Стальную дверь пересекают три засова из толстого листового железа, утопленные в глубоких пазах, запертые тяжеленными навесными замками.

— Х-ха! — восклицает Соль. — Ну наконец-то! Я уж думала, не пригодятся!

В руках у нее невесть откуда оказывается… отмычка! Если честно, я видел отмычки только в кино. Но Соль деловито сует ее в недра самого большого замка… замирает… щелк! Театральным жестом сбрасывает замок на землю.

Решительно вставляет отмычку во второй… А вот с ним не ладится. Соль ковыряет его с полминуты, выражение лица становится все более мрачным. Выбрасывает сломанную отмычку, вытянув ее кончик из скважины специальными щипчиками, достает новую. Ломается и та.

— Может, я посмотрю?

— А ну, не говори мне под руку!

Щелк! Еще одна отмычка кончилась.

Я решительно суюсь вперед… и в это время в кармане происходит знакомое шевеление.

— Заколдованный он, что ли! — в сердцах восклицает снага.

— Ну, ваще-то, да. Смотри, фокус.

Извлекаю мундштук Сабуровой. Надеюсь, сюрпризов не будет… Коротко дую в трубку, приблизив ее к замку. Шестое чувство подсказывает: получилось.

Соль недоверчиво пробует снова.

— О, пошло, пошло! Ты волшебник, Мясопродукт! Есть!..

В этот момент отмычка ломается.

— Сколько раз просил меня так не называть? — рычу я, подбираю какую-то арматурину и, примерившись, сшибаю открытый замок.

Соль с растерянностью глядит на третий, оставшийся:

— Зараза… Это вообще-то была последняя!

Мундштук больше не вибрирует, стало быть, третий замок — обычный. Ну уж с ним-то теперь мы справимся?

В фильмах герои сбивают замки, стреляя в них из ружья, — одним выстрелом! Но… это в фильмах. Я, честно говоря, опасаюсь получить кусок гнутого металла — который вообще потом будет не снять. А еще привлечь тварей. А еще… примета плохая. А нам сейчас надо с гарантией.

Ладно. Надо так надо. В конце концов, кастет был не сильно меньше, чем этот замок. Кладу ладонь на металл, глажу ржавую дужку.

Сосредотачиваюсь. Здесь очень непросто колдовать — куда сложнее, чем в стенах гарнизона. Но я справлюсь. Закрываю глаза…

Вспоминаются отчего-то шахматные часы, что стояли в подвале у дяди Жени: пластиковый пожелтевший корпус, мутное стекло, черный циферблат. Тренер увлекался не только боксом, но и шахматами. Учил иногда нас, но я ни черта не запомнил, кроме… кроме вот этого ощущения, что время уходит. И еще уходит… Еще…

— Андрюха, харэ! Все!

Открываю глаза: шатает. Упираюсь рукой в ворота.

— Он уже на соплях! — поясняет Соль. — Нам же не надо, чтобы он совсем, в труху разрушился. Нам достаточно, если просто устанет. Ты прикладом по нему долбани… ай, я сама!

Подбирает брошенную мной арматурину — и третий замок слетает. Соль с натугой вытаскивает засовы из пазов, стараясь не грохотать. Я пытаюсь прийти в себя.

— У тебя часы черным мигали, — сообщает девушка. — Это так надо, или мы сейчас взорвемся?

— Это так надо. Ладно. Пошли внутрь.

И мы осторожно заходим в ангар.

— Да нету тут никого… — бормочет снага. — Жопой чую… такое место…

Это правда — и я чую то же самое. Здесь нет тварей. Только магия. А магия… непредсказуема. Остается лишь надеяться на удачу. Пробираемся через разный хлам, складированный в аппендиксе. Соль ругается шепотом, что я шумлю — ей-то свет не нужен, ага.

А потом мы выходим в основной зал — и она затыкается.

Когда оба видим то, что видим.

Нет — тут нет ничего такого. Шагающих оживших качелей или хищных крабов, бегающих по стенкам.

Тут просто два тела. Снага. Оба облачены в кимоно и сидят в креслах друг напротив друга. В обычных продавленных креслах, которые можно найти в любой СТОшке. Кресла и ковер под ними залиты кровью. Воняет. В живот одного из тел воткнута короткая катана — или как там этот меч называется. Другая катана — длинная — валяется на ковре у кресла. У второго тела наполовину, неумело, перерублена шея, и живот вспорот. Руки тоже изрезаны, ладони — бурые.

Все в крови.

Все.

Приглядевшись, начинаешь замечать следы ритуала: круг на полу, какие-то не то руны, не то и иероглифы, нанесенные мелом то здесь, то там, но… Это как будто неважно. Мелочи.

Двое разумных, добровольно убивших сами себя — вот это важно. Вот это — источник той дряни, которая распространяется отсюда волнами, перекраивая ткань самой реальности. Магия крови, врот.

— Там, — гнусаво говорит Соль, она совсем задыхается.

Между креслами стоит чаша. Нет — обычная тарелка, столовая. До краев полная загустевшей, схватившейся коркой крови.

Кажется, оба снага старались ее наполнить… пока могли.

Звук идет именно от чаши. В засохшую кровь аккуратно вставлен кусочек бумажки с написанным кровью же иероглифом — чуть позже я понимаю, что это не просто бумажка, а кусок сигаретной пачки. Туда же, в кровь, вдавлен тонкий окурок.

— Стой! — я не успеваю.

Соль вскидывает свою катану и молниеносным движением разваливает тарелку на части; летят куски крови; видно, что на дне тарелки была еще одна руна.

Звук пропадает мгновенно и резко — как струна лопнула.

Что-то происходит. Я чувствую это даже не жопой — всем собой чувствую, честно говоря! Реальность течет, плавится… стабилизируется. Пласты мироздания возвращаются на свое место. За пределами этого гаража — прямо сейчас! — захлопываются порталы, утекает магия из палисадников и стен домов, монстры… монстры остаются. Но теперь это просто монстры, и их нужно просто перебить.

А мы — в эпицентре. Меня кроет откатом, Соль — зажимает уши, нос, рот… оба не падаем лишь потому, что схватились друг за друга.

И в это время… происходит еще кое-что. Я это чувствую как последний аккорд, последний щелчок защитного механизма, запуск последней команды, вшитой в ритуал.

Самоуничтожение.

Из мусора, что навален у двери, встает фигура. Этакий мусорный голем — ни головы, ни лица, ни личности… и сделать он должен только одно.

Мы уже бежим через подсобку к выходу, держась за руки, как дети, спасающиеся от грозы. Встречает нас грохот захлопнутой створки. Лязг. Это упал засов.

Он раздается за пару мгновений до того, как я тараню дверь… поздно. Засов уже лег в паз. Ударяю в дверь — выбить засов! Но нет: мусорная тварь налегла всем телом и держит. Створки почти что не шелохнулись.

Лязг.

Лязг!

Второй засов и третий.

Мы здесь заперты.

А потом через вонь загустевшей крови пробивается запах дыма.

Андрюха упорно продолжает бороться с дверью: то тянет руки и сосредоточенно сопит — пытается колдовать, наверно — то бьет по петлям прикладом или подобранным тут же железным прутом, то бросается всем телом на створку. Кажется, он уже понял, что все это как мертвому припарки, но просто отказывается сдаваться.

Бесполезно. Окон тут нет, над нами глухой бетонный купол. Дверь — мощный металлический щит. Альбина дотянулась до нас из могилы, вот так просто. В этот раз предусмотрела все, не облажалась, как на мясокомбинате: если алтарь уничтожат, улики сгорят, а свидетели… останутся здесь. Насовсем. Собственную смерть, правда, белокурая стерва не предусмотрела, но нам-то что с того. Разве что моральное, ска, удовлетворение.

Ангар пылает, через подсобку доходят волны жара и дым. Ах да, маски! Надеваю одну на себя, другую даю Андрею и жестами показываю, как затянуть ремешок. Андрюха кивает, надевает маску и продолжает штурмовать дверь. Хороший Мясопродукт, бодрый, а скоро и степень прожарки будет well done.

Если честно, сама понимаю, что шуточка так себе, но на что-нибудь получше нет сил. Стараюсь плотнее прижаться к внешней стене — она еще относительно прохладная. Впрочем, настоящий жар до нас пока не дошел, а маски позволят дышать какое-то время. Вот только зачем оно нужно, это время? Если другой выход где-то и есть, через пылающий ангар к нему не прорваться. А эта дверь в тысячу раз прочнее наших тел.