Шаг, еще. Сейчас должен запеть пулемет! Инстинктивно сжимаюсь, но он молчит. Патроны кончились? Нет, не то… Обостренным до крайности восприятием я буквально чувствую стиснутые до хруста зубы пулеметчика, ощущаю на себе его пристальный, немигающий взгляд. Он смотрит на меня, не отрываясь, и его пулемет молчит. Почему? Почему он не стреляет?! Шаг, еще. И пулеметчик словно просыпается – пули вспарывают раскаленный воздух. Одна вонзается мне в предплечье, другие впиваются в бок, взламывая ребра, но я уже в лайдере, а его бронированную обшивку пулями не пробить. Запускаю двигатели, слышу вопли ярости и отчаяния со стороны противника и буквально кожей ощущаю ликование своих ребят. Поднимаю «птичку» над руинами и опускаюсь с другой стороны. Не успевают гусеничные шасси коснуться белого песка, как мои парни уже внутри.

– Человек быстрее пуль! Григ быстрее пуль! – орет Рик и счастливо дубасит меня по спине. Я захожусь в мучительном кашле – осколок сломанного ребра протыкает легкое.

– Клешни от него убери, – рычит на Рика Малкольм. – Не видишь, он ранен?

Ребята осторожно вынимают меня из кресла пилота и кладут на пол. Малкольм склоняется надо мной с аптечкой, но я отстраняю его.

– Нет… Я сам… Лучше скажи, кто будет за пилота?

– Я, – откликается Брэд.

– Иди сюда… Слушай координаты…

В часе лета отсюда нас должна ждать гражданская космическая яхта с дипломатическими номерами. Этот путь отхода разработал Стин. Мы должны уйти в небольшое нейтральное государство, куда Стин заблаговременно – под предлогом туристической поездки – вывез семьи моих ребят.

Лайдер выходит на орбиту. Я погружаюсь в медитацию, начиная самолечение, и внутренним взором вижу, как оставшиеся на Фиоре бойцы в ярости бессмысленно расстреливают последние патроны, посылая проклятия нам и восходящему солнцу. А пулеметчик поднимает голову и смотрит вверх – мне вдруг кажется, что прямо на меня, глаза в глаза, и я шепчу: «Держитесь, парни. В руинах есть подземелье. Час-другой вы сможете отсидеться там, а потом…»

«…Я вернусь за вами… Вернусь…»

Пулеметчик помотал головой, прогоняя наваждение.

– Почудилось, что ли? – пробормотал он и посмотрел в сторону руин. Подземелье. А вдруг и впрямь… Он встряхнул головой, смахивая стекающий на глаза пот, и побрел в сторону руин, утопая по щиколотку в раскаленном белом песке…

Следующий час я со стороны напоминал камень. Или скорее могильную плиту. Короче, что-то неодушевленное, замершее в абсолютном спокойствии. Но на самом деле во мне бурлила жизнь – усилием воли ускоренный в десятки раз метаболизм помогал восстанавливать повреждения и исцелять раны. Мои внутренние биологические часы отматывали сутки за минуту, и к тому моменту, когда лайдер прибыл в назначенное место, я постарел ровно на шестьдесят дней. Зато и от ранений остались лишь белесые жгуты шрамов. Правда, такая напряженная работа не прошла для организма бесследно – истощение буквально валило меня с ног, но это дело поправимо.

– Мужики, у кого чего пожрать есть? – прошу.

Мне протягивают несколько плиток шоколада и банки с саморазогревающимся супом. Жадно съедаю все и запиваю парой фляжек энергетического тоника. Сразу становится легче, хотя голод не утихает.

Брэд начинает стыковку с яхтой, а Малкольм заботливо спрашивает меня:

– Мало? Ладно, Григ, на яхте поешь. Надеюсь, холодильник там забит до отказа.

Наверняка. Вот только я на яхту с ними не пойду. Я должен вернуться на Фиору. Нет, я не спятил. Я в своем уме. Но я не могу оставить тех ребят умирать. Ведь они не враги. Они просто выполняли приказ.

Стыковка заканчивается. Мои парни направляются к стыковочному люку. Все, кроме Малкольма. Он смотрит на меня и внезапно хмурится. Догадался? Точно. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я опережаю его:

– Капитан-лейтенант Малкольм Шартер, примете командование на себя. Дальнейшие инструкции в компьютере яхты. Пароль – день рождения младшей дочки Тимми.

Малкольм машинально смотрит на Тимми, потом на меня:

– Григ…

– Не Григ, а капитан второго ранга Винкс, – отчеканиваю. – Извольте обращаться к старшему по званию, как положено!

– Да пошел ты! – зло прищуривается он. – Я не знаю, что ты затеял, но мы не отпустим тебя одного!

Остальные парни обступают нас, не понимая еще, что происходит. Чувствую, как к горлу подступает тугой комок. Простите, друзья, но мне сейчас придется вас обмануть!

– Операция еще не закончена, – говорю. – То, что мы взяли в бункере, у меня.

– Как? А разве «мистер Смит» не забрал накопитель с собой? – недоверчиво спрашивает Малкольм.

– Нет. Он только сделал вид. На самом деле накопитель остался у меня, и теперь я должен спрятать его. Один. Без вас.

Парни, насупившись, смотрят на меня. Во взглядах некоторых обида: дескать, да мы за тебя на смерть пошли, а ты нам не доверяешь, гад! Но лучше пусть думают так, чем помешают мне вернуться на Фиору.

– Малкольм, ты за старшего, – повторяю. – И давайте, уходите скорее, времени нет.

Теперь они смотрят на Малкольма, а он несколько мгновений внимательно изучает мое лицо и отворачивается.

– Уходим.

– До встречи, Григ, – искренне говорит Тимми, а Малкольм мрачнеет и первым исчезает в стыковочном люке…

…Кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза. Мартин. Его лицо встревожено, и это еще мягко сказано.

– Ты чего так сидишь? – спрашивает он. – Тебе плохо? Может, отвезти тебя в клинику? Или вызвать Рабиша сюда?

– Не надо. – Я встаю. – Мартин, со мной все в порядке, честно. Ты бы ехал домой. Поздно уже… в смысле рано. Ты, небось, устал, как черт.

– Я бы предпочел остаться у тебя, – возражает Мартин. – Присмотрю за Ирэн, да и за тобой заодно. А то видок у тебя… Ну, просто «Чужие возвращаются-10»!

– Тебе надо меньше смотреть по визору всякую муру, – огрызаюсь я, но иду вместе с ним в квартиру.

Ирэн уже проснулась после сеанса и сидит в гостиной на диване, смотрит визор. Когда мы входим, она поворачивает голову.

– Привет, – машинально говорю я.

Мне под ее взглядом неуютно и хочется побыстрее прошмыгнуть в кабинет или в спальню, в общем, куда подальше, но она вдруг делает движение ко мне и спрашивает:

– Я могу поговорить с тобой? Наедине.

Мартин ободряюще хлопает меня по плечу и идет в прихожую со словами:

– Пойду, прогуляюсь.

Мы с Ирэн остаемся вдвоем. Мне почему-то крайне неловко сейчас. Я не знаю, куда девать руки, боюсь встретиться с Ирэн взглядом. Я торчу столбом посреди гостиной, не решаясь ни сесть, ни даже просто подойти поближе. Она подходит ко мне сама и берет за руку. Ладонь Ирэн оказывается мягкой и теплой, и мне внезапно хочется поднести ее к губам и поцеловать – каждую ямочку, каждый пальчик. Во мне нарастает желание – ненужное сейчас и неуместное, и я поспешно отдергиваю свою руку и отступаю на шаг. Жест получается излишне грубым. Я вижу, как меняется лицо Ирэн – делается холодным и отчужденным. Она отходит от меня, садится на диван, обхватывает себя руками за плечи, словно ей вдруг становится зябко, и спрашивает:

– Сколько сеансов еще осталось?

– Один. Последний, – отвечаю и сам не узнаю свой голос.

– А что потом?

– Потом тебя обследует профессор Рабиш, и если он скажет, что… в общем, ты здорова, я отпущу тебя.

«И ты уйдешь, а я потеряю тебя навсегда», – этих слов я, разумеется, вслух не произношу.

В заложенных Рабишем в гипноизлучатель текстах Ирэн рассказывается правда – то, что было между нами на самом деле. Она теперь знает, что ей приказали соблазнить меня и что мы действительно занимались сексом в больничной палате. Знает, что я потом не смеялся над ней и не рассказывал о ней гадости своим друзьям. И вообще мои друзья не могли насмехаться над нею, потому что она с ними толком и не знакома. Вернее, теперь знакома с одним – с Мартином, но он уж точно не стал бы оскорблять ее. А еще она знает, что не любит меня. Я для нее никто. Просто случайный партнер на одну ночь. И возможно, я совсем не в ее вкусе. Очень может быть, что после всей этой истории она не захочет меня даже видеть. Да, это вполне возможно…