«Ты пожалеешь…» – эхом раздается в голове.

Знала бы ты, Лера, как мне тяжело все это говорить. Я уже жалею, но все ещё надеюсь. Смотрю в спину удаляющейся жене, а потом перевожу взгляд на замерших сотрудников.

– Расходимся, цирк окончен, – произношу громко.

Сплетни по офису расползутся быстро, в этом я уверен. И сегодня же в таком случае должны и до Баринова дойти.

Поднимаюсь к Марату и устало падаю на диван. Друг молча рассматривает меня, пока наконец не замечает:

– Хреново выглядишь.

– Ага, – соглашаюсь я. – Чувствую себя не лучше.

– Думаешь, она поняла? – Марат меня просто наизнанку выворачивает своими вопросами.

Я, казалось бы, все рассчитал, но кто-то может разыграть и свою карту. Как, например, Оксана со своим приездом. Да, в любом плане есть свои слабые места.

– Марат, – качаю головой, – если я ее потеряю, то все. Мне больше ничего не нужно будет. Но и подвергать ее опасности я не могу. Это я просто не переживу.

– Понимаю, что ты не хотел Леру впутывать во все это… дурно пахнущее, – в свойственной ему манере говорит друг, – но кто-то ее уже впутал. И теперь тебе будет ещё сложнее. Ладно, давай переходить к нашим баранам. Предполагать мы можем разное, но я тебе так скажу, – тон Марата не сулит никаких приятных вердиктов. – Обиженная женщина не будет думать рационально. И то, что я тебе помог в этом спектакле, привез ее в офис, меня самого не очень радует. Но если так надо, то надо.

Домой я приезжаю через пару часов, и все мои надежды рушатся карточным домиком. Аделина сидит на террасе, попивая кофе опять с семилетним. Увидев меня, тетя хватается за сердце и едва не роняет чашку.

– Тимур, черт возьми! – смотрит на меня с осуждением. – И что все это значит?

– Лин, все хорошо. Жив-здоров, – подхожу и целую ее в макушку. – Лера дома?

– Не появлялась, – отвечает Аделина. – Такое впечатление, что я одна ничего не понимаю.

Нет, Лина, не ты одна… Лера меня тоже не поняла. Но я знаю хотя бы, где ее искать. Мне надо ей все объяснить. Надо сказать, что это была постановка для греющих уши. Я бы никогда в жизни не стал устраивать семейные разборки посреди офиса. И Лера об этом должна знать.

– Лин, не налегай на семилетний, – подмигиваю тете, хотя мне самому сейчас никак не до веселья.

– Как тут не наляжешь, – Аделина опять прижимает руку к груди. – Возвращай Леру домой. Тимур, вы же созданы друг для друга. Такие союзы заключаются не в ЗАГСе, не в церкви. Это дано свыше, – показывает пальцем в небо. – Может, высокопарно звучит, но с высоты своих лет я знаю, о чем говорю. И сейчас черт пойми что у вас. Ты уезжаешь, ничего не объяснив, она просто вещи в сумку побросала.

– Лина, верну, – обещаю скорее себе, чем тете. – Ты только не нервничай.

Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться, и первым делом взгляд цепляется за кольцо на тумбочке.

«Великий стратег, черт возьми», – думаю и гипнотизирую украшение, как будто оно сейчас исчезнет. Но, конечно, нет. Беру кольцо в руку, читаю выгравированную надпись, которая сейчас, как яд, проникает в меня, прямо под кожу. Этот золотой ободок на тумбочке – напоминание о том, что я потерял по собственной оплошности.

– Не наделай ничего, – шепчу и, расстегнув цепочку, нанизываю на нее обручальное кольцо Леры.

Оно должно вернуться на ее палец. Она все поймет. Да, я все объясню, а она поймет. Ещё не слишком поздно. Зря я не послушал Марата. Так пытался ее отгородить от всего, что сейчас теряю. Если ещё не потерял.

Из дома выхожу через маленькую калитку. Может, Баринов и не тренирует своих людей в наружном наблюдении, но перестраховка ещё никому не помешала. Километр примерно прохожу пешком, потом вызываю такси и еду к Юле.

Во двор мы въезжаем почти одновременно. Но машина Леры здесь, значит, я не ошибся. Расплатившись с таксистом, жду, пока Юлька припаркуется. Она с непроницаемым лицом подходит ко мне и складывает руки на груди.

– Опустим часть, где ты называешь меня козлом? – усмехаюсь, только ни черта не весело.

– Опустили, – кивает Юля. – Леры здесь нет, – говорит, а я бросаю взгляд в сторону машины жены, что не ускользает от девушки. – Да, точно, – бормочет, снимая рюкзак с плеча, и… протягивает мне ключи. – Ты вроде свою машину раздолбал, вот временная замена. Документы в бардачке.

– Где Лера? – не обращаю даже внимания на последние слова Юли.

– Без понятия, Тимур. Надеюсь, в светлом будущем, – она словно издевается надо мной, хотя у них с Маратом манера общения как у близнецов.

– Юля!

Мой тон впечатления на нее особого не производит. Указательным пальцем она делает движение и вполне спокойно меня просит:

– Ты из образа властного самца выйди, на меня это не подействует. Я не знаю, где Лера, но у меня ее точно нет. Поверь, я в курсе, что происходит у меня в квартире. Ты все сам сделал, Тимур, своими же руками. Ну, или другим местом, – разводит Юля руками. – Не ищи сейчас виноватых.

Я и не ищу. Знаю, что все на мне. И хотел сейчас объяснить, почему все так вышло, но Лера… Да, она понимала, что я стану в первую очередь искать ее у Юли. И если ее здесь нет, то остаётся только один вариант – она у родителей.

– Скажи ей, что нам надо поговорить, – говорю, с каждой секундой все больше убеждаясь, что с разговором я опоздал.

Мое желание уберечь Леру обернулось против меня. Да, со стороны могло бы показаться, что я не оберегал, а отодвигал. Но это же не так! Сейчас поеду в Солнечногорск и все проясню. Уж родители Леры точно должны знать, где она. И Юля словно считывает все мои мысли, как будто они субтитрами транслируются на моём лбу.

– Тимур, не надо. Ее там тоже нет, а родителям лишняя нервотрёпка. Просто живи дальше. Как говорится, вперёд и с песней.

– Ты издеваешься? – не понимаю я. – Просто живи дальше? Вот так без объяснений, без разговоров.

Признаться, я едва держу себя в руках. И только… от собственного бессилия. Все зашло слишком далеко, и я это допустил. Но не может же Лера просто исчезнуть со всех радаров. Значит, я ее найду.

– Тимур, – Юля хлопает меня по плечу, но это скорее не жест поддержки, а будто бы она меня успокаивает, что раздражает ещё больше. – Все объяснения и разговоры… Да зачем это? Зачем мучить друг друга ещё больше?

И звучит это так… Да, я не зря едва ли не грани. Какая-то часть меня осознала все раньше, но я не хотел это принимать. И сейчас Юля явно даёт понять, что никаких разговоров не будет. Это значит, что Лера… Нет, черт возьми! Ну нет!

– Юля, ты не понимаешь… – замолкаю, потому что не ей я должен все это говорить.

– А мне это и не надо, – отвечает она и идёт к подъезду со словами: – На кофе не приглашаю, уж извини.

Какой к черту кофе? Мне жена моя нужна!

– Смотри, мама пришла, – увидев меня, говорит Ирина Михайловна, склонившись над коляской.

Наверное, я ещё не скоро привыкну к этому слову. Мама… Только когда я начала общаться с соседкой, она стала меня так называть, а до этого я сама ни разу. Не было у меня фраз вроде «Мама здесь, мама тебя сейчас покормит».

А вот Ирина Михайловна приучает, и Кристина, конечно, все понимает. Из коляски сразу же доносится радостный взвизг.

Беру дочку на руки и, поцеловав в щёчку, произношу:

– Привет, малышка.

Она мне улыбается. Вот мне бы эту детскую беззаботность. Но когда-то и я такой была, и у меня был сильный тыл – мама и папа. У Кристины я два в одном, но пока, как мне кажется, я справляюсь.

– Лера, домой пора, – напоминает Ирина Михайловна.

– Идёмте, – киваю я, но дочку в коляску не возвращаю.

Так и идём. Я с Кристиной на руках, соседка рядом с коляской. Всё-таки не зря мы с Юлькой остановились когда-то на этом городе. Небольшой, но развитый, уютный. И квартиру я подобрала в неплохом районе. Вроде бы и центр близко, но дом в тихом дворе, больших магистралей не слышно.

Стоим в ожидании зелёного сигнала светофора для пешеходов, я смотрю на проезжающие мимо машины, и вдруг… Нет, не может быть!