью свою, особенно дочь с внуками, больше, чем деньги любит.

— Дочь?

— Дочь. — Кивнул Стас. На губах улыбка. Глаза блестят.

— И сколько дочери?

— 24.

— О, как! Красивая?

— Что есть, то есть.

— Зацепила тебя?

— Зацепила. Чуть не пристрелила меня. Но я же хват, каких поискать! Я даже в баньке с ней попарился.

— Даже так⁈

— Глеб, я просто парился. Понимаешь?

— Просто парился? Можно верить?

— Глеб!!!

— Ладно, если просто парился, тогда, конечно. Всё хорошо. Я даже не сомневаюсь.

— Глеб, понимаешь, с ней нельзя вот так просто, взять и…

— И что?

— Она такая колючая, шипит как кошка. Того и гляди в горло вцепится.

— Не понял?

— Гордая. С оружием хорошо знакома. Говорит мне, глядя в глаза, что ненавидит.

— А ты значит решил её приручить?

— Ну а почему бы и нет? Я уже сколько один. Да и Юльке мама нужна. И ещё детей хочется. Не старый ведь ещё. Сына бы хорошо родить. Хотя, я старше Алёнки, более чем на 10 лет.

— Ну и что, что старше? Не комплексуйся. Ты в самой силе и ещё долго в ней будешь. Настрогаешь ей малышей. Только ты уверен, что она Юле станет по настоящему мамой?

— Уверен. По крайней мере у меня есть такая уверенность, почему-то. Не хочу в ней разочаровываться.