— Пытался. Годами. Но диссонанс необратим. Во всяком случае, я не нашёл способа его обратить.

Они поднимались по склону искажённого холма, когда Аид услышал первый голос.

*Зачем ты идёшь к нему?* — прошептал голос в его голове. *Разве ты не видишь, что он прав? Разве коллективное сознание не такая же тюрьма, как та зажигалка, в которой ты провёл века?*

Аид остановился, узнав в голосе отголосок своих собственных мыслей.

— Диссонанс начинает действовать на тебя, — предупредил Расколотый Резонанс. — Он усиливает сомнения, заставляет видеть недостатки в том, что ты защищаешь.

— Но ведь в словах есть доля правды, — сказал Аид. — Коллективное сознание действительно ограничивает индивидуальность.

— Да, — согласился его спутник. — Но полная индивидуальность ведёт к тому, что ты видишь здесь. К изоляции, страданию, неспособности любить или быть любимым.

Аид кивнул, борясь с нарастающими сомнениями. Он создал руну стабильности, пытаясь защитить свой разум от воздействия диссонанса. Символ засветился, но его свет был слабым в этом враждебном месте.

— Недалеко, — сказал Расколотый Резонанс, указывая на вершину следующего холма. — Видишь это сияние? Это крепость Ксандера.

Аид поднял глаза и увидел странную конструкцию на горизонте — башню из искажённых кристаллов, которая излучала не свет, а антисвет, создавая область тьмы в и без того мрачном пейзаже.

— Она выглядит как рана в реальности, — пробормотал он.

— Так и есть, — согласился Расколотый Резонанс. — Ксандер не просто живёт в диссонансе — он стал его воплощением.

Они начали последний подъём к крепости. С каждым шагом воздействие диссонанса усиливалось. Аид чувствовал, как его мысли путаются, как воспоминания перемешиваются с чужими голосами. Связь с зажигалкой стала почти неощутимой.

— Я не могу идти дальше, — остановился Расколотый Резонанс у подножия башни. — Если я приближусь к Ксандеру, диссонанс может окончательно разрушить то, что от меня осталось.

— Понимаю, — кивнул Аид. — Спасибо, что довёл меня сюда.

— Будь осторожен, — предупредил его проводник. — Ксандер больше не тот, кем был. Двести лет одиночества и ненависти изменили его. Он может быть опасен.

Аид кивнул и направился к входу в башню. Каждый шаг давался ему всё труднее — диссонанс воздействовал на самые основы его существа, пытаясь разорвать симбиоз с зажигалкой.

Но он продолжал идти. Впереди его ждала встреча с падшим идеалистом, и Аид ещё не решил, придётся ли ему спасать Ксандера или остановить его силой.

***

Внутри башни царил полумрак, нарушаемый только болезненным мерцанием искажённых кристаллов, встроенных в стены. Аид поднимался по спиральной лестнице, чувствуя, как каждый шаг приближает его к источнику диссонанса. Воздух здесь был настолько насыщен антигармонией, что дыхание становилось затруднённым.

На самом верху башни его ждал Ксандер Отзвук.

Когда-то он был прекрасным кристаллическим существом, сияющим внутренним светом. Теперь от того существа почти ничего не осталось. Тело Ксандера было изуродовано экспериментами с диссонансом — его кристаллическая структура стала асимметричной, покрытой трещинами, через которые сочился тёмный свет. Но хуже всего были его глаза — в них не было ни света, ни тьмы, только пустота абсолютного одиночества.

— Наконец-то, — сказал Ксандер, и его голос звучал как скрежет камня по стеклу. — Ко мне пришёл ещё один "защитник". Что ты хочешь, агент Совета?

— Остановить тебя, — честно ответил Аид. — Ты планируешь разрушить коллективное сознание своего народа во время фестиваля.

Ксандер рассмеялся — звук получился болезненным и пустым.

— Разрушить? Я собираюсь их освободить! Освободить от тирании коллективного разума, от принуждения быть частью толпы!

Он указал на артефакт в центре комнаты — сложную конструкцию из кристаллов и металла, которая пульсировала тёмной энергией.

— Это Усилитель Диссонанса, — объяснил Ксандер с гордостью. — Двести лет работы. Когда мой народ соберётся для фестиваля, когда их голоса сольются в единую песню, я активирую устройство. Один импульс — и каждый из них обретёт индивидуальность.

— И одиночество, — добавил Аид. — И неспособность любить. И изоляцию, которая медленно сводит с ума.

— Цена свободы! — взорвался Ксандер. — Лучше быть свободным и одиноким, чем счастливым рабом!

Аид посмотрел на изуродованное существо перед собой и почувствовал знакомое эхо. Он сам когда-то говорил похожие слова, оправдывая свои разрушения "высшими целями".

— Ты не предлагаешь им выбор, — сказал он спокойно. — Ты принуждаешь их к тому, что считаешь правильным. Как это отличается от того, в чём ты обвиняешь коллективное сознание?

— Потому что я освобождаю их от иллюзий! — крикнул Ксандер. — Коллективное сознание — это ложь, красивая тюрьма, которая не даёт им увидеть истинную реальность!

— А какова истинная реальность? — спросил Аид. — Такая, как твоя? Двести лет одиночества и ненависти?

Ксандер замолчал, его искажённое тело дрожало от эмоций.

— Ты не понимаешь, — прошептал он. — Никто не понимает. Я видел их истинные лица, когда диссонанс разрывал связи между ними. Видел, какими они становятся, когда никто не принуждает их к гармонии. Эгоистичными, жестокими, алчными. Но зато честными!

— И несчастными, — добавил Аид. — Я встретил Расколотого Резонанса внизу. Он рассказал мне о своей жизни. О том, как просыпается каждое утро, пытаясь услышать песню дома, которую больше никогда не услышит.

В глазах Ксандера мелькнуло что-то — боль? Сожаление?

— Резонанс... он ещё жив? — спросил он тише.

— Жив. И страдает. Каждый день. Это цена твоей "свободы".

Ксандер отвернулся, глядя в окно на серый пейзаж Расколотых Земель.

— Возможно, я ошибался в методах, — сказал он наконец. — Но не в целях. Коллективное сознание действительно подавляет индивидуальность. Должен существовать способ сохранить и то, и другое.

Аид почувствовал проблеск надежды. Возможно, переговоры ещё возможны.

— Есть, — сказал он. — Но не через принуждение. Через выбор. Создай место, где желающие могут жить индивидуально, не разрушая коллектив. Пусть каждый сам решает, что ему подходит.

— Компромисс? — Ксандер повернулся к нему, в его голосе звучало недоверие. — Ты предлагаешь компромисс между гармонией и свободой?

— Я предлагаю баланс, — ответил Аид. — Пограничную зону между мирами, где те, кто выбирает индивидуальность, могут жить по своим правилам. А те, кто предпочитает коллективность, остаются в гармонии.