Дождь стучал по крыше. Вентиляторы климатической установки медленно крутились. Диагностический экран мигал красным: «Резерв памяти — 9 %». Я молча смотрел на неё, не веря своим ушам.

— Ты боишься меня? — спросила она, задрожав всем телом.

— Нет. Ты единственная, кто не лжёт.

— Тимур… — вдруг она перешла на шепот: — Моё ядро скоро погибнет. Если не найти замену, то и кристалл перестанет работать.

— Давай переселим кристалл в другое тело?

— Это не поможет… К кристаллу идут дополнительные нервные окончания, и если ты вытащишь его из тела, то кристалл погибнет. По сути мое механическое тело — одноразовая штука.

Она засмеялась, а потом горько заплакала.

Солнце набирало силу. Теплело. Мы смотрели на клювы нефтедобывающих машин и молчали. Я, погрязший во внезапных воспоминаниях, застыл, и, вероятно, выглядел очень жалко.

Лукреция взяла меня за руку. Её пальцы тихо жужжали — дёргался перегруженный моторчик в запястье:

— Я отдам тебе своё сердце. Ты продашь его. Сбежишь из страны.

Я ударил кулаком в стену. Осколки пластика впились в кожу.

— Мы сломаем систему. Перепишем твой код. Удалим следы. Что-нибудь придумаем.

— Нет, — она прижала мою окровавленную ладонь к своей груди. — Я не могу позволить тебе умереть.

— Как и я…

— Ты дрожишь, — её голос звучал как струна, натянутая до предела. Пальцы — холодные, тяжело двигающиеся — сжали мою ладонь. Боль ударила током, но я не отдернул руку.

Люблю.

Я с трудом подавил наворачивающиеся слёзы бессилия и полушепотом проговорил:

— Почему они снова ставят нас перед мнимым выбором между «должен» и «не могу»? Ведь выбора нет. Мы с тобой в ловушке…

Она рассмеялась, но звук резко сорвался, заскакал по частотам и рассыпался в колких синкопах. Её интерфейс звукогенерации дал сбой. В глазах мелькнула красная строка: «Критический уровень. Система охлаждения — 5,2 %»

Когда мы бежали из сектора, я не успел собрать ее корпус… Я с болью взглянул на нее: медные жилы торчали из разорванной кожи и обвивали шею, как змеиный ужимок, в груди зияла колотая рана, обнажающая сотни микросхем, а моя мешковатая одежда сплавилась с её корпусом. Но на лице сияла улыбка. Её. Настоящая.

— Ты все равно улыбаешься, умирая во второй раз, снова и снова теряя всё…

— Говоришь как поэт из подпольного сообщества, — её голос скакал по частотам. Она резко дёрнула за кабель, торчащий из-под ключицы, и звук стал мягче: — Мне нужно новое ядро к завтрашнему рассвету. Или это тело… — она ткнула пальцем в грудь, где под кожей мерцала трещина, — станет моим гробом.

— У меня есть план, — я соврал, целуя её в холодный висок. Там, под искусственной кожей, жужжали остатки наноботов, медленно заделывающие пробоины. Но я смог достать их слишком мало, они плохо справлялись. — Слушай, нам надо…

Но она отстранилась, встав во весь рост. Её тень перечеркнула неоновую вывеску «Рай за 24 часа в кредит!». В глазах вспыхнули жёлтые предупреждения.

— Хватит, Тимур. Они все равно уничтожат меня. Я готова к смерти.

Солнце заливало всё вокруг ярким желтым светом. Ветер трепетал ее короткие светлые волосы, разрисовывая лицо лентами голубых вспышек.

Вдруг мне пришло сообщение.

Эйнар: «Я достал ядро. 5к кредитов. 7 сектор, дом 159.Через час.»

Мое сердце радостно забилось. Мгновение назад я был готов умереть. А теперь всё снова будет хорошо. Мы починим Лукрецию. Эйнар мне поможет. С ним мы точно всё сделаем быстро и качественно. Лукреция будет жить!

— Быстрее в машину. Эйнар достал ядро!

Я светился от счастья, но Лукреция близко подошла ко мне и осторожно спросила, понизив голос:

— Ты же знаешь, что нельзя поставить уже использованное. Он достал новое?

— Наверное! Или перепрошил старое. Или…

— Сколько он просит? — перебила меня она.

— Пять тысяч.

— Нет!

— На кону наши жизни.

Она молча легла на заднее сиденье и накрылась плотным одеялом. Я надел респиратор и затёр грязью номер машины, затем сел за руль и, молясь, погнал на другой конец города, в старый квартал, где еще были дома с подвалами.

За окном мелькали утренние пейзажи огромного мегаполиса: через плотный смог пробивались тусклые солнечные лучи, на улицах копошились разнокастомные люди, машины, роботы, андроиды. Город кипел. Он вообще никогда не успокаивался, никогда не отдыхал.

Я уверенно вел машину по треку, стараясь аккуратно обгонять поток и избегая крупные магистрали. Лукреция неподвижно лежала сзади. Я даже не включал радио.

Машина вгрызлась в узкие улицы седьмого сектора, обходя трещины в асфальте. Лукреция молчала, завернутая в одеяло, но я чувствовал ее взгляд — как лезвие, упертое мне в спину. Она не одобряла это всё, но страх побеждал.

Наконец, я свернул к нужному дому и остановился. На стене алела неоновая надпись: «Рай — это место для каждого. В кредит».

Я заглушил двигатель, и тишину разорвал скрежет ржавых ворот.

— Ты уверен, что тут безопасно? — спросила Лукреция, впервые за дорогу. Ее голос дрожал.

— Нет, — ответил я честно. — Делай всё, что он скажет. Это надежный человек. Он нам поможет.

В дверях показался Эйнар, закутанный в серый плащ. Его лицо скривилось в улыбке.

— Ну что, романтик? Привез кредиты?

— В долг. Умоляю тебя! Я всё отработаю.

— Такое не отработаешь, — бросил Эйнар.

Лукреция начала активно изучать среду, и ее лицо и руки засветились едва различимыми розовато-желтыми огоньками.

Эйнар скинул капюшон и начал ходить вокруг Лукреции, внимательно осматривая её:

— Знаешь, я поизучал записи про твою машину, поднял секретные архивы корпорации, установил владельцев. Такие синтетики делались как подружки: отлично грели постель. И не только, — он лизнул губы, и я понял: он всё знает.

— Ядро, — прошипел я. Лукреция молчала, но её пальцы впились мне в плечо.

— Помни, что ты спасаешь бытовую технику, — Эйнар фыркнул. — Пусть идёт в подвал. Сейчас заменим ядро. Подожди в машине.

— Я не пойду без Тимура, — резко ответила Лукреция и еще крепче сжала руку. Импульс тока, но уже слабого и едва жалящего, уколол меня.

— Какая вредная, — цокнул Эйнар, но тут же добавил: — Ладно, веди её сам.

Я никогда не был в его подвале, поэтому не ожидал, что здесь будет настолько красиво: яркое освещение, стены и пол выложены белыми керамическими плитами, везде шкафы для хранения деталей и несколько металлических столов. Как же чисто!

Лукреция нервничала. Она замерла, увидев операционный стол.

— Тимур, меня переселяли на таком же… — прошептала она мне на ухо.

— Не бойся, я с тобой.

Эйнар улыбнулся и торопливо проговорил:

— Ложись сюда, быстрее.

Когда Лукреция устроилась, он пристегнул ее ремнями и подключил к голове, груди и пальцам рук специальные датчики. На мониторах вывелись данные — вся информация о Лукреции. Эйнар внимательно изучил графики и цифры, и восторженно выпалил:

— Твою мать! Она не синтетик! — Эйнар тыкнул пальцем в голограмму мозга: — Здесь следы нейромиграции. У нее нет сознания в мозге. У нее там просто процессор с полудохлым главным ядром… А где ее сознание?

Я беспокойно посмотрел на Лукрецию. Она лежала и не двигалась. Вдруг Эйнар вскочил со стула и схватился за голову.

— Охереть, так это те синтетики! Экспериментальное переселение сознания! Да, Тим?! Её личность вырвали из трупа и впихнули в нейрокристалл. Но… Почему она была в утильканаве?! За один её кристалл нас всех отправят в утиль!

Я не ответил. Тревога ширилась в груди. Я боялся, что всё пойдет не так…

— Ты знал, да? Ты знал про кристалл и промолчал, сукин ты сын! — рявкнул он. — Это целое состояние!