- Когда ты поешь, я проведу тебя в твою горницу. Придет знахарка, посмотрит тебя.

- Не надо, я сама знахарка, - ответила Дарина. – Со мной все хорошо. Я не понесла, если ты это хотел узнать.

Князь опустил голову, тяжело вздохнул. Он не знал, что ему делать. Дарина словно отдалилась от него, стала чужой, недоступной, душа ее тоже закрылась от него, из глаз ушла жизнь. Любил он ее всем сердцем и сейчас ему было больно смотреть на нее, как она больше не хочет жить. Зачем она говорит, что не может быть ему женой? Он любит ее, любит любой, хочет залечить ее сердечные раны, быть с ней, оберегать, не отпускать от себя. Лекарка в стойбище сказала ему, что не понесла Дарина и все у нее хорошо будет, детки у нее обязательно будут. А он будет ждать, когда она согласится ему деток родить. Ни от кого другой детки ему не нужны, только от Даринушки, любушки своей.

Когда вечером князь ушел из ее горницы к себе, Дарина разделась и легла на мягкую перину. Сон не шел. Говорил ей князь, что все равно любит ее, что женой хочет своей видеть, но не может она быть ему женой.

Вдруг Дарина вспомнила, как однажды Ведара ей рассказывала о доме лесном, где белые девы живут. К ним женщины идут с бедами своими, которые среди людей жить больше не могут. Лечат эти девы души женские, покой дают им, приют. Под утро окрепла Дарина в своем решении – уйдет она к этим девам, не сможет она рядом с князем остаться.

Когда утром князь зашел к ней, она уже сидела собранной на кровати.

- Князь, прошу выслушай меня, - попросила Дарина, сжимая ладошки в кулачки, чтобы успокоить себя. – Прошу, выслушай и пойми меня. Мне трудно говорить, поэтому просто слушай.

Она видела, как посерьезнело лицо мужчина, потемнели его глаза, как он с силой сжал зубы. Но он молчал, готовый слушать ее. Дарина вздохнула и продолжила.

- Я не смогу женой твоей стать, потому что порченная я. Даже если свадьбу сыграем, я не смогу с тобой в постель лечь, не смогу, прости. Не знаю, сколько я буду сторониться тебя, но мне трудно, я грязной себя чувствую. Прошу, отпусти меня в мой дом, отпусти меня, чтобы раны свои залечить. Может, когда-нибудь я вернусь к тебе, но сейчас мне трудно с тобой быть. Отпусти, прошу. Мне это важно, одной побыть. Да и травки пора собирать.

Князь долго молчал, не смотрел на девушку, сжимал кулаки, зубами скрипел. Но потом поднял голову.

- Хорошо, Дарина, я отпущу тебя. Но помни, я всегда тебя ждать буду. Люблю я тебя, только ты одна нужна мне. Только ты живешь в сердце моем.

- Благодарю тебя, - слабо улыбнулась Дарина. – Если разрешишь, я сегодня уйду.

- Я отвезу тебя.

- Хорошо, - поблагодарила Дарина, понимая, что все равно он поступит по-своему, даже если она откажется.

Когда она вышла на двор, увидела повозку, в которой были сложены мешки и корзины с продуктами, сундуки с вещами. Не стала она противиться, все равно все это она в доме оставит, когда пойдет белых дев искать.

Дом казался Дарине осиротевшим. Ее никто у дома больше не ждал. Люди, которые приехали с ними, занесли все привезенное в дом. Дарина не сразу в дом вошла, а села на завалинку и молча плакала. Князь сел рядом с ней, взял ее руку в свою, поднес к своей щеке, заглянул ей в глаза.

- Даринушка, любимая моя. Помни, я всегда буду любить тебя и ждать, чтобы ни случилось. Я буду приезжать к тебе.

- Не надо, князь, мне надо побыть одной.

Они долго сидели рядом и молчали. Велеслав так и держал ее ладошку в своей руке. Все, кто был с ними, давно уехали, остался только конь, который ожидал князя и щипал траву.

- Прости меня за все, князь, - тихо проговорила Дарина. – Пора тебе возвращаться, а мне дай побыть с памятью моей. Ты потом скажешь, где матушку мою схоронили?

- Покажу, сам с тобой съезжу.

- Благодарю, - снова тихо проговорила девушка, поднялась и вошла в дом. А князь еще сидел на завалинке, вглядываясь в небо в надежде, что оно подскажет ему, как быть дальше. Он мог не отпустить Дарину, но сделал бы только хуже. Пусть она немного успокоиться, залечит раны свои душевные, потом он поговорит с ней. Никому и никогда он не отдаст любовь свою.

Глава 13.

Дарина со слезами на глазах вошла в дом. Половицы, где лежала Ведара, были заменены и желтели свежим деревом. Даже порядок был наведен. Дарина молча поблагодарила князя за заботу. Она села за стол, глядя на сундуки с вещами, которые люди князя поставили возле печи. На столе стояли корзины с припасами, пирогами. Она выглянула в окно, князь все еще сидел у дома, смотрел в небо. Дарина тяжело вздохнула. Не готова она пока быть с ним, покой ей нужен.

Когда князь уехал, Дарина поднялась и стала разбирать вещи, думала, что возьмет с собой и где искать белых дев. Ничего ей не говорила Ведара, где дом их лесной. Только сказала, что все их находят, кто из жизни мирской решил уйти с бедой своей, всем они помогают.

Достала она корзинку, стала вещи с собой складывать и все с Ведарой, душой ее разговаривала, о бедах своих рассказывала и легче немного ей становилось, словно сама матушка рядом стоит, по плечу ее своей теплой рукой гладит, ее боль себе забирает.

Когда корзина была собрана, решила Дарина камушки волшебные достать, посмотреть путь судьбы своей. Учила ее Ведара камушки смотреть, но пока не давала ей их в руки, говорила, что не время еще. А сейчас она поднялась, нашла в потайном месте узелок и достала, развязала и заплакала. Камушки в песок превратились, словно не хотели больше судьбу показывать.

До темна сидела Дарина на кухне, в окно смотрела, да с душой Ведары разговаривала, прощения у нее просила, благодарила за все, прощалась. Потом спать легла, чтобы рано по утру подняться и в лес отправиться.

С первыми лучами солнца она вошла в пока еще темный лес, притихший перед рассветом. Даже пичуги петь свои птицы еще не начали в ожидании солнышка. Только редкие кузнечики в траве стрекотали. Дарина лес этот, как свою ладонь знала, шла по знакомым тропинкам, да снова с душой Ведары разговаривала, просила помочь найти дом белых дев. О князе старалась даже не думать, лица его перед собой не видеть.

Сколько она ходила по лесу, сказать не может. Просто брела и брела, куда ноги несли. Солнце уже высоко поднялось, гнус в лицо лез, птицы гомон устроили, стараясь перекричать друг друга. Роса на траве давно уже высохла, теперь хлестала Дарину по ногам. Притомилась Дарина, присела у лесного ручья отдохнуть, лицо умыла, пирог достала, перекусила. Потом спиной к дереву прислонилась, глаза закрыла и мысленно к белым девам обратилась.

«Девы, прошу, дайте знать, где найти дом ваш. Не могу я остаться здесь, не могу на князя своего смотреть, больно мне, что не быть нам вместе. Прошу, не откажите в беде моей, примите меня, чтобы душа моя покой нашла. Никого у меня не осталось, ни родителей, ни Ведары, что матушкой мне стала, всему научила. И князю я близкой не стала и не стану, не могу я чернить его собою». Она тихо шептала мольбу свои и слезы лились из-под закрытых век. Она не вытирала их, боль от потери Ведары так потихоньку уходила.

Словно теплый ветерок по лицу ее погладил и Дарина глаза свои открыла, огляделась и ахнула. С правой руки от нее частокол виднелся среди деревьев, а за ним терем белоснежный, что на солнце блестел, аж глазам больно стало. Дарина быстро поднялась, свою корзинку прихватила и к терему поспешила. Когда она подошла к резным воротам, на которых жар-птицы нарисованы были, словно живые, они открылись и девушку во двор пропустили. А к ней навстречу по зеленой травке дева шла в белоснежных одеждах, красоты неземной. Дарина поклонилась ей низко.

- Доброго дня, белая дева. Разреши мне жить в тереме своем. Не могу я жить в мире. Душа у меня изранена, сердце болит, одна я осталась. В тягость я не буду, многое знаю, травки знаю, лечить умею.

Дева в белоснежных одеждах улыбнулась Дарине.

- Проходи, светлая душа. Никого мы не гоним, кто помощи нашей ищет. Рады помочь всем, кто находит нас. Пошли со мной, комнату твою покажу, где жить будешь.