Дело Зорина меня просто выматывает.

Вернее не оно само, а Роман.

У меня еще не было такого клиента, который все цепко и четко держит под своим контролем. Ни один документ не проходит мимо него.

- Евгения Юрьевна, проверьте, пожалуйста, почту, - мягко просит меня Иван Федорович - доверенное лицо и помощник Зорина. - Роман Дмитриевич вернул защитительную речь с небольшими правками.

Открываю документ в почте и подпрыгиваю в кресле от обилия красного цвета маркера-выделителя.

Ни одной строчки без исправлений.

Нет, с орфографией и пунктуацией все, слава Богу. Но…

Везде есть дополнения для усиления смысла, замена слов на более подходящие.

А еще комментарии! Несчетное количество! Один за одним!

Замираю перед экраном на несколько минут. Хватаюсь за голову. Закрываю глаза. Нажимаю сильно пальцами на веки.

Вдыхаю полные легкие воздуха и выдыхаю его с громким криком.

И это малое, что я могу сделать.

Реально же мне хочется завалиться на пол, как в детстве, орать и стучать руками и ногами.

Наоравшись, роняю обессиленно на стол голову. Лежу в полном обнулении, словно кит, выброшенный на берег.

Слышу, как дверь кабинета тихо приоткрывается.

- Жень, ты чего? Тебе плохо что-ли?

Вижу в небольшой щели между дверью и косяком моего взволнованного помощника Елену.

- Ты чего домой не идешь. У тебя семья и дети, - говорю поднимая голову и салфеткой вытирая слезы. - Иди, Леночка! Расписание мне только на завтра кинь в электронный планинг.

- У тебя в понедельник суд в девять утра, Жень! Отдохнуть нужно. Тебя это дело Зорина совсем укатало, вздыхает помощник и выходит.

Минут через пять возвращается с большой кружкой капучино. Ставит его на специальную подставку и молча уходит.

Пью кофе и начинаю править текст. От работы меня отвлекает звонок телефона. На экран даже боюсь взглянуть.

Сразу решаю, что если это Зорин, то я его тут же отправлю в черный список.

Опускаю глаза, вижу имя абонента «Помощник РДЗ», выдыхаю и принимаю входящий.

- Евгения Юрьевна, только что общался с Романом Дмитриевичем. Он согласен на досудебное урегулирование спора, - оптимистично сообщает мне Иван Федорович.

Услышав слова мужчины, молчу.

Нет никакого желания отвечать.

Помощник Зорина, как проницательный человек, быстро понимает, что я не в себе.

- Евгения, если Вы расстроились из-за замечаний босса, что я отправил вам, так это Вы зря? Наши сотрудники уже привыкли к этому. Все воспринимают нормально…

Чувствую, что снова начинаю закипать.

Креплюсь из последних сил, чтобы не послать помощника к его боссу.

- Я не подчиненная Зорина. Я - адвокат. Свою работу отлично знаю. И мне виднее, как правильно писать защитительную речь, - стараюсь говорить, как можно спокойнее. - Роман Дмитриевич не может этого знать.

- Мог бы и не знать. Но… По первому образованию Зорин - юрист. В холдинге он курирует несколько направлений. Одно из них - юридическое. Он часто сам разрабатывает документы, - с гордостью поясняет Иван Федорович. - И без его оценки компании холдинга не заключают ни одного договора. Не говоря уже о каких-то спорных вопросах, исках, документах для суда.

- Извините, раз Зорин такой юридически подкованный: зачем ему адвокат? Почему он сам не взялся за свое дело.

- У нас был такой вариант. Но…Роман Дмитриевич не захотел. Потому что адвокат его супруги мог обвинить его в необъективности. И к тому же, Зорин был уверен, что на линию защиты будет влиять его субъективное мнение. Женечка, извините, что я Вас так по-отечески называю, может, Вам все же стоит лично переговорить с Романом. Мне кажется, так будет лучше. Ну, чем через меня общаться.

- Подождите, уважаемый Иван Федорович, но если мне память не изменяет, то такой формат общения выбрал сам Зорин.

- Да, все верно, но он так поступил, чтобы не создавать Вам дискомфорт. Роман Дмитриевич почувствовал, что в общении с ним Вы нервничаете, - миролюбиво уточняет мужчина.

- Хорошо. Я Вас услышала. Созвонюсь с адвокатом его супруги. Как только вопрос решится, сообщу Вам, - отвечаю как можно спокойнее и уже собираюсь прощаться, как добавляю. - Передайте Зорину, что я готова с ним встретиться. Наберите завтра моего помощника, чтобы она внесла его визит в план моей работы.

Попрощавшись, смотрю на время.

В Москве 19.30 еще позволяет нарушить личное пространство. Даже в пятницу.

И все же думаю, звонить или нет. Но…

Мне так хочется завершить это дело, что решаюсь. Набираю Элен Мазай.

Дантовна как всегда на позитиве в какофонии голосов своих любимых зайчишек.

Слушая фон из разноголосицы «мам», «ну, ма», «мамуль», «мамсик», - начинаю грустить.

Если бы Яков хотя бы лет пять назад решился на создание со мной семьи, то я могла бы быть мамой двоих деток как минимум. Но…

Тогда пять лет назад у младшей Маши был сложный подростковый период. Она вела себя вызывающе, плохо училась, сбегала из дома с какими-то неформалами. Да, и старший сын тоже делал Шаху нервы.

- Женька, сорян! Зайцы на мне до приезда Мазая. А детям как известно рты не закроешь, - говорит Элен между веселых реплик детям. - Как я поняла рассерженный муж готов на досудебное урегулирование?

- Ну, буквально сейчас его помощник мне об этом сообщил, - отвечаю, хихикая над объяснялками среднего сына Элен.

- Ну и супер, тогда я с этой королевной Екатериной обсужу и назначим день и время. Она, если честно, боится Зорина. Только с третьего раза удалось объяснить, что к исковому заявлению необходимо приложить документы, подтверждающие соблюдение досудебного порядка урегулирования спора, - говорит Дантовна, чмокая кого-то из малышей. - Ой, милые мои, а вот и наш любимый папочка.

Жду еще время пока Элен перекинется несколькими словами с мужем.

- Котя, я здесь, - слышу Мазай снова обращается ко мне. - Ну, как ты приноровилась к Зорину.

Фыркаю в ответ.

- Господи, лишь бы они решили закрыть вопрос до суда. Не знаю почему, но меня, Элен, от него потряхивает постоянно. Словно у него энергетика тяжелая.

- Ну, Жень, бузиносы его уровня все сложные. Иначе они бы ничего в жизни не добились. Это только девочки по типу его жены думают, что могут их приручить и приучить есть с руки, - хмыкает Дантовна. - Это утопия. Иллюзия и самообман. Я знаю только одного бизнесмена - рационального подкаблучника. Это муж моей подруги Максим Греков. Но с его Ирихой Гитлеровной иначе никак.

- Ну, твой Мазай, вообще, образец мужа и отца.

- Есть такое. Мне грех жаловаться. Но иногда все же хочется нежно придушить в объятиях, - смеется Элен. - Кстати, Гера очень хорошо отзывается о Зориных. Женька, извини, прощаюсь, у нас тут битва титанов случилась.

Элен отключается, а я решаю пораньше поехать домой к своему Васеньке.

Начинаю собирать сумку, как в дверях кабинета нарисовывается Шах.

После разговора у меня дома прошло уже больше месяца. За все это время мы и разу не общались тет-а-тет.

Я молча смотрю на Якова. Он тоже не торопится говорить. Но…

Внутри меня закручивается спираль противоречивых ощущений и эмоций.

Яша подходит ко мне. Обнимает и прижимает к себе. И я начинаю хлюпать носом…

Просыпаюсь от мяуканья Васятки за дверью спальни и посапывания Якова рядом.

Глаза все еще не открываю. Но…

Сама себе улыбаюсь от счастья.

Я всегда счастлива, когда Яша рядом со мной.

Приоткрываю веки.

Смотрю на своего любимого мужчину.

Наслаждаюсь тем, кого вижу.

Красивый ОН!

Не из тех, о которых сейчас мечтают и девчонки, и женщины по старше.

Нет в Шахе внешней брутальности и выпирающих мышц.

Яков, как нынче модно говорить, субтильно-строен: худоват, суховат, подтянут.

Лишнего жира в нем не было никогда.