Я не принадлежу к людям, которые, чтобы убедиться в том, что их окружают не химеры, а реальные предметы, начинают щипать себя. Но если бы я был одним из них, то это была бы самая лучшая возможность и причина ущипнуть себя. Привидься такое фантастическое марсианское сооружение, поднявшееся из моря, самому отъявленному пьянчуге, он в ужасе дал бы зарок пить только воду.

Трубы, насколько я знал, были металлическими полыми опорами, обладающими невероятной прочностью — каждая опора могла выдержать вес в несколько сотен тонн. Платформа вышки представляла собой в плане прямоугольник, длинна которого на глаз была где-то метров сто пятьдесят. Я насчитал на, видимой мне длинной стороне, семь таких опор. Следовательно, всего их должно быть четырнадцать..

Все это я знал, но знать и видеть своими глазами — не одно и то же.

Капитан опять тронул меня за руку, и от неожиданности я подпрыгнул. Я совсем забыл, где нахожусь.

— Что вы думаете о ней, мистер Толбот? Нравится, а?

— Да, красиво. А сколько, интересно, стоит эта игрушка?

— Четыре миллиона долларов, — Займис пожал плечами. — Возможно, четыре с половиной.

— Серьезное капиталовложение — четыре миллиона долларов.

— Восемь, — поправил меня капитан. — Нельзя просто так прийти и начать бурить, мистер Толбот. Сначала надо купить участок морского дна, — это примерно три миллиона долларов. Затем надо пробурить скважину глубиной скажем, три километра. Это обойдется еще в три четверти миллиона. Да, еще нужно чтобы повезло  — сразу угодить в нефтяной пласт. — Займис умолк.

Восемь миллионов долларов. Да, надежным капиталовложением это не назовешь. На такое мероприятие может решиться только азартный игрок. Ведь геологи могут ошибиться в прогнозах. И они чаще ошибаются, чем попадают в точку.

Но какой дурак поверит, что такой человек, как генерал Блер Рутвен с его репутацией, пойдет на риск и выбросит на ветер восемь миллионов долларов! Он все рассчитал точно, он намерен получить баснословный выигрыш и ради этого выигрыша готов даже на то, чтобы преступить закон. Но что это за колоссальный приз? Существовал лишь один способ установить это. Я содрогнулся и повернулся к Займису:

 — Ну и каков наш дальнейший маршрут к этой громадине?

Займис показал на ближнюю к нам сторону громадного сооружения: 

— Видите корабль, пришвартованный рядом с платформой?

Я не видел корабля, но, присмотревшись, разглядел какие-то узкие, темные очертания длиной около восьмидесяти метров, кажущиеся ничтожно малыми по сравнению с громадным сооружением.

Я взглянул на Займиса:

— У нас будут неприятности из-за него, Джон?

— Вас интересует, не помешает ли он нам? Нет. Мы зайдем с противоположной стороны.

Он тронул штурвал, и «Матапан» покатился влево, чтобы обогнуть Х-13 с юга. Пойди мы направо, на север, судно оказалось бы в лучах прожекторов, освещавших платформу. Даже с расстояния мили мы не только ясно видели людей, сновавших по платформе, но и слышали приглушенный гул мощных моторов, скорее всего дизельных компрессоров. И это играло нам на руку — шум на платформе будет заглушать еле слышный гул двигателей «Матапана». И хорошо, что на этих мобильных платформах работают круглые сутки.

Наше суденышко начало сильно качать. Мы поворачивали на юго-запад, волны били нам в правый борт и начали перекатываться через палубу. Моя одежда промокала все сильнее. Я согнулся под брезентовой накидкой, прикурил сигарету, стараясь уберечь ее от воды, и посмотрел на капитана:

— Меня беспокоит этот корабль, Джон. Каковы шансы, что он уйдет?

— Не знаю. Небольшие, думаю. Он привез припасы, питьевую воду, глинистый раствор для буров, масло для гидродомкратов и дизельное топливо. Присмотритесь, мистер Толбот. Это маленький танкер. А когда пойдет нефть, ее на нем будут отвозить.

Я вгляделся. Судно действительно напоминало маленький танкер. Я видел подобные суда много лет назад во время войны: высокая приподнятая центральная палуба без всяких надстроек, в корме — служебные помещения и машинное отделение. Типичный танкер для прибрежного плавания. Больше всего меня заинтересовали слова Джона, что корабль находится у нефтяной вышки практически постоянно.

— Я хотел бы попасть на борт этого судна, Джон. Как вы думаете, это возможно? — У меня не было большого желания осматривать этот танкер, но я знал, что должен это сделать. До этого мне не приходила в голову мысль о том, что здесь более или менее постоянно может быть пришвартован какой-то корабль. Теперь я столкнулся с этим фактом, и он стал для меня самым важным, ему следовало уделить особое внимание.

— Но… но мне сказали, что вы хотите попасть на саму платформу, мистер Толбот.

— Да, это само собой, но позднее. Так можете меня забросить на это судно?

— Можно попробовать, — мрачно ответил капитан Займис. — Плохая ночь для работы, мистер Толбот.

Кому он это говорил?! Я считал эту ночь ужасной, но обсуждать этот вопрос не стал.

«Матапан» находился как раз напротив центра длинной стороны платформы, и я видел, что массивные стальные колонны, поддерживающие ее, расположены не совсем симметрично. Между четвертой и пятой опорами был зазор метров пятьдесят. В этом месте, в верху, платформа образовывала нечто вроде желоба глубиной метров десять, а шириной пятьдесят. На дне желоба был установлен огромный подъемный кран. Танкер был пришвартован прямо перед этим желобом и под ним.

Обогнув вышку мы оказались прямо под массивной платформой вышки и пошли вдоль длинной ее стороны.

Один из молодых греков, черноволосый, бронзовый от загара юноша по имени Эндрю, занимался чем-то на носу «Матапана». Когда мы поравнялись со второй от края опорой, он тихо окликнул Джона и одновременно с силой бросил как можно дальше в воду спасательный круг, прикрепленный к канату, намотанному на катушку. Спасательный круг волной и течением понесло по одну сторону опоры под платформу, разматывая с катушки канат. А Джон, сбросив обороты двигателя, дал задний ход, и направил «Матапан» под платформу с другой стороны опоры. Тонкий канат обвился вокруг колонны. Эндрю вытянул спасательный круг, подцепив его багром, и через минуту «Матапан» был уже надежно пришвартован к колонне. Никто не слышал, никто не видел нас: по крайней мере, так нам казалось. Джон слегка подрабатывал винтами, чтобы натяжение троса под ударами волн не было столь сильным.

— Вы должны поторопиться, — тихо и тревожно сказал Джон. — Не знаю, сколько мы сможем ждать. Я просто чую шторм.

Он волновался, я волновался, мы все волновались. Но ему-то что — сиди и жди на суденышке. Никто не собирался вбивать ему голову в плечи или, привязав к ногам обломок скалы, бросать в воды Мексиканского залива.

— Вам нечего волноваться, — успокоил я его. Ему действительно не о чем было волноваться, чего нельзя было сказать обо мне. — Вернусь через полчаса.

Под пиджаком и брюками у меня был заранее надет гидрокостюм. Взяв акваланг и страховочный линь намотанный на катушку, я осторожно шагнул через борт в резиновую надувную лодку, которую кто-то из команды заранее спустил на воду. Эндрю уже сидел на корме этой хлипкой посудины, держа в руке моток веревки. Как только я уселся в лодке, он начал понемногу отпускать веревку, привязанную к «Матапану». Прилив быстро уносил нас под мрачную громаду платформы по направлению к танкеру. Грести веслом против течения возвращаясь обратно будет невозможно. Придется добираться до «Матапана», перебирая веревку руками и подтягиваясь. 

Мы приблизились почти вплотную к борту корабля, пришвартованного к массивным опорам правым бортом. По моей команде, произнесенной шепотом, Эндрю закрепил веревку на носу нашей лодки. Платформа нависала над танкером в сторону моря где-то метра на три, поэтому свет прожекторов и ламп на подъемном кране создавал лишь  узкую освещенную полоску на палубе с левого борта танкера. Остальная часть корабля была погружена в глубокую тьму, если не считать пятна света на палубе, проникающего из прямоугольного отверстия в нависающей платформе. Через это отверстие к палубе танкера спускался вертикальный зигзагообразный из нескольких пролетов металлически трап. Нижний пролет трапа, шарнирно прикрепленный к следующему, качался — прилив поднимал его конец, отлив опускал. Все было словно специально подготовлено для меня.