Линицкт, покручивая белокурый ус, скосил взгляд в мою сторону.

— Вы плохо знаете, Павел !\'1ихайлович, жид-ков: они далеко не агнцы.

Бермондт кинул перчатки вмЪсгЬ с хлыстом на стол.

— Может быть. Во всяком случа1в в арт!и антисемитизма не будет — довольно того, что погромы на юг-Ь подорвали мнопя операц!и.

Размяв мускулы рук, Бермондт отправился к се-бЬ в кабинет.

Линицк1й удивленно пожал плечами, и, взяв хлыст и перчатки, унес их вслЪд за ним.

Мы пере1.хали в новое здан1е на Церковную 5. Это громадное темно-сЬрое здан1е, роскошно обставленное. Л-Ьстницы в мягких, пушистых коврах, с потолков свешиваются люстры, отливающгя при вечернем освЪщен1и разноцветными блесками.

Огромныя окна кабинета и спальни Бермондта выходят на улицу. В обширном зале перед входом в его пр1емную выставлен почетный караул из юнкеров «Личнаго конвоя». Они — в блестящих мундирах синяго сукна, расшитых серебром. Вид — внушающ|й.

При появленги в зале Бермондта они мгновенно берут на караул, застывая в приветственной позе. Этот внешн1й выдержанный рисунок в самом деле действует гипнотически на каждаго входящаго в зал.

Я замечаю: увидя поразительный блеск паркета, огромныя картины в золоченных рамах, висящ1я по стенам, и весь внушительный красочный перелив залы, услыша тугой звук винтовок, ударяющих о пол при появленш Бермондта, всегда затя-нутаго в изящную черкеску прм серебряных хозарах, — ждущ1е пр!ема робеют. Они стремительно вытягиваются, делают выразительныя лица «все понимающ1е» с полслова и — замирают. Бермондт гибко и совершенно безшумно делает общ!й поклон, медленно обводит присутствующих испытующим (начальническим) взглядом и подзывает к себе великолепным жестом старейшаго из них, обычно седоголоваго генерала или пришибленна-го годами, нуждой и пережитым грузом полковника. Они говорят недолго.

Генерал (полковник) откланивается, щелкает каблуками и отступает в сторону. Бермондт кивает адьютанту (Линицк1й лихо позвякивает аксельбантами тут же сбоку, верный страж этикета) и, повернувшись, уходит в кабинет. Начинается пр1ем. Адьютант докладывает по записи; открывая дверь, пропускает очередного — часовые стоят, точно вросш1е в паркетный пол две монолитных фигуры.

.. .Наблюдая эту картину, я невольно провожу историческую аналог!ю; масштабы об'ектов различны, между ними лежит неизмеримо-большое духовное разстоян1е, но га18оп ^'ё^те их подсозна-тельнаго движен1я — один.

Я говорю о Наполеоне.

Он был великим артистом. Выставляя перед своим шатром портрет сына для того, чтобы гвар-д1я, проходя мимо, восторженно прокричала «У1те 1"Етрегеиг», разве он не играл великолепную сцену с расчитаннмым театральным жестом?

Он знал: человеческое сердце — слабо.

Блеск солнца, бряцан1е оруж1я, голубеющее небо и безкрайнее поле — вот та сцена, на которой достаточно вырваться одному слабому крику, чтобы он превратился в раскатный мощный гул массы. В этой сцене Наполеон был и—режиссером.

«Б а л т 1 й с к I й Альманах»

№ 2. — 1924

сум-Ьвшим воспламенить своих актеров (гвард1ю) всамдЪлншним восторгом.

Уже сосланный на Св. Елену, обитая в глухой вилл-Ь Лонгвуд, он не переставал играть в нужныя минуты. Ни граф Монтолонь, ни Бертран, н;| Лас-Каз никогда не думали, что они имЪют дЪло с величайшим артистом, соединяющим ген1альные взлеты творческаго ума с игрой.

Конечно, и Бермондт актер в своем разм-ЬрЪ. МЪняя выражен1е лица, позу, жест — он сковывает вниман1е зрителя и слушателя так, как ему надобно это в данную минуту. Я думаю, что вся-к1й полководец, обладая стратегическими позна-Н1ЯМИ, силой повелительной воли, холодным умом — должен умЪть и театрализировать свою вн1ьшность постольку, поскольку это надо для внушающаго рисунка. Доля власти заключается и в этом.

13 сентября.

Ранним утром за городом нашли труп солдата перваго пластунскаго полка. Голова размозжена камнем — это заметно по угловато-разорванной ранЪ; глаза выпукло торчат из орбит, как два круглых тусклых голыша; лицо — одутловатое, темно-снняго цв1Ьта. Повидимому его душили и одновременно ударами камня по голове оглушали, для того, чтобы лишить сознан1я.

Контр-разв^дка в д-Ьйств1И. Бермондт раз'ярен, грозит перестрелять половину населен1я Митавы, если это случится еще и — по винЪ населен1я. . . Но населен1е ли виновато в этом уб1Йств1з? Как это может быть?

Пр1езжал к Бермондту граф фон-дер-Гольц; это первый раз за все время нашей совместной работы. До этого (в 1юле), он присутствовал на параде у собора, но в штаб не за-Ьзжал. Посещение его вызвало у нас некоторое, малозаметное воз-бужден!е — по крайней мере Линицк1й выразил торопливость и почтительную суету.

Граф появился в приемном зале около 4. Быстро пройдя в глубину ея он небрежно остановился и сурово поглядел на подошедшаго к нему ротмистра, сказав что-то. Последн1й кинулся в кабинет Бермондта. Тот, верный своему закону, вышел к графу с приметной задержкой, медленно отвесил полупоклон и, пожимая руку ф.-д.-Гольца, пригласил к себе. Они скрылись за дверью.

У графа лицо строгое, сухое, словно он кем то разгневан и это выражен1е раз навсегда залегло в его мутно-серых глазах и густых щетинистых бровях. Походка бодрая, рЬзко-чеканная; я предполагаю, что граф п молодости был великолепным

гимнастом, судя по стройности его корпуса и уверенности его движен1й.

. . .Разговор был, главным образом, об отноше-П1И к политике Военно-дипломатической мисс1И Антанты в Прибалтике. Борьба выливается в ощу-тимыя формы.

несколько дней тому назад германск1е солдаты разоружили латышск1й отряд в Митаве. Мотивировка этого поступка—различна. В моей «Исто-р1и», я излагаю обстоятельства более подробно; конечно, действ1я германских солдат заслуживают пор1а1ан1я, но лишь в некоторой офаниченной мере. Судя по тем сведен1ям, которыя имеются в моем распоряжен1И, 20 ноября 1918 г. Ульманис (президент латышской республики с антанто-фильской ор|ентац1ей) подписал нек1й договор с правительственным комиссаром 8-ой германской арм1и, Виннигом, по которому солдатам этой арм1И обещалось наделен:е землей за участ1е их в борьбе по освобожден1ю Латв1и. До сих пор фактнче-скаго наделен1я не произошло, а наоборот, якобы возникла полемика с обеих сторон, в результате чего — германск1е солдаты самочинно обезоружили комендатуру, отряд и пр., причинив матер1аль-ные убытки латышскому правительству. Истор1Я эта быстро утихла, благодаря энергичным мерам русскаго и немецкаго командования, но. .. прошло немного дней Военно-дипломатическая мисс1Я во главе с ген. Бертом пр1ехала в Митаву (с нею прибыл и ген. Н1ессель — председатель контрольной К0МИСС1И от Антанты). Мисс1я ст^ла выяснять причины происшеств|Я, запросив отчет от герман-скаго штаба. Ген. Берт потребовал к себе для подробнаго доклада о случившемся гр. ф.-д.-Гольца. Гордость графа была уязвлена и как заслужен-наго генерала и как представителя германскаго правительства в Прибалтике, тем более, что ген. Берт меньше всего имел основан1й в присутств1и ген. Н1есселя играть такую роль. Возникла распаляющая переписка.

Ген. Альфред Берт писал графу:

«В Вашем письме от 4 сентября между прочим сказано, что Ваше правительство предвидело не-законныя действ1я германских солдат в Курлянд1И. Принимая во внимание срок, данный для эвакуа-щи германских солдат и колонизац!онную политику, проводимую среди них, я уверен, что ответственным за положен1е дел в настоящее время является безусловно высшее командован1е германским корпусом. Для устранен1я возможных недо-разумен1й в будущем, я требую немедленно прислать мне список тех лиц, которыя сами себя поставили вне закона».

Последним требован1ем ответ графа был предрешен. Вот он:

«Начальнику военной ,мисс1и Антанты, Рига. Ваше письмо от 10 сентября получено. Я отказываюсь вступать с Вами в какую-либо переписку по

№ 2.

1924

«Балт1Йск1й Альманах»

55

поводу того, что Вы высказали в первых двух по-ложен:ях Вашего письма.