Достаточно очевидна основная концепция восточной философии, представленная так наглядно. Был ли миф иллюстрацией философской формулы или же сама она представляет собой более поздний продукт – своего рода выдержку из этого мифа, сегодня уже невозможно утверждать с уверенностью. Очевидно, что миф восходит к отдаленным векам, но то же самое можно сказать и о философии. Кто может знать, какие мысли приходили на ум древним мудрецам, которые создавали этот миф, сохраняя и передавая его преемникам? Нередко анализируя и пытаясь постичь тайну древнего символа, можно усомниться в истинности наших общепринятых представлений об истории философии, которые основаны на ошибочном допущении, что абстрактная и метафизическая мысль начинается с появлением свидетельств о ней в сохранившихся письменных документах.
Философские воззрения, которые иллюстрируются космогоническим циклом, представлены в учении о циркуляции сознания через три плана бытия. Первый план – это опыт бодрствующего сознания: познание застывших, грубых фактов внешнего универсума, видимых в свете солнца и обладающих общепризнанной значимостью. Второй план – это опыт, данный нам во сне: познание флюидных, тонких форм личного внутреннего мира, источающего свет и имеющего одинаковую природу со сновидением. Третий план – это глубокое погружение в сон: отсутствие сновидений, глубочайшее блаженство. В первом плане мы сталкиваемся с разнообразием жизни; во втором – спящий усваивает, ассимилирует внутренние силы; в третьем – все познается через наслаждение и бессознательное, во «внутреннем пространстве сердца», где сосредоточен внутренний контроль над происходящим, начало и конец всего и вся.[372]
Ил. 56. Космическая женщина джайнов – деталь космического колеса (гуашь, ткань). Индия, XVIII в. н. э.
Космогонический цикл следует понимать как переход вселенского сознания из пространства глубокого сна, проявляющего себя в сновидении, к полному свету дня, когда человек бодрствует; затем он возвращается через сновидение в вечную тьму. Как в актуальном опыте каждого живущего существа, так и в грандиозном образе живого космоса – когда мы погружаеся в сон, энергии обновляются, при свете дня и в повседневных заботах они истощаются; жизнь универсума проходит свой путь вниз и из нижней точки обязательно возобновляется.
Космогонический цикл пульсирует и проявляется в мире чувственного воспрриятия, а затем снова из него исчезает, погружаясь в безмолвие неведомого. Индусы выражают эту тайну в звуках А – У – М, произносимых единым слогом ОМ. Здесь звук А представляет бодрствующее сознание, У – сознание, погруженное в сновидение, а звук М – глубокий сон. Молчание, в котором звучит этот слог, означает незнаемое: его называют просто «Четвертое»[373].[374] Сам же слог символизирует Бога как создателя – заступника – разрушителя, а молчание есть Бог Вечный, который пребывает вовне и не включен в круговорот появлений-и-исчезновений.
Это – невидимое, несоотносимое, непостигаемое,
невыводимое, невообразимое, неописуемое.
Это – сущность одного самопознания,
общего для всех состояний сознания.
Все явления прекращают свое существование в нем.
Это – покой, это – блаженство,
это – недвойственность.
[375] Миф неизбежно остается внутри цикла, но при этом этот цикл исполнен молчания. Миф выражает полноту молчания внутри и вокруг каждого атома существования. Миф направляет ум и сердце, благодаря своим многозначительным образным средствам выражения, к высшей тайне, которой исполнено все сущее. Даже в самых комичных и на первый взгляд фривольных эпизодах миф направляет разум к неявленному, существующему только по ту сторону видимого мира.
«Старейший из Старейших, Незнаемый из Незнаемых имеет форму – и не имеет формы, – читаем мы в каббале, в тексте средневековых иудеев. – Он имеет форму, ибо в ней сохраняется универсум, и не имеет формы, ибо он непостижим».[376] Этого Старейшего из Старейших представляют в виде человеческого профиля: всегда в профиль, потому что скрытая сторона никогда не может быть познана. Его именуют «Великим Ликом» (Макропрозопом); из прядей его белой бороды происходит весь мир.
Эта борода, истина всякой истины, начинается от ушей и заканчивается вокруг рта Всеединого; и, ниспадая и подымаясь, она покрывает щеки, которые называют местами благоухания; она белая с завитками: в могучей гармонии она ниспадает до середины груди. Это борода воистину совершенной красоты, из которой бьют струи тринадцати фонтанов, рассеивая драгоценнейший бальзам великолепия. Он разливается в тринадцать форм. И положение каждой в универсуме, отвечает тринадцати положениям, задаваемым этой почтенной бородой и отмеченным тринадцатью вратами милости.[377]
Белая борода Макропрозопа спускается, прикрывая другую голову. «Малый Лик» (Микропрозоп) представлен лицом анфас, с черной бородой. И если глаз Великого Лика был лишен века и никогда не закрывался, то глаза Малого Лика открывались и закрывались в величественном ритме судеб мира. Это – начало и завершение космогонического круга. Малый Лик именовался «БОГ», Великий Лик – «Я ЕСМЬ».
Макропрозоп – это Несотворенное Несотворяющее, а Микропрозоп – Несотворенное Творящее им соответствуют молчание и слог ОМ, неявленное и явление – имманентные содержания космогонического круга.
Текст, в котором мы узнаем о Макропрозопе и Микропрозопе, – книга Зоар (zohar, «свет, великолепие») представляет собой собрание эзотерических иудейских сочинений, опубликованных около 1305 г. благодаря ученому, испанскому еврею по имени Моисей де Леон. Считается, что эти тексты представляют собой, в основном, выдержки из тайных подлинных текстов, восходящих к учению Симеона бен Йохай, раввина из Галилеи (II в. н. э.). Поскольку римляне угрожали ему смертью, Симеон скрывался двенадцать лет в пещере, где спустя десять столетий его писания и были обнаружены; они и послужили источником для книги Зоар.
Предполагается, что Симеоново учение извлечено из хокмах нистарах, или тайной мудрости Моисея – основной части эзотерического знания, которое было получено Моисеем в Египте, в месте его рождения, затем им переосмыслено, когда он в течение сорока лет бродил по пустыне (где ему было дано наставление от ангела), и было собрано воедино в священном тексте в первых четырех книгах Пятикнижия, из которого оно может быть извлечено благодаря надлежащему пониманию и умению трактовать мистические цифры-знаки еврейского алфавита. Это знание и методы его извлечения и применения и составляют содержание каббалы.
Ил. 57. Макропрозоп (гравюра). Германия, 1684 г.
3. Пустота, порождающая пространство
Фома Аквинский утверждал: «Называться мудрым может лишь тот, чьи помыслы устремлены к концу Универсума, конец же его есть также начало Универсума».[378] Основной принцип всякой мифологии заключается в том, что конец и есть начало. Мифы о творении пронизаны ощущением рока, неизменно возвращающего все сотворенные формы в мир нетленного, из которого они возникли изначально. Формы безудержно стремятся вперед, но, неизбежно достигая своего апогея, разрушаются и возвращаются в исходную точку. В этом смысле мифологический взгляд на мир трагичен. Но миф помещает наше истинное существо не в бренную оболочку, а в пространство нетленного, откуда душа вновь ввергается в обыденный мир, можно утверждать, что мифология не несет в себе трагического смысла.[379] Действительно, в пространстве, где царит миф, трагедия невозможна. Это, скорее, царство мечты. Кроме того, истинное бытие заключается не в самих формах, а в фантазии их творца.
