– Какое убогое и примитивное мнение о супружестве и семейных ценностях.

– Тогда почему ты не вышла замуж в двадцать лет, как твоя мама, твоя бабушка Акулина Алексеевна и другая бабушка Анна Андреевна, которая, к несчастью, скончалась семь лет назад?

Мой взгляд удивленно распахнулся. Неужто Максим действительно слушал всё то, что рассказывали ему родители, а не просто делал вид?

– В двадцать лет я не была безоглядно влюблена.

– В двадцать один?

– И в двадцать один тоже.

– В двадцать два?

– Я не встретила того самого, с кем отчаянно хотела бы провести всю свою жизнь! И на сегодняшний день ничего не изменилось.

– А как же мастер по ледяным скульптурам? Ты собиралась представить его семье, значит всё было более, чем серьезно. Или однажды ты осознала, что не была «безоглядно влюблена» в него, потому и прекратила эти отношения?

– Ты меня утомил, – перевернулась я на бок и заблокировала телефон. Мне совсем не нравилось, что этот парень уже в который раз заставлял меня мысленно возвращаться к моим прошлым отношениям и чувствовать мою в них незначимость. – Очень надеюсь, что ты не храпишь. У меня чуткий сон.

– В таком случае, перенеси свою королевскую постель в гардеробную. Я храплю громче, чем взвывает рожающая слониха, – бросил Максим со смешком и снова повернулся на бок.

В ту ночь мне приснилось что-то очень хорошее. Приятное и теплое со вкусом горячего чая с лимоном и шоколадной вафлей. Я проснулась с улыбкой на лице в своей любимой и прекрасной комнате, в которой пахло свежестью морозной улицы и завлекающими, терпкими нотками мужского дезодоранта. Сначала я подумала, что Миша купил себе что-то новенькое и даже успела порадоваться. Его излюбленный вариант с брызгами кислого цитруса в последнее время вызывал у меня тошноту. Но, когда моя рука юркнула под мягкую подушку, а ноги счастливо раскинулись в стороны, я вдруг вспомнила о нашем расставании и своей «королевской» постели на полу…

Какого черта?

Я резко поднялась на локтях и с непониманием таращилась на свои раздвинутые и вытянутые ноги. Между ними стоял полуголый Максим. Ну, не в буквальном смысле, разумеется, просто с этого ракурса именно так и…казалось. Я подтянула одеяло до самого подбородка, хотя и не была голой (слава тебе господи!), и бегло перебирала в уме варианты того, как я могла оказаться в кровати.

– Справлюсь, – сказал Максим своему собеседнику, держа сотовый у правого уха. – Время у меня ещё есть.

Он стоял перед распахнутой дверью гардеробной и смотрел себе под ноги, будто нарочно демонстрируя моему потерянному разуму соблазнительные выпуклости своего сексуального тела. Мой взгляд стекал по ним виноградным маслом для массажа. Мой желудок скрутило, как мокрое белье в барабане стиральной машины, а руки крепко сжали одеяло, под которым в один миг стало невыносимо жарко. Кажется, я услышала скрип собственных коленных чашечек, впившихся друг в друга. И Максим тоже.

Он резко повернул ко мне голову, и то, как высокомерно его широкие брови взлетели на лоб, будто бы подожгло невидимый фитилек у меня между ног. Во мне что-то заискрилось. Зашипело, как сода в ложке уксуса! Я почувствовала, как кровь под кожей становилась всё горячее и со скоростью смертоносного цунами стекла к самому клитору…

– Проснулась!

Он что-то сказал?

– И как? Выспалась?

Впрочем, какая разница, что он там говорил! Засыпала я на полу, а проснулась какого-то черта в кровати, которую он у меня отжал.

– Почему я…здесь?

– Только не говори, что каждое утро тебе отшибает память и теперь мне нужно пересказывать последние двадцать четыре часа?

– Почему я в кровати, Максим?

– Откуда мне знать? – усмехнулся он и зашел в гардеробную. Из меня тут же вышел глубокий вздох облегчения. Смотреть на его идеальное тело больше секунды, всё равно, что судорожно ждать, когда медсестра проткнет безымянный палец для забора крови. – Я проснулся, а ты под боком лежишь. Не делай вид, что не помнишь, как забралась ко мне ночью в постель.

– Ты меня переложил? – спросила я с наездом.

– О, да. Мне ведь так нравится слушать над ухом женский храп.

– Я не храплю!

– Твой бывший явно не хотел тебя огорчать. И вообще, какие ко мне могут быть вопросы, если у тебя «очень чуткий сон»?

Я не могла перелезть сюда сама. Я не страдала лунатизмом и память у меня на утро никогда не отшибало. Даже в тот кошмарный первый и последний раз, когда я напилась текилы в честь дня рождения университетской подруги, а потом приходила в себя несколько дней. Я помнила абсолютно всё, хотя предпочла бы навсегда забыть.

Кстати, Лиля выскочила замуж на втором курсе за пятидесятилетнего бизнесмена из Турции и теперь счастливо поживала в Бодруме.

И уже ходила с большим животом в ожидании двойни.

А ещё была до чертиков счастлива от своей жизни.

Не то, что я.

– Ну, и? – Максим снова явился передо мной. И слава богу в спортивных штанах и кашемировом черном джемпере. – Есть что ответить?

Я закатила глаза и вылезла из кровати. Мысль о том, что я притащила липового парня в дом своих родителей под Новый год, в очередной раз напомнила мне о том, насколько жалкой и смешной была моя жизнь.

Кстати, кажется именно я и сделала её такой.

Но у меня всегда есть возможность всё изменить, а для этого нужно оставить свои непостижимые даже моему разуму мечты и просто вернуться домой. Оставить Москву, друзей и любимую работу… Даже сердце защемило от этой мысли.

– Куда ты собрался? – спросила я, подняв свой телефон с пола. Он лежал там же, где я его перед сном и оставила.

– Я проголодался, – ответил Максим так, словно я понятия не имела, что такое голод и как от него избавиться. – И твоя бабушка заглянула к нам минут двадцать назад.

Я смахнула в сторону входящие сообщения от Эрики и уставилась на Максима.

– Она сюда заходила?

– Ага. Увидела твое роскошное ложе на полу и стала задавать мне вопросы. Я сказал, что это у тебя привычка такая – оставлять запасной аэродром на случай, если мы вдруг поцапаемся в кровати. Чтобы потом просто лечь и уснуть с надутой физиономией.

– Смешно.

– Я знал, что ты оценишь.

– Почему не разбудил меня?

– Зачем? – ухмыльнулся Максим, застегивая кожаный ремешок часов. – Ты ведь так сладко спала. К тому же, бабушка пригласила на завтрак меня. А о тебе речи не было.

Я бросила телефон на кровать и, обдав Максима недовольным взглядом, направилась в ванную комнату.

– Никуда не уходи и жди меня! Мы спустимся вместе. И мог бы сразу сказать, что переложил меня в кровать, потому что бабушка постучала в дверь! Не думала, что скажу это, но ты молодец! Очень предусмотрительно, но всё же следовало меня разбудить.

– Я тебя не перекладывал, мечтательница. Ты сама ночью ко мне заползла.

Я крепко ухватилась за дверную ручку и терпеливо взглянула на Максима. Он остановился в метре от меня, закрыл дверь гардеробной и прислонился к ней плечом. Я только сейчас заметила неровные пряди, что падали мне на глаза. По утрам я всегда была похожа на лохматого домовенка и приходилось каждый раз вытягивать феном и расческой потерявшую форму челку.

– Тебе больше семнадцати не дашь, – прокомментировал мой внешний вид Максим. Мерзавец даже руки сложил на своей мускулистой груди и нарочно склонил голову на бок, оценивая меня. – И пижамка у тебя веселенькая. Очевидно, ты поклонница Микки Мауса и его друзей?

– Вовсе нет. Просто это единственная пижама в моем гардеробе, полностью скрывающая мое идеальное, сексуальное и гибкое тело, увидев которое ты бы намертво потерял дар речи, а мне этого совсем не нужно. А теперь вернись в комнату, сядь в кресло и жди меня, ночной страх маленьких собачек и милых старушек!

В серых глазах промелькнул незнакомый огонек, который на мгновение притянул к себе мой тихий и невольный вздох. Я безуспешно убеждала себя, что мне наплевать на то, что он думает обо мне, как громко смеется внутри себя, как по-дурацки качает головой, без конца повторяя себе, что он идиот раз выбрал меня в качестве своей фальшивой девушки. В конце концов, он и до этой маленькой и безобидной лжи выглядел чертовски привлекательно, и я ни разу не беспокоилась относительно того, понравится ли ему моя внешность.