Элен посмотрела на меня, но продолжила молчать. Она не стала помогать своей клиентке, хотя видела, что та закапывает себя глубже и глубже.
- Прошу меня извинить, - не выдержала и перебила Зорину. - Для ваших страхов были какие-то основания, предпосылки, поводы? Роман Дмитриевич Вам угрожал, поднимал на Вас руку?
Пока говорила, посматривала за Романом.
Чувствовала: у него закончилось терпение. Потому как Зорин задышал, как бык на арене корриды.
Подумав, решила, выставить его за дверь.
- Роман Дмитриевич, можно Вас попросить оставить нас одних, - произнесла, посмотрев на Зорина настойчиво.
- Я выйду. Только еще раз хочу, чтобы все меня услышали. Этот человек не получит от меня ни рубля. Хотя и человеком ее можно назвать с натяжкой. Жаль, что нет статьи за убийство эмбриона человека.
Роман вышел за дверь. Рядом со мной остался сидеть его помощник.
Через несколько минут Иван Федорович пододвинул мне листок.
Прочла его записку: «Справку о побоях??? Уточните об обращении в полицию и о судебно-медицинской экспертизе!»
И тут же ответила: «Нет!!! Пусть наступит на свои грабли в суде!»
Написала так, потому что этот вопрос мы уже обсудили с Элен.
Я ей рассказала о справке из травмпункта.
Мазай удивилась и вынесла резюме:
- Как адвокат, клиенте я должна подсказать о регламенте и документах в данной ситуации. Но…Жень, клиентка меня о данном факте не проинформировала. Как говорится: на нет и суда нет. Если бы не моя адвокатша, ушедшая на долгое сохранение, то я бы эту дамочку знать бы не знала. Как ни печально, но она мне не нравится…
О досудебном урегулировании, нескольких нервных судебных заседаниях и о многом другом, сопутствующем этим событиям, вспоминаю в аэропорту в ожидании рейса.
Последний месяц я жила в таком цейтноте на задержке дыхания, что выдохнула только вчера в кабинете Шаха на еженедельной планерке.
Услышав мое заявление: «Я завтра улетаю на две недели в отпуск!» - Яков даже не удержал лицо и удивленно округлил глаза.
- Евгения, такие вопросы, вообще-то, заранее согласовывают. У тебя же дела в работе.
- На ближайшие две недели, Яков Рубенович, у меня нет дел, которые должны рассматриваться в суде. Все остальное промежуточное я закрыла. Первое заседание назначено на дату после моего возвращения.
- А я хотел тебе подкинуть еще очень интересное дельце, - посмотрел пристально на меня Шах.
- В нашем агентстве десять высококвалифицированных юристов, - мягко улыбаясь, обвела взглядом всех собравшихся за столом. - Я уверена, каждый из них справится с любым доверенным Вами делом.
После моих слов Яков больше эту тему не затрагивал.
Только попросил меня задержаться в кабинете, когда планерка была завершена.
- Жень, что-то у тебя стало очень много странных действий и демаршей. Ты начала себя вести, как Машка моя в пятнадцать лет, - сев напротив, попытался взять мои ладони в свои Шах.
- Да, Яков, со мной ты пропустил сложности переходного периода, - хихикнула, убрав тут же руки и продемонстрировав, что мне неприятен его жест. - А, вообще, Яш, я сама много всего пропустила. И так ужасно устала от всего.
- От чего, сладкая моя?
Шах наклоняет голову набок, демонстрируя мне свое внимание и поддержку.
- От наших тупиковых отношений, Яша. От работы на износ. От одиночества. От мыслей, как встряхнуть свою внутреннюю девочку-размазню, чтобы жить дальше без страха. Так понятно, Яш?
- Не слишком. Все как-то по-женски эмоционально, абстрактно, витиевато и размазано. Давай сыграем партию в шахматы. Ты сконцентрируешься и все обозначишь более конкретно и четко.
- Нет. У меня нет ни сил, ни желания, ни времени. И мне нужно собираться. Самолет ночью.
- Давай, отвезу в аэропорт?
- Не стоит, Яков. Я уже такси ко времени заказала.
- Она летишь отдыхать, Жень?
- Меньше знаешь - легче живешь, Яков. Информацией можно отравиться, - отвечаю, таинственно улыбаясь, и встаю из-за стола.
Дойдя до двери, оборачиваюсь, пристально смотрю на Шаха и напоминаю:
- Яков, ты мне новых клиентов не направляй. После отпуска у меня всего три дела. Я их завершу и уйду…
ГЛАВА 15
Только у игрока с инициативой есть право атаковать
Несмотря на плотные жалюзи, чувствую, проснулась рано.
Открываю глаза. Пялюсь в темноту.
«В углах черной-черной комнаты сидели черные-черные кошки, - проговариваю мысленно условия задачки. - Какова вероятность, что кошки сидели в комнате, и что их было столько же, сколько углов в комнате! Ну, вот теперь я тоже черная кошка в темной комнате».
Хмыкаю сама над собой. Хотя…
Думаю, что в абсолютной темноте кошке не обязательно быть черной.
Да, и не обязательно даже быть кошкой. Просто достаточно быть.
И только ли теперь? Может, чтобы найти кошку все же нужно просто включить свет.
И даже если я увижу пустоту.
Все равно свет останется единственно-верной отгадкой задачки.
Ведь, вполне возможно, в абсолютно темной комнате есть что-то, что гораздо важнее.
Например, я сама, мои страхи и воспоминания…
И главное из них, это Шах.
Ну, и почему я все время упорно стараюсь отрицать факт присутствия Якова в моей жизни?
Который день играю в это дурацкое «Верю - не верю!»
И так, начинаем сеанс рефлексотерапии.
Во что я больше верю, чем не верю?
В то, что Яков меня спас пятнадцать лет назад. Поселил в квартире своей матери.
Где я прожила больше полугода одна и около семи с его родительницей.
В это время Шах помог мне восстановить недостающие для учебы документы.
Устроил в юридический колледж, директором которого был декан юрфака института, где Яков обучался.
Это же неоспоримые факты.
Как и то, что он всему меня научил.
Даже столовыми приборами пользоваться.
А мое пусть и скромное, но все же содержание за его счет.
На повышенную стипендию, которую я получала все три года обучения в колледже, можно было только ноги протянуть.
Опять же спасибо Якову. Именно он с первого курса устроил меня сначала на практику на предприятие, где сам работал юристом. После в адвокатскую конторку курьером и писарем.
Так и я набралась опыта.
После окончания колледжа с красным дипломом без экзаменов поступила на заочку в универ.
Все четыре года учебы я не только отлично училась, но и работала.
В день получения красного диплома на работе меня повысили в должности.
Из простого секретаря уже юридического бюро, я стала помощником адвоката Якова Рубеновича Шаха.
За пять лет как помощник освоила все азы работы адвоката.
Меня не единожды пытались переманить. Но…
Я даже и представить не могла, что могу уйти куда-то или к кому-то.
Такой мысли в моем мозге не возникало от слова совсем.
Мое трепетное отношение к Якову и моя преданность ему всегда находились на уровне ментального чувствования и рефлекса.
Кроме Шаха мне не нужен был никто.
Любой человек, который оказывался рядом со мной, для меня был чужим.
Никакого дискомфорта от своей зацикленности на Якове я не испытывала.
Не возникало этого ощущения, потому что Яша для меня стал центром моего мироздания.
Нет, Шах просто и был этим мирозданием!
И я счастливо купалась в этом до того момента, пока не заехала по дороге из суда перекусить в наш любимый ресторан.
Машину Якова увидела еще на парковке.
Это меня очень обрадовало, потому что мы с моим любимым мужчиной несколько дней виделись лишь урывками в бюро.
