– Мою часть? – Она покачала головой, понимая, что он имеет в виду, но, не желая этому верить.

– Три года я жил без жены. Для мужчины это очень долгий срок. Я не собираюсь проводить еще одну ночь в одиночестве.

Она посмотрела на него как на умалишенного.

– Я не стану делить с тобой постель. Это невозможно. После всего, что ты сделал… после всего твоего бесчестья!

Слова больно резанули по сердцу. Она даже отдаленно не представляла, как он маялся ради нее, как отказывал себе во всем. А ее тут обхаживал Иган Паттерсон, задабривая подарками, дожидаясь, когда Лэд Уокер уйдет с дороги.

О нет! Черта с два ей удастся отвергнуть его после всего, что он прошел. Она должна быть под ним сегодня ночью, и он изольет в это нежное тело и свою любовь, и похоть, и разочарование, пока, наконец, не освободится от них.

Усмехнувшись, он скинул с плеч пальто и отбросил его в сторону.

– Мое бесчестье, – начал он, – точнее, то, что ты называешь таковым, гораздо меньше вашего, леди Керлейн. Но я не стану напоминать тебе о твоей связи с виконтом Карденом. Теперь ей конец! – С этими словами Лэд медленно приблизился к Диане. – Я не хочу, чтобы ты адресовалась к другим мужчинам ради удовлетворения своих потребностей. Любой из них.

Диана, спотыкаясь, отступала.

– Я не делала ничего такого, чего можно было бы стыдиться, – проговорила она. – И уж никак не с Иганом Паттерсоном.

– Я же сказал, это не имеет значения. Все это в прошлом. Приблизься, Диана. – Он чувствовал себя уверенно и спокойно. – Я намерен обладать тобой, так или иначе. Это мое право. Приди ко мне добровольно. Мне не хочется принуждать тебя силой ложиться со мной в постель.

– Надеюсь, ты не станешь, – твердо сказала Диана, – насиловать собственную жену после всего, что ты перепробовал в Лондоне, это уж чересчур. Я удивляюсь, как это ты вообще вернулся.

Ответ был прост:

– Я – граф Керлейн и твой муж.

Диана посмотрела на него с откровенным презрением.

– Ты можешь так себя называть, но суть от этого не меняется. У тебя нет ничего общего с истинным Лэдом Уокером – человеком, уехавшим отсюда три года назад.

– Верно, – согласился он. – Я уже не тот, что прежде. Но теперь я такой, каким ты хотела видеть меня. Я – граф Керлейн.

– Чужой, – прошептала она. – Я молилась, чтобы ко мне вернулся мой Лэд.

– Он пришел, Диана. – Лэд сделал еще шаг. – Ты должна по собственной воле прийти ко мне. – Он протянул руку.

Она только молча мотала головой. Он вздохнул, его рука упала.

– Тогда я возьму тебя сам.

Диана попятилась назад, в темноту, соображая, как бы ускользнуть из комнаты, от этого страшного человека. Лэд стоял между ней и единственным выходом.

Он казался намного крупнее и мощнее, чем три года назад, хотя она понимала, что он не мог так сильно измениться. Манера одеваться, многозначительное выражение его красивого лица, уверенность движений – все это придавало ему в ее глазах какой-то зловещий и угрожающий вид. Этот мужчина был так не похож на милого теннессийца, за которого она выходила замуж!

– Не надо, – прошептала она, почувствовав за спиной стену. Но он все приближался.

Она ощутила жар и твердость его тела. Рука Лэда осторожно скользнула по ее плечу, отодвигая ее халат, пальцы отыскали оголенную кожу. Прикосновение было теплым и ласкающим.

– Диана, – зашептал Лэд, – пожалей меня. За три года не было такой минуты, когда бы я не желал тебя. – Он приблизил к ней лицо. – Пожалей меня, – повторил он, наклоняясь.

Он легонько коснулся ее губ, пробуя, подразнивая. Диана запротестовала. Тогда он завладел ее ртом полностью, заглушая протест. Затем он вторгся языком в глубь ее рта.

Восставшая мужская плоть требовательно уперлась в нее. Пугающее, почти забытое ощущение. Ей хотелось вырваться, убежать, но тиски его рук не выпускали ее.

Она почувствовала, как воля покидает ее и вместо нее возникает страсть, жаркая, лишающая разума. Как давно она ощущала его внутри себя, воспринимала их, как части единого целого. Переполняемая вожделением, она прижалась к нему теперь уже добровольно, чувствуя, как волны их желаний сливаются воедино. Как она могла впасть в такое неистовство? Ответ она не знала. Знала только, что ощущает острый голод и безумно жаждет насыщения.

Лэд на секунду отстранился.

– Диана, – отрывисто произнес он. Резким движением он стянул с нее халат вместе с ночной рубашкой, и одежда упала им под ноги. Он неистово ласкал то руками, то ртом ее обнаженное тело. Диана запрокинула голову и громко застонала.

– Лэд! – вскрикнула она.

Диана услышала, скорее, почувствовала, как он срывает с себя одежду.

– Пожалуйста, – пробормотала она, судорожно обнимая его плечи. – Пожалуйста.

Лэд наклонился.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Диана, – спросил он, тяжело дыша. – Это? – Она почувствовала, как его плоть прижалась к ней.

– Да, – со стоном проговорила Диана. – Да.

Он вошел в нее жестко и глубоко, заполняя ее целиком.

– Так?

– О, да!

Диана впилась пальцами в плечи Лэда, пытаясь в отчаянном порыве приблизить его к себе. Он повиновался без слов. Молча, безудержно и безумно он подводил ее к пику нестерпимого наслаждения. Она затрепетала и вскрикнула. А вскоре и Лэд, содрогнувшись, сладостным стоном завершил это сумасшедшее восхождение.

Диана еще несколько минут не могла отдышаться, боясь разжать руки, но он так плотно приник к ней, что все равно не дал бы ей выскользнуть.

Через какое-то время он пробормотал ее имя и глубоко вздохнул. Затем отодвинулся, с легкостью подхватил ее на руки и, бережно прижимай к себе, перенес на кровать.

– Лэд, – запротестовала Диана.

– Тсс, – прошептал он рядом с ее губами и принялся целовать ее с еще большей нежностью, чем раньше.

Диана с удивлением осознала, что она вновь наполняется желанием.

– Погоди… – прошептала она. Вдруг она не выдержит повторения столь сильного потрясения?

– Любимая, – проговорил Лэд. – Любовь моя, – приговаривал он, крепко ее целуя. – Моя Диана.

Она закрыла глаза и почувствовала его внутри. Как давно она не испытывала этого чувства – полноты и завершенности. В этом не было ничего греховного. Он – ее муж, она – его жена. За три года она так стосковалась по Лэду во всех отношениях и особенно… о да… особенно в этом.

– Только бы это не было сном, – со стоном шептал он, покрывая поцелуями ее шею и плечи. – Я не переживу, Диана…

– Я – не сон, – бормотала она, крепко его прижимая. Наконец он затих, и его прерывистое дыхание с каждой секундой становилось все ровнее.

Лэд приподнялся на локтях и посмотрел на нее. При каждом его выдохе она ощущала на лице тепло. Они молча смотрели друг на друга. Так прошла минута, две. Наконец он нежно поцеловал ее и поднялся.

Вдруг он стянул с нее покрывало и выпрямился, не сводя с нее пристального взгляда.

Ей стало неловко. Она стыдилась не только своей наготы, но и того, с какой легкостью отдалась этому чужому мужчине. Как она могла позволить себе подобную распущенность? Отчего растаяла после нескольких поцелуев и ласк?

– Ты получил удовольствие, – холодно произнесла она, – ради которого, скорее всего, и приехал. А теперь будь так добр, оставь меня в покое.

Он молчал. Тогда Диана не выдержала.

– Что? – проговорила она уже более сердито. – Хочешь опять овладеть мною? Не успел сравнить со своими лондонскими красотками?

– Ты помнишь нашу первую ночь, Диана? – вдруг спросил Лэд, понизив голос.

Помнила ли она? Да за прошедшие три года она воскрешала ее в памяти сотни раз. И не только ту ночь, но и каждый эпизод их близости.

– Да, – прошептала Диана, судорожно комкая покрывало и прижимая его к лицу. О, если бы этим можно было стереть воспоминания!

– В ту ночь я дал тебе обещание, так же как и ты, мне, – мягко напомнил он. – Теперь ты подвергаешь его сомнению точно так же, как я сомневаюсь в тебе. Три года – большой срок. Он дает основания для беспокойства. За это время вполне можно вообразить самое худшее. Но я клянусь тебе моей честью, Диана, я не изменял тебе, пока находился в Лондоне. Это правда, какую бы ложь ты ни читала в газетах, и что бы тебе ни рассказывал Иган Паттерсон. Я был верен той клятве, которую дал тебе.