— Я вижу ты, Стас, конкретно вляпался в девочку.

— Да, Глеб.

— Но, тогда тебе прогибаться под неё нельзя. Как я понял, с твоих слов, она сильная женщина, а такие хорошо сходятся только с сильными мужчинами. Слабых они ни во что не ставят. Осилишь танцы с бубнами с этой Алёнкой?

— Постараюсь. Выбора у меня нет. Либо под венец, либо…

— Давай. Я за тебя только порадуюсь. Стас, получается для меня ты там золото нашёл, а себе другое сокровище?

— Получается, что так. Каждому своё, брат.

— Тогда обязательно поедем туда. Я свою рыбку золотую буду ловить. А ты свою. Главное удочку покрепче взять! — Мы оба опять засмеялись…

Похороны Петра Николаевича были пышные. Собралось много народа. Хоронили его на Новодевичьем. Я ничего говорить по поводу усопшего не стал. За меня сказала тётка Анна. Потом ещё люди говорили. «Мы помним тебя, ты в наших сердцах навечно» и так далее. Все, конечно, были в траурной одежде, мужчины в чёрных костюмах, женщины в чёрных платьях. Я стоял, опираясь на трость. Это была дедушкина трость. И опирался на неё не для вида. Мне немного трудно было. И так как памятник был, ребра зафиксированы были жестким корсетом. По руку меня держала Аврора. Лицо прикрыто чёрной полупрозрачной вуалью. Так же рядом была Ксюша, Володя. Стив был постоянно за моей спиной и ещё парни из охраны. Недалеко стояла жена Петра Николаевича и его выводок. Старшие дети, сыновья и дочери. Всего четверо, возраст от 15 до 32 лет. Моя мама подошла к вдове.

— Лиза, ты знаешь, что делать. Завтра вы все уезжаете за границу. Билеты на вас куплены. И больше сюда никто из твоих не возвращается. Это билет в один конец. Ты же понимаешь это?

— Мне Пете даже на могилку нельзя будет приезжать?

— Нет. И перестань изображать из себя безутешную вдову.

— Жестокая ты, Даша. Всё отобрала.

— Это я то жестокая? Ты ничего не перепутала, Лиза? Это твой муж убил моего Антошу. Это твой Пётр пытался убить моего сына. И чуть не убил. Два раза он был на волосок от смерти. И нас всех приговорил тоже. И моли бога, что дело ограничилось только Петром. Или мне передумать, до завтрашнего дня? И за границу только младшие твои уедут с твоими внуками? Как это положено — жизнь, за жизнь. Ты знаешь закон, которым руководствовались Белозёрские на протяжении столетий, предателей уничтожали, чего бы им этого не стоило. Уничтожали их и их семьи, кроме маленьких детей, если они совсем маленькие. Их забирали и воспитывали в правильном ключе. И сегодня мы впервые не применили этот древний закон. Ты и твои дети остались живыми. Или всё же применить?

— Но Глеб у тебя жив остался, Даша.

— Жив, но не потому, что твой Петя его пощадил. Первый раз Глеба только чудо спасло, второй раз парни не дали убить и то, ваши убийцы практически добрались до Глеба.

— Это не мои убийцы, Даша. Я ничего не знала.

— Я уже начинаю сомневаться в этом. Так что не доводи меня до греха, Лиза. Уезжайте и довольствуйтесь тем, что вас вообще живыми оставили и не без штанов. Два счёта там есть. Вам хватит, жить нормально. Не побираться на паперти. Правда и ванны из шампанского по три тысячи евро за бутылку, принимать уже не сможешь, Лиза. И ещё, Лиза, с этого момента вы все лишаетесь права носить фамилию Белозёрские. Остались только Кречетовы. Вот и будьте Кречетовыми.

Вдова промолчала. Мама смотрела на неё с холодной злостью.

— И смотри, Лиза. За вами и там присмотрят. Даже не сомневайся. И не дай бог с вашей стороны будет хоть малейшее поползновение в нашу сторону. Вот тогда я вообще никого не пощажу. Закон заработает на полную силу. Ты мне веришь?

— Верю. Спасибо, Даша, что детей трогать не стала. Да, мы завтра уедем.

— Вот и хорошо.

Мама отошла к нам. Я посмотрел на Аврору. Она глядела на близких Петра Николаевича. И я видел с какой ненавистью моя жена на них смотрела.

— Аврора, не смотри на них. — Сказала мама, приобняв её. — Они не стоят этого.

— Мама, почему только Пётр Николаевич? У него есть старший сын. Пусть он ответит тоже.

— Аврора, дочка. Не переноси свою месть на детей врага. Это самый крайний случай. Успокойся. Твой муж жив, рядом с тобой стоит. Благодари бога за это.

— Я благодарю. Молюсь об этом. Но мне не даёт покоя, что меня могли лишить мужа, а ребёнка отца. Я до сих пор не могу успокоится.

— Успокойся. Всё закончилось. Тебе нельзя волноваться, дорогая. — Мама улыбнулась, глядя на невестку. — А ты, дочка, стала окончательно Белозёрской, как я когда-то. Была ты Аврора Рогова, а стала Авророй Белозёрской. Значит я могу спокойно оставить на тебя Усадьбу. Теперь уже ты будешь там полноправной хозяйкой.

— Как я, мама? Я не готова!

— Готова, готова.

— А Ксюша?

— А что Ксюша? Она с мужем будет жить. К тому же у неё своя квартира есть. да и Усадьба для неё всегда открыта. Так ведь, Аврора?

— Конечно, открыта. Она же родилась там.

— Я думаю вы договоритесь. К тому же я не собираюсь уезжать на северный полюс. Просто перееду к Вадиму. Но мы часто будем у вас бывать.

Мама посмотрела на меня. Я кивнул ей. Спасибо матушка. Ты всё правильно делаешь. Аврора уже готова стать хозяйкой Усадьбы…

Аврора

Глеба, наконец, выписали домой. Позади остались дни, когда я не знала жив мой муж или нет. Это было чудовищное состояние. Ожидание самого страшного, что может случиться. Потом радость, что он жив, что их нашли. Стас спас моего мужа. Я когда услышала это, расплакалась. Я не могла больше сдерживаться. Я тогда дала себе слово, что буду молится за Станислава, за его дочку Юленьку, за его маму.

Потом было его выздоровление. Я бегала в больницу, точнее ездила. Меня возили. Охрана по всюду. Мне ступить лишний шаг без охраны было нельзя. Но я смирилась. Пусть. Я же ношу его дитя. А здесь столько тех, кто хочет убить нас. Глеба, меня, нашего ребёнка. Почему мир так жесток? Я никому никогда не желала зла… Нет, желала. И это моя расплата. Я желала зла семье, которая приняла меня. Которая заботилась обо мне. Я желала зла тому, кто стал смыслом моей жизни. Кто станет скоро отцом моего ребёнка. Я им желала зла. Дура. Господи, какая же я была дурочка⁈ Сцена, когда Павел пытался взять меня силой, иногда вставала у меня перед глазами. И только Глеб, мой муж помешал свершиться этому. Помешал совершить надо мной зло тот, кого я ненавидела. И хотел это сделать со мной тот, кого я, как мне казалось, любила. Как такое может быть? Оказывается может. Это я раньше была наивной глупенькой девочкой. Я, будучи в этой семье, столкнувшись с низостью и предательством, меня даже родной отец предал и выгнал из дома, я научилась любить и ненавидеть. Именно в этой семье меня не бросили, даже когда мой муж отказался от меня. Помощь я получила от его сестры, от его матери. Свекровь стала для меня второй мамой. Я смотрела на неё и училась. Она стала для меня примером. Тем, к чему надо стремиться. Когда-то и она пришла в эту семью наивной девочкой. Она любила мужа, рожала ему детей. Её тоже сосватали родители. И она приняла это. А потом потеряла своего Антона, которого убили. Растила сыновей и дочь. И когда пришло её время она, временно став главой семьи, принимала жёсткие решения. Как она всех согнула! Смогу ли я так сделать, если не дай бог такое случиться, не знаю. Но я знаю одно, я никому не позволю уничтожить мою семью. Убить мои родных, любимых и близких. Никому и никогда это не позволю, тем более у меня для этого будет всё — деньги, власть и люди. И я знаю, что, если надо, я тоже приму очень жёсткое решение. За своих детей, а я верю, что у нас с Глебом будет ни один ребёнок, я разорву любого, кем бы он не был. И какие-то моральные принципы меня сдерживать не будут. Я поняла одну вещь, я стала частью этой семьи. Семьи жесткой, где-то кровавой, но это семья, моя семья. Такова жизнь. Я больше не та наивная девочка. Я пережила потерю своего ребёнка. Пережила попытку насилия над собой. Пережила два покушения на своего мужа. Сама жила в страхе. Больше я такого не хочу. А если не хочу, значит сама должна стать волчицей. Ведь у волка его подруга-жена тоже волчица. Глупый ты, дядя Петя! Теперь тебя будут жрать могильные черви, а мы будем жить дальше. Желание перестроить Усадьбу привело тебя на кладбище. Никто не смеет владеть Усадьбой кроме нас. Усадьба, это сердце, сосредоточение силы семьи Белозёрских. Их сакральное место. Здесь их усыпальница. Кто владеет Усадьбой, тот владеет всем. И она мой дом. И не отдам этот дом, который принял меня, обнял своими крылами и поддержал. Здесь я познала огромное чувство любви. Именно здесь я стала по настоящему женщиной. Познала, что это такое. Здесь я зачала своего первого ребёнка и потеряла его. Здесь я зачала второго, которого ношу сейчас. И я выношу его, рожу. Потом рожу ещё одного малыша. А господь если даст, рожу ещё. Я хочу этого, жажду. А сегодня свекровь сказала мне, отведя в свои комнаты.