Изможденная рыжеволосая женщина прорвалась сквозь кольцо грозных воинов, обвила руками шею Джона и с жаром обняла его. Очевидно, это была его жена! Он бросил ей несколько коротких слов, но их было достаточно. Она убедила всех остальных!
Очень скоро длинные клинки были вложены в ножны, и мы с аппетитом поели из наших собственных запасов. Затем мы, семеро венхесианцев, и езмлянин Джон, провели краткий совет в окружении любопытствующей толпы его народа. Стратегии эти езмляне не знали вовсе. Прямая атака лучше всего подходила для их примитивных, варварских умов. Но, как тут же объяснил Джону Хул Джок, это было всего лишь манией самоубийства. Джон оказался способным учеником и легко схватывал наши идеи. Очевидно, путешествия расширили его кругозор.
– Что сначала? – спросил он.
– Подробно объясни своим людям, какими замечательными ты нас считаешь, – приказал Хул Джок, невзирая на все проявления скромности или ее отсутствие, поскольку было необходимо произвести на них полное впечатление нашей значимостью, если мы собирались использовать их в качестве союзников. – Затем, когда они захотят следовать за нами и повиноваться нам, пошли вооруженные отряды, чтобы захватить – а не убить – некоторое количество ваших врагов и доставить их к нам, чтобы мы могли допросить их.
Джон тут же уловил эту идею.
– И что потом?
– Мы сами не знаем, пока это не произойдет, – откровенно признался Хул Джок. – Сейчас мы хотели бы поспать. Найди нам тихое место, если таковое имеется. Затем иди к своему народу и делай то, что было велено. Когда у вас будет несколько пленников, разбуди нас, чтобы мы могли их допросить. На данный момент этого достаточно.
Ох, это Рон Ти!
Позже я узнал, что он проспал всего час; затем, поскольку он мог свободно общаться с езмлянами, он отправился к ним и завел среди них друзей. Прежде всего, он разыскал их мастеров по металлу, от которых узнал, где находятся их мастерские, и был безмерно рад, когда ему сказали, что никто из представителей доминирующей расы никогда не занимался настоящей работой. Эту роль они всегда отводили рабам-езмлянам.
Узнав также, что с тех пор, как началось восстание, ни в одной из мастерских никого не было, Рон Ти собрал вооруженный отряд езмлян и отправился на разведку. Как он сказал нам, когда вернулся:
– У меня мало времени для экспериментов, но если все пойдет хорошо, я уверен, что очень скоро у наших езмлянских союзников будет оружие более мощное, чем их острые мечи. Я не могу изготовить ни бластер, ни АК-бластер, потому что у меня нет необходимых материалов, и я не знаю, где найти нужные минералы. Но, – и в его глазах блеснула уверенность, – я нашел несколько проекторов, нуждающихся в починке, лучи которых будут дробить камень, землю и металл в пыль на несколько тысяч футов вперед. Очевидно, именно с их помощью были выдолблены эти огромные пещеры.
– Если наши враги попытаются использовать свои излучатели смертельных лучей против наших союзников-езмлян, когда мы нападём, эти инструменты, сделанные в основном из металла, будут быстро приведены в негодность нашими распыляющими лучами. И, если они попытаются забаррикадироваться, спасаясь от нападения, мы сможем разрушить их оборону быстрее, чем они успеют ее создать. А в ближнем бою езмляне с их острыми мечами, имея численное превосходство…
– Значит, это абсолютное истребление? – Лан Апо пришел в ужас, потому что уловил мысли Хула Джока и Рона Ти. – Когда вся их внешняя защита будет уничтожена, а их световые разрушающие лучи станут бессильны, эти отродья Лунариона, какими бы плохими они ни были, окажутся полностью отданы на милость своих рабов-езмлян, и чем обернется для них эта милость…
– Успокойся, малышка, – поддразнил его Хул Джок. – Помни, что это исчадия ада, на которые ты растрачиваешь свою жалость, всего лишь разумные животные – или, скорее, рептилии – они неестественны, порочны, склонны к отвратительному разврату, непригодны для выживания, для них нет места в приличной Вселенной! Однажды мы позволили выжить одному Лунариону. Ты, так же как и мы, теперь пожинаешь плоды этой колоссальной глупости. Ты, Лан Апо, хочешь, чтобы мы повторили нашу прошлую ошибку?
Юноша покраснел.
– Ты прав, – признал он. – Пусть будет так.
Конечно, это была война, безжалостная, даже свирепая, и мы знали, что не сможем допустить и мысли о пощаде. И все же, когда езмляне привели дюжину или больше пленников, как это случилось вскоре, мы не могли не испугаться того, что, как мы знали, неизбежно должно было последовать.
Эти пленники были удивительно странными на вид. Один из них был очень похож на принцессу Идарбал, только выше пояса был более массивным и явно мужеподобным. Двое из них ходили прямо, у них были большие роговые чешуйки по всему телу, удлиненные головы, чем-то напоминающие головы ящериц, за исключением того, что верхние челюсти поднимались, а нижние опускались, когда они открывали рот. И обе пары челюстей были снабжены длинными, белыми, похожими на шипы зубами. У того, кто стоял прямо, была голова птицы, клюв и все остальное, он был покрыт толстой кожей, на концах рук и ног у него были длинные, страшные когти – тьфу! Чудовища, все до единого; и все же, за исключением деталей, это были прекрасные примеры адского отродья, порожденного их лунарионскими предками. Для тех, кто желает больше узнать об этой ныне истребляемой расе якшасинов, есть труды, совсем недавно завершённые Виром Даксом, в которых он зашел дальше, чем это возможно в кратком повествовании такого рода.
– Я знаю, это звучит бессердечно, – мрачно сказал Хул Джок Вир Даксу. – Но ты знаешь тела, мозг, нервы, ткани, кости, мышцы и кровь так, как никто другой не может их знать. Итак! Я приказываю тебе тем Петлекрестом, которому мы все служим, что, если потребуется пытка, чтобы заставить их говорить…
Вир Дакс мстительно улыбнулся.
– Не извиняйся и не приказывай, – тихо сказал он. – Это доставит мне удовольствие, и я вовсе не брезглив. Я надеюсь, – добавил он решительно, – что они окажутся упрямыми! Позволь, Хул Джок, сначала допросить вот этого.
И он указал на одного невероятно огромного парня, большего, чем даже сам принц войны.
У выбранного пленника лицо было вовсе не звериное, но его выражение, хотя и свидетельствовало о высоком уровне интеллекта, также указывало на ужасающе жестокий нрав.
Хул Джок задавал пленнику вопрос за вопросом, а Мор Аг и Рон Ти переводили. Но все, что он мог сообщить, это то, что он был одним из Мудрецов, очевидно, воином-жрецом, и что он считал себя слишком мудрым, чтобы что-то нам рассказывать.
Вир Дакс голосом, буквально мурлыкавшим от радостного предвкушения, приказал всех их, крепко связанных, положить на пол пещеры. Хладнокровно, обдуманно, отломив короткий кусок от острого конца езмлянского меча, он проверил каждого на чувствительность к боли. Один из крокодилоголовых якшей оказался наименее чувствительным, и я увидел, как холодные глаза Вир Дакса многозначительно блеснули.
О том, что последовало за этим, никто из нас, венхесианцев, за исключением Вира Дакса, не любит вспоминать. И все же, прежде чем этот кошмар с головой крокодила умер, другие, наблюдавшие за его постепенно усиливающимися мучениями, прониклись самым жутким страхом перед этим тихим, холодноглазым, мягко улыбающимся, плавно двигающимся венхесианцем Виром Даксом – настолько сильным, что всякий раз, когда его взгляд устремлялся в сторону любого из них, пленник вздрагивал!
Очень обдуманно, как человек, стремящийся продлить удовольствие, Вир Дакс выбрал в качестве объекта номер два кожистое птицеподобное чудовище.
Его испуганные страдальческие вопли ничуть не помогли ему. Вир Дакс продолжал так, словно привык каждый день разделять на части все еще живых существ. Когда он закончил со вторым экземпляром и поднялся на ноги, даже езмляне, наблюдавшие за ним, попятились, избегая встречаться с ним взглядом, а мы, венхесианцы, содрогнулись от ужаса, не исключая Хула Джока.
