Тот шкаф для парусов, который служил карцером в первый раз, все еще не имел двери, поэтому Пеппера приковали к двум надежным балкам.

«Это временно», – подумал Пеппер. Джон просто хочет выиграть эту игру.

Оставить здесь Джона одного он не мог: Джон был его единственным ключом к «Ма Ви Джангу».

Так что не нужно винить Джона…

Опустив скованные руки и скрестив ноги, Пеппер сидел, внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из-под палубы.

Через несколько часов работа закипела снова. По палубе топали тяжелые сапоги, из машинного отделения доносился свист пара, техники перекликались друг с другом.

Скрежет шестерен заставил корпус судна содрогнуться. Пеппер покачнулся, когда пароход дернулся вперед; однако движение тут же замедлилось, и трое техников завопили, требуя, чтобы в топки подкинули топлива.

Прислонившись к борту, Пеппер слушал, как стучат и скрипят гусеницы. «Реванш» прокладывал себе путь по снегу, и люди с криками карабкались по медленно перемещающимся гусеницам на палубу.

Пеппера приковали поблизости от кубрика, где в гамаках ночевала команда, и он сосредоточился на разговорах, которые там велись, приведя свой слух в состояние особой восприимчивости.

– Можно ли ему доверять? – с фальшивым беспокойством спрашивал кто-то.

Храп, доносившийся из одного из гамаков, умолк. На пол упала ложка, раздалось кряхтение.

– Он капитан, он знает, что делает.

– Да разве он знает, куда нам следует держать путь? – с подчеркнутым недоверием гнул свое первый голос.

– Говорят, у него есть карта, – возразил второй голос.

– Ты ее видел?

– Ну… – Гамак заскрипел, когда лежавший в нем поднялся на ноги. – К чему ты клонишь?

– Нельзя ему доверять.

– Послушай, повернуть назад мы не сможем. Люди-мангусты этого не допустят. Да и опасно… Ты лучше подумай вот о чем: от ацтеков-то мы ушли.

Последовала долгая пауза. Пеппер отключился от скрежета гусениц, чтобы расслышать шепот в кубрике.

– А что, если я скажу вам, что кое-кто из людей-мангустов тоже нервничает? Они думают, что на острове Коровье Копыто мы все спаслись бы.

Раздалось тяжелое дыхание, потом удаляющиеся шаги. Ответа на последнюю фразу Пеппер не разобрал: шепот стал слишком тихим даже для его неестественно острого слуха.

«Назревает бунт», – подумал Пеппер.

Пять ацтекских воздушных кораблей прятались за облаками. Они сбросили несколько бомб, потом повернули и двинулись обратно. Они летели слишком высоко, чтобы выстрелы из пушек на стене могли причинить им вред, а когда поднялись аэростаты защитников города, их уже и след простыл. Так продолжалось целый день.

Хайдан в конце концов приказал нескольким дирижаблям постоянно дежурить в небе, чтобы отгонять врага.

Он шел по улице к своему дому. Он ужасно устал, кашель мучил его все сильнее, и теперь ему постоянно не хватало воздуха. Его сопровождали трое людей-мангустов. Один из них поддержал Хайдана, когда тот споткнулся на неровности тротуара.

– Прошу прощения, – сказал Хайдан, – давайте-ка постоим. – Он прислонился к кирпичной стене, пытаясь отдышаться. Слишком много бессонных ночей, слишком долго он не позволяет себе ни минуты отдыха. Вот уже и начались бомбардировки города. Ферстоп больше не выходит на связь, и первые ацтекские воины выкатывают на позиции пушки, чтобы обстреливать траншеи защитников Кэпитол-сити. Их удалось направить именно в ту часть полуострова, куда хотел Хайдан, но ацтеки испытывали на прочность оборону в ожидании того времени, когда к ним присоединятся основные силы. А теперь еще и его болезнь… Хайдан больше всего нуждался в отдыхе как раз тогда, когда началась осада.

Отряд суровых вооруженных толтеков прошел мимо, отдав ему честь.

– Куда они направляются? – спросил Хайдан.

– За стену. Это добровольцы.

– Интересно, сколько времени они смогут сражаться со своими соплеменниками?

– Ты не доверяешь толтекам, – сказал один из людей-мангустов. – Почему?

– Меня беспокоят не толтеки. – Хайдан согнулся, упираясь руками в колени. – В добровольцы вызываются ацтекские шпионы, скрывавшиеся в городе.

Охранники пожали плечами.

– Теперь поздно об этом тревожиться.

– Тревожиться никогда не поздно.

– Это верно.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга. Потом Хайдан посмотрел на шеренгу толтеков, отправляющихся защищать город.

– Как бы то ни было, чертовски приятно видеть стольких людей-мангустов, идущих в траншеи, – сказал он. В тот же момент он услышал резкий свист, и мир вокруг него взорвался. Стена, на которую Хайдан опирался, рухнула, на него посыпались кирпичи, засыпав его с головой. Хайдан закашлялся от попавшей в легкие пыли.

Рев в его ушах стих.

Он попытался пошевелиться.

Болело все тело, и в некоторых местах это была не просто боль от давящих на него кирпичей – кости явно были переломаны. Хайдан застонал и попытался освободиться от тяжести, но для этого ему не хватило сил.

До него начали доноситься голоса. Через несколько минут части рухнувшей стены растащили: его охранники и толтеки разгребли завал и вытащили Хайдана.

Его привязали к какой-то доске и понесли по улице. Каждые несколько секунд к нему склонялось встревоженное лицо и раздавался вопрос о том, как он себя чувствует.

Хайдан пытался отвечать, но ему удавалось только хрипеть; всюду была кровь. Он все спланировал. Он все спланировал так, что сопротивление будет продолжаться, – говорил он себе. Как бы это ни было трудно, как бы он сам ни пострадал, город будет бороться и без него. Об этом позаботятся Дихана и его воины.

Хайдан смотрел, как высоко, высоко над городом два воздушных корабля столкнулись и загорелись.

Хайдан почувствовал облегчение, когда позволил себе закрыть глаза и наконец-то отдохнуть.

Вокруг тянулась ледяная пустыня. Резкий ветер впивался в борта «Реванша» и пел в снастях. Все, кто не нес вахту, старались найти себе местечко поближе к кухонному очагу или к паровым машинам.

На второй день пути по кораблю пронесся слух о том, что с палубы можно увидеть нечто замечательное. Под слоями прозрачного льда сверкал серебристый металл.

Строения в сотни футов высотой были закованы в ледяную броню.

Джон вместе с несколькими людьми-мангустами стоял у поручней. Кто-то задал неизбежный вопрос:

– Что это?

– Наследство отцов-прародителей, – сказал Джон. Огромные здания наклонились под странными углами под давлением медленно наступающих масс льда. Когда-то здесь стоял огромный город.

«Приветствую тебя снова», – подумал Джон. Да, это был… К Джону подошел Оакситль.

– Они все сделаны из металла?

– Судя по блеску, да, – ответил Джон; еще одно мимолетное воспоминание исчезло… – Но и стекло там тоже есть. – Он показал на одно из зданий. В нем имелись комнаты, и можно было разглядеть мебель внутри. Джон ощутил озноб. Как будто смотришь на полностью сохранившийся кусочек прошлого…

Знакомое чувство возникло снова. Джон отпустил поручень и двинулся прочь, но раненая нога подвернулась. Оакситль подхватил его.

– Творения богов, – произнес кто-то с благоговением. – Ни один человек не мог бы создать такое.

Джон покачал головой.

– Отцы-прародители построили Кэпитол-сити. – Матросы смотрели на него с сомнением. – Они были могущественны. Не боги – люди.

– Сколько нам еще до цели? – спросил кто-то.

– Три дня. – Джон смотрел себе под ноги и говорил словно сам с собой. – Сразу же за городом…

Надпись на карте говорила, что это – Старпорт. Слово уже несколько дней преследовало Джона. Звезды… Отцы-прародители отсюда отправляли свои великие корабли к звездам.

– Ух… – пробормотал Оакситль, снова подхватывая Джона.

Нога не желала подчиняться. Джон обреченно повис на Оакситле.

Как же он будет руководить экспедицией…