— Глеб, муж мой! Возьми меня сзади. — Развернулась к нему спиной и прогнулась, расставив ноги. Просунула между своих ног руку и взяв его плоть в ладошку, направила в своё изнывающее жаждой по мужчине лоно. Глеб ворвался в меня резко. На всю свою длину, моментально заполняя меня. Больно не было. Наоборот, я громко застонала, поддаваясь назад и ещё больше насаживаясь на него. Одна его рука легла на мою талию, вторая нырнула к моей груди и сжала её, пропуская возбуждённый сосок между пальцами. Глеб начал движение, всё убыстряясь. Я сотрясалась от толчков его тела и хотела ещё, сильнее, быстрее, глубже. Я перестала упираться руками в стенку душа, Глеб держал меня обеими руками, сжимая и расплющивая груди. В моих глазах потемнело. Я закричала от накрывшего меня счастья и невероятного экстаза, словно гигантской волной, в которой я начала тонуть…

У меня все получилось. Поздно за полночь, я лежала расслабленной на груди своего мужа. Я была счастлива. Мы с ним словно двое, страдающих от жажды в пустыне, наконец дорвались до живительного источника. И долго не могли утолить свою жажду, свой голод. У меня даже влагалище немного побаливало. Это была какая-то приятная боль.

— Глеб. — Тихо сказала я, рисуя на его груди замысловатый узор пальчиком. — Ты обещал мне стихи.

Он погладил меня по спине. От лопаток до ягодиц.

— Раз обещал, значит обещание надо выполнять.

Как рассказать тебе без многоточий

О чувствах? Как вместить мне в строчки

Слова любви безбрежной, словно море?

Ты разглядишь, любимая, быстрей во взоре,

Почувствуешь в руках и с губ моих испьёшь —

О том, как я люблю, ты всей душой поймешь!

Я лежала, слушала его и улыбалась. Потом перевернулась на спину. Раздвинула ноги и погладила себя между ними. Глеб смотрел на меня, улыбаясь.

— Что, Аврора?

— Мне хорошо, любимый. Я натрудилась здесь у себя изрядно.

Муж наклонился ко мне, к низу моего живота и стал целовать. Я закрыла глаза, гладила его по волосам, пропуская их сквозь пальцы и уплывала на волнах блаженства. Он вновь довёл меня до состояния, когда ни о чём не думаешь, а хочешь только одного, ощутить его плоть в своей плоти. Что бы он заполнил тебя всю. Я и ощутила его. Он входил медленно, словно боялся причинить мне боль. Но я сама решительно поддалась к мужу, насаживаясь сама на его член. Ночь страсти, неги, похоти и желания продолжилась…

Глеб

Всё же не зря мы поехали в этот пансионат. Мама оказалась права. С Авророй сумели сблизится опять. Правда у неё осталась какая-то фобия насчёт беременности. Почему-то была уверена, что она не способна выносить и родить нормального ребёнка. И убеждать её в обратном было бесполезно, мало того, это могло опять отрицательно сказаться на наших отношениях, Аврора просто могла опять замкнуться в себе. А я не хотел. Всё же мы ещё молоды. Очень надеялся, что сумею постепенно изменить её настрой, избавить её от этого комплекса и фобии.

Мы провели с женой прекрасную неделю в этом пансионате. Много гуляли. Я ей там впервые стал читать стихи. Купались в бассейне, сидели в сауне. Принимали грязевые ванны. Единственно, Аврора категорически отказалась от массажа, вернее от мужчины-массажёра. Поэтому, сначала лечебный массаж ей делал я, а потом женщина-массажист, которая всё же появилась в пансионате. Почти каждую ночь супруга жадно отдавалась мне, требовала ласки и была ненасытна. Вот только близость была строго с использованием контрацептивов. Иначе ни как. Но я не возражал. Хочет так, пусть будет. Главное, чтобы она обрела душевное спокойствие.

В воскресенье нам пришлось прервать наш отдых. Мне позвонила мама.

— Глеб, сынок. С дедушкой плохо.

— Что случилось?

— Сегодня утром случился приступ. Его обнаружила без сознания горничная. Он не вышел на завтрак.

— Где он сейчас?

— В больнице. Но я боюсь. Ты же в курсе, что происходит вокруг? Вирус особо сильно бьёт по людям преклонного возраста. А если он ещё заразится?

— Я понял, мама. Я выезжаю.

— Один или с Авророй?

— Наверное с ней. Навряд ли она согласится здесь остаться. Хотя спасибо тебе. Здесь на самом деле очень хорошо.

— Я знаю. Ты говорил. Она успокоилась и у вас всё наладилось.

— Да, мама. Как Ксюша?

— С ней всё хорошо. Правда я не знаю, что будет дальше. Ей скоро рожать.

— С этим разберёмся. Сейчас главное дед. Всё мам, конец связи.

Аврора сидела на скамейке. Улыбалась чему-то своему и смотрела куда-то вдаль. Подошёл к ней. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Сел рядом.

— Аврора, я должен уехать.

Она улыбаться перестала, на лице сразу появилась тревога.

— Почему?

— С дедом плохо. Сегодня приступ был. Увезли в больницу.

— Что с ним?

— Не знаю. Сердце. Но вдруг заразился и это из-за вируса. Если так, то даже не знаю. Ведь первые страдают именно такие как он.

— Я тоже поеду с тобой.

— Не хочешь ещё остаться? Оплачено за две недели.

— Нет. Что я тут буду делать одна? Я одна не останусь. Не хочу быть тут без тебя.

— Хорошо. Тогда собирайся.

С нами в пансионате было двое парней из службы безопасности. Они жили в соседнем с нами номере и постоянно находились неподалеку.

Я подозвал старшего из них.

— Никита.

— Да, Глеб Антонович?

— Собирайтесь, мы возвращаемся в Москву. Срочно.

— Понял.

Мы с Авророй поднялись к нам в номер. Пока жена собирала вещи, я зашел к директору пансионата. Сказал, что мы вынуждены прервать отдых.

Мы с Авророй ехали на заднем сидении, парни впереди. Супруга держала меня за руку и прижималась.

— Глеб, с дедушкой же всё хорошо будет? — Спросила она.

— Я очень на это надеюсь. — Немного помолчал. — Я даже представить себе не могу, что деда нет. Он ведь всегда был. Для меня, как что-то вечное, незыблемое. Как гранитная скала, стоящая с самого начала начал. С сотворения мира. Умом я понимаю, что дед не вечен, а вот сердцем…

В усадьбу мы приехали поздно ночью. Аврора успела даже поспать. У меня сна ни в одном глазу. Когда заехали на территорию усадьбы, тронул жену за плечо.

— Аврора… Аврора, просыпайся солнышко. Мы приехали.

Она проснулась, посмотрела на меня сонными глазами. Потом её взгляд прояснился. Помог ей выйти, взял наши сумки.

— Никита, спасибо. Можете отдыхать. — Сказал охране и прошёл в дом. В холле была мама. Тут же находился её почти муж Вадим Федорович Савичев. Мама была с заплаканными глазами. Она обняла меня.

— Здравствуй, Глеб.

— Здравствуй, мама.

Потом поздоровался за руку с Савичевым. Аврора обнимала мою мать.

— Что с дедом? — спросил у Вадима Фёдоровича.

— Состояние тяжёлое.

— Надежда есть, что он поправится?

Савичев покачал отрицательно головой.

— Возраст. В больнице сказали, чтобы готовились к самому худшему.

— Он приходил в сознание?

— Нет.

— Ксюша где? Вовка?

— Ксения с Володей часа два назад приехали. Ксюша спит уже. Она сильно переживает, а ей не надо было бы в её положении. Володя крепится. Но ему тоже нелегко. Вроде спать ушел, но не знаю, спит ли.

— Спасибо, Вадим Фёдорович.

— Мне то за что спасибо, Глеб? Я просто стараюсь поддержать Дашеньку, твою сестру, брата. Тут твои дяди с тётками были.

— Где они сейчас?

— Разъехались.

Посмотрел на маму с женой. Они сидели на диване обнявшись. Сел рядом.

— Глеб, что теперь будет, если дедушка умрёт? — Спросила мама.

— Не знаю. Но дед должен был приготовится. Он всегда ко всему готовился. Я уверен, он должен был что-то оставить.

— Что?

— Не знаю, письмо какое-нибудь. Своё завещание. Нет, не на счёт наследства, а другое.

— Я думаю, Николай должен быть в курсе.

— Где он?

— Приедет утром.

— Тогда давайте ложиться спать, мама. Мы все устали. Нужно отдохнуть. Как ты всегда мне говорила, утро вечера мудренее.