Впрочем, размышлял я об этом мимоходом и не всерьёз. Так как, в любом случае, придётся дотянуть до конца соревнований. И, если надеюсь рассчитывать на помощь, как показалось, весьма впечатлительной и очень импульсивной и, не знаю с чего а, скорее по недосмотру Создателя, заинтересовавшейся моей скромной персоной Юли, то, хочешь или не хочешь, а придётся выигрывать.

Девочки не любят лохов и аутсайдеров. А чувство жалости — не та эмоция, которая заставит, молодую и увлекающуюся особь женского пола, помогать неудачнику.

Тут, не знаю уж, к беде или, наоборот, к моему спортивному счастью, прозвучал гонг и Травников, одобряюще хлопнув по плечу, скорее по, намертво укоренившейся в сознании привычке чем по действительной необходимости, напомнил.

— Твой выход!

«Ага, блядь»! — Отчего-то, в очередной раз начиная раздражаться, поймал себя на злых и, как следствие, совершенно непродуктивных мыслях, я. — «Как будто, есть куча разнообразных, бередящих воображение и захватывающих дух, вариантов».

Ежу понятно где и, главное когда, я нахожусь. Ведь сижу в отведённом мне углу ринга. А временной отрезок, называющийся перерывом между раундами, не оставляет других шансов, кроме как выйти на середину этой, покрытой канвасом и огороженной толстыми канатами, площадки. По какому-то недоразумению а, скорее вследствие чьей-то неуёмной фантазии и «исторически сложившихся» затем событий, в переводе с английского, называемой «кругом».

И выбор, в общем-то, не велик. Побить названного противником бедолагу. Ну, или быть отмудоханным самому.

Правда, всегда есть возможность «прикинуться валенком». Эдаким недалёким «Иванушкой дурачком». Который, отступая и ежесекундно запинаясь, бегает по рингу и, при этом, не даёт сопернику нанести ни одного, не то что нокаутирующего, но вообще, мало-мальски точного, удара.

В общем, занятый всей этой ерундой, я поднял свою задницу с моментально исчезнувшего табурета и, позёвывая и одновременно стараясь прикрыть это, совсем неподобающее действие перчаткой, выбрался на середину ристалища.

Судья снова пробормотал положенное напутствие и, дав отмашку, начал третий раунд.

Вопреки тайно лелеемым ожиданиям и начавшей умирать надежде на осторожность оппонента, визави, то ли основательно вздрюченный тренером а, может, просто-напросто по простоте душевной, именуемой в определённых кругах «слабоумием и отвагой», не стал «осторожничать» а сходу попёр буром.

«Что ж, воля к победе у тебя есть». — Убирая не желающую знакомиться с кулаком, упакованным в набитую конским волосом кожу собственный фейс, мысленно похвалил неприятеля я. — «Да трусом тебя назвать я бы поостерёгся».

Хотя, ежели разобраться, то зачем и для каких целей «все мы здесь, сегодня собрались»? Правильно, для того, чтобы под присмотром взрослых, подрихтовать друг дружке морды. А так же выпустить пар и, растратив дурную энергию, довольными и счастливыми, разойтись «по месту прописки».

Ну или, если речь пойдёт о счастливчиках, занявших призовые места, кое-кто отправится ночевать к глядящим на победителей первого тура восторженными глазами, верным и любящим, подругам.

При мысли о девчёнках я, разумеется не выпуская из виду упорно продолжающего наседать на меня соперника, поискал глазами Юлю. И, чего греха таить, немного расстроившись и сглотнув слюну, слегка пожалел о своей, кажем так, «осторожной щепетильности».

«Так, может именно здесь собака зарыта»? — Пригнув голову и, тем самым пропуская просвистевший над макушкой и даже немножко задевший волосы, размашистый хук, мучительно размышлял я — «Нет причины и, как следствие, убедительной мотивации, непременно „быть первым“ в этом, не в шутку а, прямо таки всерьёз, считаемым мною пустой тратой времени, балагане».

Ведь, имей я чуть более нетрезвую голову и, попавший под влияние оккупировавших тело и затуманивших сознание гормонов, и тоже начал бы скакать перед зрителями молодым и восторженный козликом. Желая непременно выиграть этот дурацкий «поединок» и, получив «красивую бумажку», «выкрашенную в бронзовый цвет кружку» и «собачий жетон на ленточке», покрасоваться перед избранницей.

А, так как «влюбиться», по причине отсутствия этого, очень сильно способствующего продолжению рода, чувства и вследствие невесть откуда взявшейся меркантильности я пока не сумел, то и бить морды «во славу прекрасной дамы», острой необходимости не было.

Кстати, когда говорю про практичность и озабоченность безоблачностью собственного бытия, ни в коей мере не имею материальную составляющую. Хотя этот аспект тоже необходим любому, живущему под Солнцем, индивидууму.

В моём же случае, идёт лишь о выстраивании ровных и, не ведущих к эмоциональным и, как следствие, портящих окружающим жизнь срывам, хороших и дружеский отношений.

А так как ни вбившая себе невесть что в хорошенькую головку Верочка (по причине молодости и милой и какой-то детско-восторженной, наивности), ни свалившаяся, словно снег на мою дурную голову, московская штучка (вследствие очень уж высокого и, чего греха таить, ни сейчас ни, даже в невообразимом и очень отдалённом, будущем, недостижимого для вашего покорного слуги, социального статуса), для этого не подходили, то и выпендриваться, собственно, было не перед кем.

Имелась, правда, судя по искрящимся и очень лукавым глазам и весьма многообещающей улыбке, захватившая толику моего внимания, Катя. Но тут уж — не смешите мои тапочки! — ни о каких «высоких» чувствах, не шло и речи!

И, подозреваю, даже если бы на эти дурацкие соревнования, в наглую не напросилась Юля то, пригласи я продавщицу из ювелирного полюбоваться на великовозрастных и, невесть с какого перепуга, вяло молотящих друг друга, придурков, она бы просто не пришла.

Сославшись, иронично при этом позёвывая и отводя смеющиеся глаза, на общую занятость и полное, прямо таки катастрофическое отсутствие свободного времени.

В общем, с выпендрёжем перед прекрасной дамой выходил полный облом. А, необходимость победы, для поддержания, созданного моим интервью и усиленного впечатлением от прекрасно сыгранного нами концерта, положительного образа в глазах Юли, как оказалось, на подвиги не вдохновляло.

Ну, по крайней мере, острого и совершенно невыносимого желания, всенепременно быть первым и любой ценой превратить ненавистные морды противников в сочащиеся кровью свежеотбитые куски мяса, не наблюдалось.

Так что я, в общем и целом, лениво и вяловато «отрабатывал номер». И, памятуя об данном тренеру обещании, за несколько секунд до, прекращающего этот шутовской «поединок» гонга, снова нанёс строго выверенный удар.

Отправляя его в нокдаун. С таким расчётом, чтобы тот успел подняться на ноги но времени для восстановление пошатнувшегося реноме и, как все считали, уже лежавшего у него в кармане выигрыша по очкам, не случилось.

Слишком сильно бить тоже не стал. Так как снятие второй за сегодня кандидатуры будет, по моему конечно же, острожному и трусоватому мнению, выглядеть слишком уж подозрительно.

А так, пропустил парень в конце раунда. С кем не бывает! Расслабился и, недооценив «ленивого и безынициативного» меня, слегка получил по морде. Сосем не сильно и, если бы не установленные и общепринятые, прекратившие на «самом интересном месте» бой, правила то с таким вот, «робким и нехорошим» мною, обязательно было бы покончено.

— Молодец. — Скупо и, как отчего-то показалось не совсем одобрительно, похвалил Травников. Набросив, при этом на мои, абсолютно не вспотевшие плечи, полотенце. И, сунув в зубы бутылку и дав прополоскать рот, резюмировал. — Тебе видней.

— Всё, что могу. — Постаравшись, чтобы в моём индифферентном ответе не прозвучало слишком уж откровенной издёвки, повернув в его сторону голову, пробормотал я. И, пресекая совсем уж не нужную никому ответную иронию, успокаивающе кивнул. — Не волнуйтесь. Сделаю.

Мудрый Олег Авдеевич (спасибо ему большое за это!) в очередной раз промолчал. А, затем, облокотившись на канаты, замер в этой, простой и естественной позе. И, вместе со мной, принялся ожидать решения судейской коллегии.