Мол, «неча бесцельно шляться, потеряешься»!

Снова, путём лёгких но, в общем и целом, достаточно болезненных уколов и всё тех же, подсвечиваемых в моей голове контуров, мне дали понять, что нужно прибрать за собой. И привести в порядок вернувшую мне здоровье медкапсулу.

Я нашёл несколько пустых канистр и слил отходы, что образовались после приведения моего несчастного и многострадального тела в порядок. Затем заполнил отсеки чистой водой и уже решил, что всё, как меня снова остановили. И, в этот раз, мой заботливый помощник выделил мягким свечением коробку с медикаментами.

Приняв это, как руководство к действию, я взяв в руки первую упаковку и, заметив, что на медблоке «засветился» определённый участок и нажал в указанном месте. А после того, как из корпуса выдвинулся лоток, стал выщёлкивать лекарства из блистера и засыпать в этот, так заботливо сконструированный приёмник.

Таблетки, жидкости из флакончиков и пилюли сыпал и заливал «абы как» и все подряд. Но, так как «останавливающего укола», в принципе не последовало, решил, что всё делаю правильно. Скореё всего, в этом «чудо-приборе», стоит своеобразный синтезатор. Умеющий вычленять, необходимый для каждого конкретного случая, набор веществ. Моим же делом было просто «заполнить базу». Что, собственно, я и сделал, потратив на это некоторое, в общем и целом, не очень большое время.

— Что теперь? — Закончив, громко спросил я у отсутствующего собеседника.

И, поскольку делать было абсолютно нечего, а отдаляться от этого, если можно так выразится, «островка цивилизации», было немного страшновато, я приялся думать.

Да-да, не надо смеяться. Несмотря но общую безалаберность и умение попадать в передряги, в прямом смысле слова, «на ровном месте», я иногда задействую эту опцию собственной бестолковки. Не-не-не, остальные функции данные мне Создателем головы я, конечно же, тоже использую. Ем в неё, например. Фуражку иногда ношу, опять же. Противогаз надеваю… Но, иногда, размышлять тоже получается.

При мысли о противогазе я стукнул себя по лбу и, ничтоже сумяшеся, назвал себя долбоёбом. А так же некоторыми другими, тоже не очень хорошими словами, не употребляемыми при дамах, детях и просто в приличном обществе.

Надо же! Я здесь, полностью вылеченный и приведенный неведомой чудо-машиной в порядок. А где-то «там», если честно признаться, просто «хрен знает где», остались боевые товарищи. И целая куча, так и не вытащенных из зараженного чёрт-те знает (прости меня, Создатель, за упоминание имени врага Твоего) какой гадостью корпуса, незадачливых и подвергающихся смертельной опасности учёных.

Первым моим порывов — кто бы сомневался! — было бежать. Со всех ног и как можно скорее. Но, после несильного укола в голове, воспоминании и, главное, взгляде на четыре медицинских (а в том, что все «агрегаты» сделаны именно для исцеления мне подобных я уже нисколько не сомневался) капсулы, я понял, что действовать нужно тоньше.

И оттаптыванием ног, а так же скоростью шага и количеством пройденных километров проблему не решить.

К тому же, соваться «наружу» (а у меня с каждой секундой, проведённой в этом странном месте, всё больше и больше устаканивалось в голове твёрдое убеждение, что я где-то «внутри») без элементарной защиты, было явной и беспросветной глупостью.

Ну, допустим выберусь я из этого загадочного и насквозь паранормального места? Бесспорно, будет очень хорошо, и даже просто замечательно, если попаду куда подальше от засекреченного и, по чьей-то невьебенной (опять вынужден просить прощения за мой французский) дурости Научно Исследовательского Института.

А если (и полагаю, что шансы на это достаточно велики), снова окажусь в заполненной ядовитой субстанцией лаборатории? И что тогда? И насколько меня хватит? Снова надышусь этой гадостью, обожгу гортань и лёгкие и, проблевавшись… с большой вероятности, опять потеряю сознание. И, вполне возможно, что в этот раз навеки останусь рядом с пострадавшими учёными и, в силу непредвиденных обстоятельств, так и не сумевшими оказать им, какую-либо существенную помощь, товарищами.

В общем, как сказал как-то по пьяни Василий, «вот такая хуетень, про чёрного дембеля». За мат извиняюсь, но «из песни» как говориться, «слова не выкинешь».

Вспомнив дурацкую присказку, на мгновенье испугался. А не стал ли этим самым, нарицательным в рядах бойцов советской армии, сказочным персонажем?

А чё? Попал хрен знает как и хуй знает (извиняюсь, это просто синоним выражения «абсолютно никто не в курсе») куда. Исцеление это, опять же, странное. Светляки на кончике пальца зажигаю, каких-то едва видимых мух отпугиваю…

А не отбросил ли ты коньки, временно гастролирующий по просторам Свердловской области и взявший обыденный псевдоним «Васин», товарищ Петров? А это — самый, что ни на есть «потусторонний мир»? Ну или, в крайнем случае, предсмертные галлюцинации?

К счастью, углубиться в дебри самозагона и шизофренического психоанализа мне не дали. Ставший уже привычным, несильный болевой импульс в голове, вернул всё на круги своя. А так же привёл в чувство и направил зачатки моих умственных усилий в конструктивное русло.

В общем, я — где-то «здесь»…

А где-то «там», «снаружи», остальной, большой и огромный мир. В конкретной части которого требуется моя помощь.

А значит, нужно очищать многострадальный противогаз от блевотины, натягивать этот, сильно остоебеневший и изрядно остопиздевший (прошу меня извинить, надоевший и вызывающий чувство непроизвольного отторжения) гандон на голову и шуровать обратно.

Чем, собственно, я и занялся. Омыл резиновую маску, потом, немного правда посомневавшись, открутил бочёнок с так некстати вышедшим из строя фильтром. И, заломав гофрированный хобот дабы перекрыть доступ заражённого воздуха, решил что готов.

Собственно, план был немудрящий. «Выйду наружу». И, ежели снова окажусь в заражённой, представляющей смертельную угрозу для жизни, лаборатории, постараюсь добраться до побитой в армированном стекле дырки. Затем прислоню свободный от фильтра патрубок к отверстию и, по крайней мере, смогу дышать.

Безусловно, моё исцеление и все последующие манипуляции заняли какое-то время. И, признаюсь честно, я очень на это надеялся, вполне может быть, что всех пострадавших уже эвакуировали, раскрыли окна и, проветрив помещение, полностью нивелировали угрозу.

В таком случае, с меня взятки гладки и, вздохнув с облегчением, я с чистой совестью присоединюсь к ставшим временно моим, взводу.

Правда, всё это были лишь смутные надежды и наивные догадки. Что же, на самом деле творится «там», ведомо было лишь Создателю.

И, сотворив Святой Круг, я несколько раз глубоко вдохнул, вентилируя лёгкие и насыщая кровь кислородом.

А затем, попытался поймать то, «особое» состояние, на уровне интуиции возникшее где-то на краю сознания, сделал решительный шаг.

Было ли страшно? Конечно? До ус-рач-ки. (Опять прошу простить меня за столь конкретное описание моего тогдашнего состояния, однако, более приличного и, «литературного» выражения просто не приходит на ум).

Всё-таки, согласитесь, взять и просто так, за здорово живёшь вывернуть сознание буквально «наизнанку» — дело довольно-таки нетривиальное. И совсем не обыденное.

Более того, с полной уверенностью могу сказать, что убедить самого себя в том, что находишься где-то в другом пространстве а, чтобы вернуться «обратно» нужно перестроить мировоззрение — та ещё еботень. (Разумеется, я опять извиняюсь за мой французский. Но я снова затрудняюсь подобрать, более ёмкое и подходящее к ситуации слово).

Имелись, кстати, и опасения… Что, надышавшись ядрёной химии, я просто и незатейлив съехал с катушек. И теперь, банально галлюцинирую.

Убедив себя в том, что всё нормально а я, эдакий д_Рачуньян, рвусь спасать, если не весь, обязательно пропадущий без моего своевременного вмешательства мир то, по крайней мере, несколько десятков, погибающих без помощи человек.