– Нет, погодите, – спохватываюсь. – А как же Ирэн? Если мы все соберемся на полигоне, то кто останется с ней?
– Ситуация… – хмурится Билл. – А нельзя ее на денек сдать под присмотр Рабиша? Или Тома?
Я мнусь. Во-первых, я пообещал доку, что для него история с гипноизлучателем уже закончилась, а во-вторых… мне очень не хочется, чтобы Ирэн уходила из моей квартиры. Пусть побудет у меня хотя бы еще один денек!
– Ладно, – будто читает мои мысли Билл. – Ты можешь сегодня не приходить на полигон. Пусть Лонг пока погоняет в одиночку. Освоится в лайдере, вспомнит навыки. Трассу изучит. А ты, Мартин…
– А можно я сегодня тоже не приду? – торопливо перебивает он. – Я бы помог Брайану присматривать за Ирэн. Ведь он на ногах уже третьи сутки, ему бы поспать.
– Черт с вами, – разрешает Билл. – Мартин прав: тебя, Брайан, уже шатает от усталости. Кстати, ты, Мартин, выглядишь немногим лучше. Сделаем так. Брайан, ты сейчас же отправляйся спать, Мартин пусть едет домой, с девушкой посижу я… ну скажем, до десяти утра, а в десять вы смените меня.
Мы с Мартином переглядываемся. Предложение чертовски заманчивое, но как-то неудобно грузить Билла, ведь ему уже сегодня проводить очень нелегкую тренировку, и это после бессонной ночи. Нет, ему просто необходимо поспать хотя бы несколько часов.
– Так, – сурово морщит брови Билл, – я кому сказал спать, сопляки! Давненько я вам фитилей не вставлял? Совсем от рук отбились, охламоны!
– Нет, Билл, – возражаю я. – На меня еще действуют стимуляторы, так что я все равно не усну. Лучше это вы поезжайте домой и поспите хотя бы чуть-чуть.
Мы начинаем препираться, но, в конце концов, Билл уступает. Провожаю его до лифта. Он уже входит в кабину, когда я вспоминаю кое о чем и спрашиваю:
– Билл, а откуда у вас запись Ночной гонки, если не секрет?
– Да, в общем-то, случайно. Есть у меня приятель… Я, кстати, тебе говорил о нем…
– Это тот, который рассказал вам об… э… вашей игре?
– Ну да. Так вот. Он вчера прислал мне эту запись, дескать, глянь, какой у меня гонщик новый объявился. Мол, чудо, а не гонщик. Кадры, как он на охваченной огнем машине к финишу рванул, на повторе несколько раз прокручивали. Публика просто визжала от восторга. Рейтинг гонки сразу так вырос, что на следующий заезд билеты расхватали в момент, пришлось даже цену поднимать.
– Погодите, Билл. Я не понимаю. Он сказал: «У МЕНЯ новый гонщик объявился»?!
– Да. Он один из устроителей Ночной гонки.
– А его зовут случайно не Ирвин?
– Ирвин. Ты его знаешь?
– Видел мельком. – Я задумываюсь. Дело становится все интереснее и интереснее. – Билл, а вы давно с ним знакомы?
– Где-то с полгода. Может, чуть поменьше.
– И именно он предложил вам ту игру на выживание, – вслух размышляю я. – А он сам в ней участвует?
– Нет, – отвечает Билл. – Он устроитель. И, по-моему, главный букмекер. А к чему эти вопросы? Ты думаешь, он замешан в твоем деле?
– Пока не знаю, но уж больно все совпало. Судите сами. Ирвин втягивает вас в игру на выживание, потом некто шантажирует вас этой самой игрой, причем от моего имени, а когда вы приходите в ярость, Ирвин присылает вам компромат на меня, отлично зная, что вы тут же предложите мне обмен. Причем происходит это все именно в тот день, когда мне «должны сделать предложение». Не слишком ли много совпадений, а?
– Пожалуй, – соглашается Билл.
– И еще одно, – говорю я. – От Тома потребовали, чтобы он обеспечил победу «Бешеным Псам». Мне вначале показалось это требование нелепым, но если подумать… Ирвин – букмекер. Вполне возможно, он принимает ставки и на «Огненную Серию». Тогда ему выгодно, чтобы заведомый аутсайдер пришел к финишу первым.
– Нет, Брайан, – возражает Билл. – В этом вопросе я согласен с Виктором Тойером. Затеянная против тебя афера слишком сложна, чтобы ее главной целью была просто «Огненная Серия».
– А «Огненная Серия» и не главная цель. Главная цель – это превратить мою жизнь в ад. Сломать меня, вымотать до предела, заставить безропотно выполнять все прихоти и отвечать «да» на любой их каприз. И вот когда я окончательно смирюсь и буду готов на все, лишь бы прекратить эту «игру», вот тогда, и ни минутой раньше, и прозвучит оно – то самое, настоящее предложение… А что касается «Бешеных Псов» и Ирвина… Я думаю, здесь произошло совмещение приятного с полезным. Они ставят передо мной практически невыполнимую задачу – обеспечить победу аутсайдера, а если я выполню ее, то они к тому же смогут и неплохо подзаработать. Так сказать, компенсировать часть затрат.
– Но ведь обеспечить победу «Бешеным Псам» потребовали не с тебя, а с Тома, – напоминает Билл. – Откуда они знают, что ты захочешь в это вмешаться? Откуда знают, что ты просто не возьмешь предложенные Томом деньги и не свалишь в сторону?
– Они знают, – уверенно отвечаю я. Их психологи и впрямь не зря едят свой хлеб. Они очень точно просчитали, что я не брошу Тома в такой ситуации и буду с ним до конца. Помогу ему, даже рискуя навредить своей карьере, с риском потерять контракт с «Отвязными Стрельцами», и меня не остановит даже весьма реальная опасность угодить за решетку.
– Значит, Ирвин один из Игроков, – задумчиво тянет Билл.
– Почти уверен в этом. Хотя, возможно, он марионетка, как и Виктор. И вообще, в этой Игре очень много марионеток, а вот главный Игрок, словно паук, сидит в засаде и дергает за ниточки… – Я внезапно осекаюсь. Паук…
Передо мной мелькают обрывки воспоминаний. Овальный зал для секретных совещаний… Жесткие, но удобные кресла… Сидящий напротив с хитрой улыбочкой Паук… У него тогда были короткие рыжие волосы и нос в веснушках. Но это только маска, которую он меняет почти для каждой операции – есть у нас (у кого это «у нас»?!) такие секретные разработки, позволяющие без хирургического вмешательства изменять внешность в течение нескольких часов путем специальных инъекций. В отличие от Паука я (кто этот «я»?! Стин? Григ? Брайан?) избегаю пользоваться подобным – во-первых, не терплю химии, а во-вторых, считаю, что искусственно менять свою внешность значит идти против Природы. Но Паук думает иначе. Он обожает быть в самой гуще событий, занимая место кого-то из реально существующих людей, максимально приближенных к объекту разработки. Разумеется, прежде чем занять чужое место, Паук ликвидирует этого человека, который в терминологии самого Паука цинично значится всего лишь как «расходный материал».
Едрит твою налево! А ведь я просто уверен, что главный Игрок – Паук! Я узнаю его почерк. Вернее, не я узнаю, а Стин… тьфу, совсем запутался… Но я убежден – и готов съесть кусок обшивки лайдера, если это не так, – что Паук играет со мной. Больше того, ничуть не сомневаюсь, что он где-то рядом. Наверняка я, в смысле Брайан, отлично знаком с ним, вернее, не с ним, а с тем, под чьей личиной он сейчас прячется. Вот только как же заставить его раскрыться? Как понять, кто из окружающих меня людей – это ОН?!
– Брайан, ты чего молчишь? – врывается в мои смутные мысли голос Билла.
– А? Извините, задумался. Что вы сказали?
– Что не стоит пороть горячку. И вообще, утро вечера мудренее. Нужно хорошенько выспаться, а потом все проанализировать еще раз.
– Да, конечно, Билл. До завтра.
Двери лифта закрываются, Билл уезжает вниз, а я сажусь прямо на пол возле стены, закрываю глаза и продолжаю размышлять.
Итак, сведем все мои галлюцинации воедино. В них я был не только Стином и Григом, но и маленькой девочкой Агишей. Потом эта девочка выросла, встретилась с Григом на празднике Растущей Луны, стала его женой, а затем погибла. Исток связал Грига и Агишу, «дал им общую душу», и ее воспоминание могло достаться мне опосредованно – через память Грига.
Дальше – Стин. После школы он вступил во Внешний Патруль, а Григ стал учиться в Горной Академии, но потом Григ перешел работать в некий Центр и повстречался там со Стином. Затем Григ получил известие о смерти Агиши и что-то случилось с планетой маоли. Кстати, интересно, Агиша погибла вместе с другими жителями во время катастрофы или как-то иначе?
