Пленников приводили в фактории – португальские, английские, французские, голландские, датские, прусские, шведские…

Загрузив в Гвинейском заливе рабов, суда пересекали океан и шли в какойнибудь Чарльстон или в РиодеЖанейро, где, с выгодой продав живой товар, набивали освободившиеся трюмы продукцией местных плантаторов – табаком, хлопком, индиго… Модным товаром нынче становился и кофе. Все это везли в Европу, где с большой выгодой продавали на биржах, после чего вновь покупали оружие, спиртное, ткани лошадей… И вновь на Золотой берег! Такой вот получался треугольник… Поистине, золотой!

Впрочем, для шведов или тех же датчан все это пока что было в новинку, «новые игроки», совсем недавно выстроив укрепленные форты, пока что вывозили в свои митрополии слоновую кость да золото и – совсем немного – рабов. Ну зачем Швеции черные рабы? Плантаций там нет, табак, хлопок и сахарный тростник не выращивают… А к «треугольной» торговле новички пока только присматривались. Роль же «мирового извозчика» взяли на себя голландцы – и не собирались терпеть конкурентов… Что оочень сильно не нравилось Англии – отсюда и войны.

Обо всем этом Никита Петрович уже был неплохо осведомлен – спасибо Карлоффу.

Вывозом рабов занимались как большие торговые компании (Африканские и ВестИндские), так и предприниматели помельче – на свой страх и риск!

«Святая Анна» как раз и принадлежала «одной богатой вдове из Бристоля» – как выразился спасенный Джон Смит.

– Нас обстреляло голландское военное судно, – дохлебав миску жидкой похлебки, пояснил бедолага. – Но мы от него ушли… И сразу же угодили в шторм – нас выбросило на рифы! Судно – в куски… Мне удалось спастись лишь волей Господней! Не знаю, может, и комуто еще повезло добраться до берега. Мне же…

Спасенный вдруг истово перекрестился:

– Мне же еще раз повезло, слава Пресвятой Деве! Я встретил вас – моряков из далекой Дании! Слава Святому Яго, не голландцев, иначе сидеть бы мне сейчас на цепи!

– Да уж, они на вас злы изза Навигационного акта! – усмехнулся Карлофф. – Все ж заставили подписать… Вы, Джон, верно, слыхали об этом?

– Акт? Так… краем уха… Я не силен в политике… – англичанин вдруг както виновато вздохнул и развел руками. – Извините меня, господа… я устал и хотел бы немного отдохнуть… А потом хотелось бы и побриться. Не могли бы мне принести мыльную воду и бритву?

– Побреетесь! – покивал Никита Петрович. – Пока же – да, отдыхайте. Потом еще поговорим. И я распоряжусь, чтобы вам принесли матросскую робу, а то ваш костюм…

– О, большое спасибо, сэр!

Бутурлин и, как выяснилось, Карлофф, немного знали английский – на первых порах хватало, ну а там можно было бы подключить и шкипера – Арчибальда Фикса, хоть сей мизантроп и не проявлял особого желания поговорить с земляком. Не оченьто он жаловал людишек, зато шкипер был отменный!

Английский Никита Петрович немного выучил еще в Тихвине, на посаде – для лоцманских и торговых дел, что же касаемо Карлоффа, то тот сталкивался с английскими купцами в Африке.

Англичан всегда в России хватало, еще со времен царя Иоанна, чувствовавшего симпатию к тогдашней королеве Елизавете и явно благоволившего Лондонской Московской компании. Компания никуда не делась, наоборот, стала еще влиятельней, богаче и даже, говорят, в Смутные времена дала немало денег ополчению Козьмы Минина. Правда, не просто так, а в долг…

После беседы со спасенным у Бутурлина почемуто остался некий неприятный осадок, ощущение недосказанности или… не то чтобы лжи, но некой неправильности… Чтото было в словах Джона Смита не так… Но что?

К вечеру капитан это наконец понял! Когда услышал, как свободные от вахты матросы играли в кости и клялись, употребляя имя Господа всуе! Увы, корабельного священника так и не нашли в Копенгагене… Да и как было его подобрать, коли в команде встречались и лютеране, и кальвинисты, и даже католики! Это еще не считая тайного православного – Бутурлина!

Так вот, англичанин Джон Смит клялся Святой Девой и какимто Святым Яго! В бытность свою в Ниене, в Риге и вообще в Ливонии – как и в Дании – Никита Петрович таких клятв не слышал, лютеране вообще редко поминали Святую Деву, а о Святом Яго, верно, и слыхом не слыхивали. Что же, Джон Смит – католик? А в Англии, вообще, какая вера? «Мужицкий король» лордпротектор Кромвель умер еще в сентябре. И он жаловал поклонников Кальвина – пуритан, если поанглийски, а католиков – вовсе даже наоборот!

Хенрик Карлофф в этой теме был не силен, пришлось беседовать со шкипером, что даже капитану оказалось очень непросто. Своеобразный человек был Арчибальд Фикс, что уж тут скажешь. Но разговорить и его можно было – Бутурлин знал, как…

– Нужна ваша помощь, господин Фикс, – подойдя к штурвалу, улыбнулся Никита Петрович. – Как человека, сведущего во многих делах. В коих многие людишки и совсем ничего не смыслят! Хотелось бы коечто спросить. Если вы не сильно заняты. Но если что, я могу подождать…

– К вашим услугам, сэр! – старый моряк, шкипер глотал слова, так что получалось чтото вроде – «шимлугамср» – но к этому капитан давно уже приноровился.

– Вы ведь коренной англичанин?

– Я родился в Южном Лондоне, сэр! И, клянусь, там дальше бы и жил, если б не этот чертов Кромвель! Будем надеяться, что новый король Карл… Я не упертый пуританин, а сторонник нашей английской церкви.

– По этому поводу и вопрос. Весьма, знаете ли, деликатный.

– Я весь внимание, сэр!.. Вера?

Выслушав вопрос капитана, шкипер ненадолго задумался.

– В Англии есть разные веры сэр. Даже папистыкатолики… были… Святые? Да, мы, англикане, признаем и своих епископов, и святых… Но ими не клянемся – не принято. Святой Девой обычно клянутся паписты… Что вы говорите, сэр? Постоять под дверью, послушать? Нет ничего проще, сэр. А на штурвал я поставлю вахтенного.

Ближе к вечеру Никита Петрович вошел в медицинскую каюту вместе с юнгой Эриком. Юнга принес матросскую робу и миску с гороховой похлебкой, капитан же явился поговорить…

Войдя следом за юнгой, Бутурлин нарочно не прикрыл до конца дверь – за дверью встал шкипер.

– Как себя чувствуете, Джон? Мы можем продолжать разговор? – выпроводив Эрика, Никита Петрович уселся в небольшое деревянное креслице, стоявшее у ложа спасенного.

– О, господин капитан! – привстав, англичанин покачал головою. – Вы слишком много внимания уделяете моей персоне.

– Вы сказали – голландский корабль… Не любите голландцев?

– Ненавижу, клянусь Святой Девой!

– А где вы жили в Плимуте? Как там сейчас?

– Я жил… жил на улице Мельников… И давно уже не был дома… Проклятый Кромвель, знаете ли… Моя семья разорилась…

Побеседовав еще минут пять, капитан удалился, пожелав Джону Смиту скорейшего выздоровления…

– Он такой же англичанин, как я – негритянский король! – выйдя на палубу, безапелляционно заявил шкипер. – Но говорит хорошо, каналья! Видать, довелось ходить на британских судах.

– И не знает, что Кромвель уже умер. И в Англии – король Карл! – глянув на море, Бутурлин задумчиво покачал головою.

Не знать о смерти лордапротектора Англии было бы позволительно только лишь гденибудь на Волге или даже в Сибири, там это никому особо не интересно, да и вообще – новости долго идут. Здесь же, в Гвинейском заливе, полно всяких разных кораблей – английских, голландских, прусских…

– Думаю, он португалец, – Арчибальд Фикс подозрительно посмотрел на небо. – Похоже, сегодня к вечеру будет свежо! Взять бы мористее… А еще лучше – зайти в какуюнибудь гавань! Сэр Карлофф не мог бы нам чтонибудь подсказать?

– А вот сейчас и спросим! Хенрик, дружище, вы не могли бы подойти?

Гере Карлофф как раз был недалеко, каждый день он с утра до вечера совершенно похозяйски расхаживал по всему кораблю, от носа до кормы или, как говорят моряки – от бака до юта. По приказу «капитана ван Хеллена» никто ему не препятствовал, ибо экспедицию все же возглавлял Карлофф, Бутурлин же («Николаус») был лишь капитаном фрегата «на русской службе». Немец он или голландец – никого не интересовало… Да хоть русский! Да, как представитель союзнической стороны, Никита Петрович мог бы командовать капером и под своим настоящим именем… Мог бы! Если бы у него не было еще и иных задач… Да и русские имена иностранцам – «немцам» – выговаривать трудновато. Хотя – Николаус и Никита – тот же Ник! Хоть в этом никакой путаницы.