— Для квартирантки ты ведешь себя слишком вызывающе! — недовольным тоном ответил подполковник. — Ничего, лично я думаю, что моей будущей жене очень повезет!

— Смешно! — фыркнула Беатриче. — Ладно, лендлорд из Мухосранска, показывай мне мою жилплощадь. А чемоданы пока оставь тут. Вдруг мне апартаменты не понравятся.

— Нет вы видели такую язву? — рассердился Анатолий, — мы ее в дом свой пустили, а она нас поносит и позорит!

— Не парься, Малой, просто она очень сильно переживает и боится за предстоящие перспективы, вот ее и несет, — успокоил его старый диверсант, — но она меня удивила! Что же там произошло в этой Италии? И при чем тут ее двоюродная сестра?

РЕСПУБЛИКА ИТАЛИЯ. ГОРОД РИМ

В центре столицы, недалеко от Римских форумов, в старинном фамильном палаццо шестнадцатого века, который семья Тускулани построила и владела на протяжении всех прошедших веков, в рабочем кабинете со старинной деревянной мебелью, за своим рабочим столом сидел высокий сухопарый старик с изрезанным морщинами лицом и ястребиным хищным носом. Это был глава всего семейного клана итальянских нобилей. Их род восходил к выходцам из латинского города Тускула. Члены семьи были консулами и сенаторами во времена Римской Республики, и сенаторами во времена Римской Империи.

Им, одним из немногих римских сенаторов, удалось спасти своих сыновей, когда готский король Тотила взял сыновей сенаторов в заложники. И когда Рим — в очередной раз — предал готов, нарушив свою клятву, Тотила убил всех заложников, прервав почти все сенаторские фамилии. Семья же Тускулани сохранила своих наследников и они продолжили славный род.

Потом в их семье были кардиналы римской курии, и даже один Папа Римский. Славный род благополучно дожил до современных дней, пройдя и выжив в непрерывной борьбы длившейся более двух с половиной тысяч лет. Где правили интриги, убийства и другие — неизбежные на этом долгом пути — преступления.

И вот, эта — казалось непрерывная — линия рода прервалась! Единственный наследник — по мужской линии — больше не сможет дать потомство. Нет, он был жив, но детей больше иметь не сможет. И все почему! Родственники какой-то русской шлюхи, с которой его внук с друзьями развлекся, вместо того, чтобы быть благодарными за ту честь, которую этой выскочке и всей ее плебейской семье оказали, поймали и кастрировали бедного мальчика. Нет, они не отрезали ему мошонку. Они вкололи ему туда какую-то дрянь и теперь его драгоценный внук стал: и импотентом, и бесплодным. Что сказали бы все славные предки, о таком бесславном конце их древней фамилии!

Эти мысли наполняли сердце старика жгучей злобой и ненавистью. Он и сам так шалил в юности, но местный итальянцы знали кто он и трепетали при одном упоминании его фамилии. И ни одна плебейская сучка, которой он благосклонно оказал милость — овладев ею — не могла и помыслить не то, чтобы о мести, но даже о жалобе. Возможно потому, что те девки, которые пытались жаловаться магистратам на насилие со стороны членов фамилии Тускулани, тут же оказывались ведьмами и сгорали на кострах Инквизиции. А мужчины этих девок висели на деревьях, как разбойники и бунтовщики. И многолетняя дрессировка крестьянского быдла возымела свой эффект. Никто никогда больше на их славный род не жаловался.

И вот сейчас многовековая система покорности дала сбой. Безродные русские выскочки, разбогатевшие на разворовывании богатств своей страны и осевшие в Италии, посмели отомстить. Их потуги стать итальянцами вызывали — у настоящих итальянских нобилей — лишь брезгливость и отвращение. И когда его внук решил показать этому отродью их истинное место в благословенной Италии, они решили огрызнуться. А после, трусливо сбежали обратно в свою варварскую страну, думая, что там удастся скрыться от гнева семьи Тускулани.

Отомстить негодяям стало делом не просто мести. Это стало делом престижа рода. Если оставить все без отмщения, никто больше не будет уважать его семью. А это значит, что поднимут головы все враги, которые сейчас смиренно склоняют ее перед ними. Но старик точно знает, что они только ждут момента, чтобы наброситься на ослабевший род и отомстить.

Поэтому найти эту русскую сучку и вывернуть ей матку — стало делом чести и выживания всей семьи Тускулани. И старик начал действовать. Будь это в Италии, все было бы уже закончено. Но действовать нужно было в России. И это все усложняло. Усложняло, но не останавливало.

— Что уже сделано по нашему главному делу? — тихим, но властным голосом обратился он у человеку почтительно стоящему перед столом.

— Мы установили где находится ее семья, Еxcellence! Это было нелегко, потому как они приобрели дом в элитном строго охраняемом поселении на подставное лицо!

— Это точная информация?

— Совершенно! Она получена от родственников семьи этих варваров.

— Как они на это пошли? Им можно верить? Они ведь родственники, как Вы сказали.

— Они надеются заслужить этим предательством Вашу милость и разрешение остаться жить в Италии, — снова поклонился человек стоящий напротив столь влиятельного старика.

— Глупые дикари! — с усмешкой произнес глава рода. — Их родители, которые не знают имен своих прадедов, еще вчера с голыми задами и босыми ногами, вытирая задницы лопухами, бегали в своих ужасных нищих деревнях по улицам, а они, сумев украсть деньги, вдруг решили, что стали равными нам? Нам, которые знают каждого своего предка на протяжении более двух тысяч лет! Нам, которые сумели выжить и стать сильнее за все эти века! Глупцы! Им придется на своей шкуре испытать, что такое наш гнев. Ни один из родственников этой сучки — до третьего колена — не должен остаться в живых: ни по линии отца, ни по линии матери! Но нашим холуям об этом пока не слова, — он зловеще засмеялся, — пусть это будет для них сюрпризом. Если они не знают нашего правила!

— Могу я спросить какого именно, Еxcellence?

— По преданию, когда убийцы Вириата — Авдак, Диталкон и Минур — явились за своей наградой, Сервилий Цепион ответил фразой, которая стала крылатой: Roma traditoribus non premia – «Рим предателям не платит»! — усмехнулся старик. — Вместо меню наших ресторанов, им следовало изучать лучше нашу историю! Я слушаю Ваш план.

— Первое. Мы внедряем нашего агента в семью этой девушки. И второе. С помощью наших людей в России, мы нанимаем ударную группу уголовников. Мы планируем — одновременно — начать штурм дома, где живет эта семья. В это же время, наш человек внутри дома произведет зачистку тех, кого сможет. В первую очередь самой девки.

— Я хочу, чтобы она умерла не сразу, а чувствовала, что она умирает! Как говорил наш император Калигула! — злобно выплевывал каждое слово жаждущий отмщения мерзкий старик.

— Чтобы Вы хотели, Еxcellence? Пулю в живот? Удар ножа в матку? Сжечь ее живьем? — деловито начал перечислять человек напротив.

— Я подумаю над этим! Время еще есть! Лучше всего было бы ее похитить и привезти сюда. Чтобы мой мальчик сам мог сделать с ней все, что захочет! Да! Нужно привезти ее сюда!

— А что делать с остальными членами ее семьи? Включая нашего агента.

— Убить их всех! Как? Пусть решают исполнители! — старик встал со стула, давая понять человеку, что аудиенция завершена.

Из дома вышла мама Анатолия.

— А что тут происходит, Толя? Что это за чемоданы? Здравствуйте, Беатриче! — поздоровалась она, переводя взгляд на девушку стоящую рядом с сыном.

— Здравствуйте, Галина Сергеевна! — поздоровалась красотка в ответ.

— Мама! Дело в том, что… Беатриче негде жить и я пригласил ее пожить у нас. Ты ведь не против? — спросил Анатолий ни сколько не сомневаясь, что мама даст добро.

— Что значит негде жить? — глаза женщины округлились, ведь они с сыном частенько упоминают дочь состоятельного семейства в своих вечерних посиделках на кухне и она прекрасно знает ее семейное положение. — А ее родители знают об этом? Они согласны? Она вообще совершеннолетняя? — встревоженная мама засыпала парочку вопросами не позволяя им ступить хоть на шаг вперед.