Она сделала глубокий вдох, пытаясь овладеть собой, и последовала за Лэдом к огню. Прежде чем сесть в кресло, она усилием воли придала лицу прежнее выражение. Лэд Уокер подождал, пока она сядет, сел вслед за ней и вытянул к камину длинные ноги.

– Суитин подаст нам чай сюда, – сказала Диана. – Хотя, может быть, вы предпочитаете что-нибудь покрепче? У моего приемного отца, я имею в виду покойного графа, в кабинете есть запас бренди. Я с удовольствием кого-нибудь пошлю, если желаете. – На самом деле она надеялась, что Лэд откажется, – бутылок осталось совсем немного. Пристрастие графа к изысканным напиткам обходилось ужасно дорого, и она хотела подольше растянуть то, что осталось.

– Чай – это прекрасно, – живо откликнулся Лэд. – В Фэйр-Мэйден моя мать никому не позволяла пить крепкие напитки раньше четырех. В течение дня мы пили чай и сидр. Я большой любитель чая.

Голос, звучащий с сильным акцентом, лился словно мед.

Грех, подумала Диана, ходячее воплощение греха. Прямое приглашение скатиться в бездну порока. Можно вообразить, как женщины падают к его ногам. Неужели он всегда так чувственен. Диана затруднялась подобрать точное слово. От этих мыслей вдруг сделалось так жарко, что привело ее в замешательство. Она молилась, чтобы ей не вспыхнуть так же ярко, как ее чувства. Сидевший напротив Лэд понимающе улыбнулся. Она поспешила отвести взгляд.

– Эта картина над камином, – ровным голосом произнесла Диана, направляя мысли туда, куда случайно упал ее взгляд, – один из поздних портретов графа, вашего дедушки. – Она заметила, к своему ужасу, что голос ее звучит так, будто ей слегка не хватает воздуха.

Зато голос Лэда звучал насмешливо. И весело.

– Это?

Диана краем глаза видела, что он продолжает смотреть на нее, а не на картину.

– Да, – сказала она, обеспокоенная этим странным поведением. Ее приемный отец всегда отзывался об американцах пренебрежительно, называя их безбожниками, язычниками, самонадеянными невеждами, презирающими всех и вся. Но зачем тогда он просил ее выйти замуж за одного из них? – Этот портрет считается одним из лучших. Здесь художник добился наибольшего сходства. – Она упорно смотрела на картину.

Лэд издал легкий вздох, затем тоже повернул голову и поднял глаза. Диане всегда нравился этот портрет, хотя он был написан задолго до того, как она узнала графа. На нем был изображен благородного вида человек в пышном одеянии. Лэд Уокер, по всей видимости, не разделял ее восхищения, так как по прошествии некоторого времени она услышала тихий смешок.

– Так-так, значит, это мой дедуля, – пробормотал Лэд. – Великий тиран. А он был дьявольски модный парень! Вы не находите? Послать бы его в этом костюме в Фэйр-Мэйден и посмотреть, как бы он выглядел к концу рабочего дня. Нет, в такой одежде не попашешь. Правда, я сомневаюсь, что мой дедушка хоть раз в жизни притронулся к плугу. Вряд ли он интересовался подобными вещами. – Лэд помолчал. – Да, – в задумчивости продолжил он, – похоже, отец не много взял от негр. Отец по натуре был самым мягким человеком, какого я когда-либо знал. Неудивительно, что они не нашли общего языка. Дед и в жизни был таким суровым? – Лэд снова взглянул на портрет.

– Конечно, некоторые считали графа строгим хозяином, возможно, даже суровым. Но ко мне он всегда был очень добр. Он ценил в людях преданность, и у него было много друзей. В графстве к нему относились с величайшим уважением. А здесь, в Керлейне, вы не встретите ни одного человека, кто скажет о нем хоть одно плохое слово.

– Я в этом убедился, – с готовностью заметил Лэд. – Когда я подъезжал к замку, то повстречал Конина Колвани с сыном. Так вот, мне было прочитано что-то вроде проповеди по поводу отсутствия у меня надлежащих чувств.

– О Боже! – вздохнула Диана. Она бы очень хотела, чтобы этого не произошло. Теперь Колвани всем растрезвонит о приезде нового графа. Оставалось только молиться, чтобы новость не дошла до Игана.

Лэд продолжил:

– Меня это не слишком удивило. Возможно, мои чувства к покойному дедушке оставляют желать лучшего. Но я надеюсь, вы меня поймете, Диана… мисс Уитлби. Мой дом – в Соединенных Штатах, я родился и вырос в Фэйр-Мэйден. Сюда я приехал потому, что хочу помочь вам и всем обитателям Керлейна. Мой отец тосковал по этой земле до последнего дня жизни, но он никогда не вспоминал о титуле. Он не готовил нас к этому. Я полагаю, нам лучше поговорить о вашем замужестве. А потом подумаем, что делать дальше. Может, вам захочется покинуть эти развалины и уехать в Соединенные Штаты, в Фэйр-Мэйден. – Воодушевившись, Лэд даже привстал. – Это прекрасное место. Лучшей фермы не сыскать во всем Теннесси! От одного вида того райского уголка можно умереть от счастья. Дом, конечно, не такой большой, но вряд ли это имеет какое-то значение. – Он улыбнулся, и сердце ее подпрыгнуло в груди так сильно, что отдалось, в ушах. – Это один из самых лучших домов в Теннесси. Люди лезут из кожи вон, чтобы получить приглашение на вечер. Вы будете хозяйкой Фэйр-Мэйден, и женщины всего штата будут завидовать вам, как когда-то моей матери.

Теннесси? Диана ничего не понимала. Да нет же, он не мог думать о Теннесси, после того как увидел Керлейн. Разве может что-то сравниться с ним? Вероятно, Лэд Уокер просто слишком ошеломлен увиденным. Никто не приучал его к мысли, что он может стать графом.

– И почему же лорд Чарльз не ожидал, что сам он или его сыновья унаследуют титул? – прервала его Диана. – Ведь не потому, что они поссорились с покойным графом? Если бы ваш отец мог сейчас знать, что его сын вернулся в Англию, чтобы занять свое законное место в Керлейне, он был бы безмерно рад. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

Лэд выглядел слегка озадаченным.

– Наверное, вы правы, – проговорил он. – Но вы должны понять и меня. Согласитесь, ведь Фэйр-Мэйден очень много значил для него и для всей нашей семьи…

Легкое постукивание заставило его умолкнуть. В следующее мгновение Суитин открыл дверь и впустил в гостиную Моди, несшую поднос с чаем. Она держала голову так высоко, будто служила горничной в королевском дворце. Взгляд ее обратился к Диане, которая прекрасно понимала волнение старой женщины при встрече с неведомым американцем, их новым хозяином.

Горничная поставила поднос на низкий столик рядом с Дианой, присела в реверансе и повернулась к Лэду.

– Милорд, – торжественно произнесла Диана, – это Моди Фаррелл, из клана Фарреллов. Моди пришла в замок Керлейн, можно сказать, девочкой и служит здесь уже сорок пять лет.

К ее величайшему удивлению – и немалому беспокойству, – Лэд Уокер вскочил с кресла и взял Моди за руку.

– Рад познакомиться с вами, Моди, – сказал он приветливо, не замечая, что она вся сжалась от его прикосновения. – Мой отец часто говорил о вас. Вы были его няней?

Моди покачала головой и выдернула руку. Диана чувствовала себя так, будто камень лег ей на сердце. Она видела, что служанка выбита из колеи непонятным поведением Лэда.

– Нет, милорд. – Моди отступила от него, силясь обрести равновесие. – Я только помогала няне. В ту пору для меня это было детской игрой. Я гордилась тем, что мне позволяют ухаживать за маленьким лордом Чарльзом. – Она снова присела в реверансе и сказала: – Добро пожаловать в Керлейн, милорд.

Затем Моди поспешила покинуть гостиную, Суитин закрыл за ней дверь, бросив на Диану холоднейший взгляд. Лэд продолжал стоять.

– Не понимаю ваших людей. Вы все… такие странные, – покачал он головой.

«Это мы-то странные?» – подумала Диана. Сам он странный! Не умеет вести себя надлежащим образом. Неужели ему непонятно в какое неловкое положение он поставил Моди? Она пришла приветствовать его со всем уважением и почтением как нового графа, а он? Свел на нет всю торжественность момента.

– Здесь многое не похоже на то, к чему вы привыкли в своей стране, – мягко заметила она, – но со временем вы освоитесь.

Лэд издал невеселый смешок:

– И все потому, что я Уокер? Да, Диана? Но разве это так важно? Я ведь, знаете, еще наполовину американец.