Гуситские войны 1419-1434 годов разрушили в Чехии основания, на которых держались прежние государственные отношения, призванные насилием германских феодалов создавать этнические народности во всей Священной Римской империи. Выход из состояния гибельного безвластия, в конце концов, стал возможен только через чешскую Народную революцию, которая дала надежду коллективного спасения чешской народности в христианской идее народа, в идеалистическом народе. Начинались гуситские войны, как направленные против католической церкви, их вдохновляли требования пересмотра католического мировоззрения для отражения в нём традиций чешской родоплеменной общественной власти, какой она стала не только в деревне, но и в городе. Лишь после пересмотра католического мировоззрения и замены инородных руководителей церкви на чешских руководителей, церковное священство смогло подняться до значения первого общественного сословия и повернуть гуситские войны в русло Народной революции. Пересмотренное чешскими священниками католическое мировоззрение стало духовой основой чешского народа, сохранив его в католическом пространстве. Его влияние на воззрения и быт чехов существенно усилилось и укоренилось, что определило дальнейшее развитие Чехии. Вытеснив пережитки языческого христианства из народного умозрения в эпоху народной Реформации, эпоху становления чешской народной культуры, католическое мировоззрение превратило эту культуру в народно-феодальную культуру, отчуждённую от интересов городского производства и городских производственных отношений. Именно данное обстоятельство стало причиной последующего отставания чешского хозяйственно-экономического развития от протестантских государств Европы. Но влияние папства на народное общественное и культурное развитие Чехии оказалось ограниченным, папство не смогло вернуть утраченные земли и восстановить монастыри, его доходы в стране значительно сократились.

Одновременно с чешской Народной революцией во Франции происходила французская Народная революция. В отличие от Чехии Франция была самостоятельным государством. И предпосылкой для французской Народной революции стала Столетняя война между Францией и Англией, в течение которой французская королевская власть надорвалась, потеряла способность своим государственным насилием создавать французскую народность. ( Через полтора столетия из-за десятилетий тяжелейших войн, который вёл Иван Грозный, и завоевания Ермаком Сибири точно так же царская власть Московской Руси потеряла способность государственным насилием создавать великорусскую народность, и страну захлестнула Великая Смута.) По всей Франции местные традиции родоплеменных отношений вырвались наружу, чтобы породить Великую Смуту и крестьянские войны. Великая Смута во Франции сделала возможным почти полное завоевание страны англичанами. Как позднее в великорусской Великой Смуте при польско-шведской интервенции символом поворота к Народной революции и народной борьбе с захватчиками стали Минин и Пожарский, которые при упадке царской власти возглавили возбуждённый традициями родоплеменных общественных отношений, гибнущий русский этнос, вдохновили его на борьбу за коллективное спасение в идее великорусского православного народа. Так и во французской Великой Смуте, когда казалось, что Франция погибла, символом поворота к Народной революции и борьбе с англичанами стала представительница низов, рождённая в крестьянской семье Жанна д`Арк. Ею двигало отчаявшееся, предчувствующее гибель родоплеменное архетипическое бессознательное умозрение французского этноса. Именно земледельческая община стала во Франции той средой, в которой пробудилась родоплеменная общественная власть, породившая героиню, только и способную вдохновить французскую народность на коллективное спасение в Народной революции в духе христианского мировоззрения. Поэтому женское начало и католическое мировоззрение определили духовный стержень французского народа, превратив Францию в образцовый пример католического народного феодализма.

В Германии Великая Смута, обусловленная восстанием родоплеменных общественных отношений против переживающей кризис феодальной государственной власти Священной Римской империи, началась в 1517 году с реформаторских выступлений Мартина Лютера против папства и католической церкви.

Германия так и не преодолела феодальную раздробленность. Этому препятствовала борьба Римского папского престола и императора Священной Римской империи за светскую власть в самой империи. В католическом мире сложилось такое положение дел, когда два находящихся в разных странах центра власти претендовали на главенство в восстановлении имперского пространства античной Западной Римской империи. С одной стороны выступало римское папство, которое стремилось не только сохранить, но и расширить своё имперское церковно-теократическое господство. С другой стороны были германские императоры Священной Римской империи, столетия пытающиеся подчинить церковную власть пап своей светской власти. Уже в 11 веке папство нашло действенное средство ставить на колени германских императоров. Папа Григорий VII отлучил строптивого Генриха IV от церкви и освободил подданных от присяги на верность своему императору. Крупные германские феодалы, опираясь на языческие традиции местной родоплеменной общественной власти, сразу же подняли мятеж против императора. Чтобы спасти трон, Генрих IV три дня приходил в одежде кающегося грешника к замку Каносса в Северной Италии, где тогда находился папа, пока не вымолил у него прощение. С того времени поддержание в Священной Римской империи самостоятельной власти местных феодалов было одной из главных задач папского престола. Крупные феодалы получали благословение папы на такую власть, которая делала их почти независимыми от императора, по существу полновластными князьями в своих землях. Каждый князь империи устремлялся создавать собственную государственную власть, которая объединяла местные племена в местную германскую народность. А поскольку католическая церковь имела в Германии огромные земельные владения, а папский престол своим примером поощрял к совмещению духовной и светской феодальной власти, постольку германские архиепископы сами становились князьями в этих земельных владениях, как самостоятельные правители участвовали в избрании императора, проводя в Священной Римской империи политику Римского папства.

В каждом из множества германских княжеств была своя хозяйственная жизнь. На юге она определялась земледелием, которое оставалось удельно-крепостническим, подчинённым феодальным интересам папского престола и церкви. На севере, где приходилось осваивать земли в существенно более сложных природно-климатических условиях, основой освоения земель под земледелие было непрерывное развитие ремесленной деятельности, которое зависело от рыночного спроса и во многом определялось морской и речной торговлей. Морская и речная торговля осуществлялась, главным образом, Ганзой, союзом купцов независимых немецких приморских городов. Ганза отстаивала свои интересы всеми средствами, в том числе военными, стремясь, где подкупом, займами, а где силой оружия, навязывать их феодальным правителям и королям. Такое могущество купеческого союза показывало, что средневековая феодальная власть не имела на севере того влияния, какое у неё было на юге Европы, расшатывалась торговыми интересами независимых городов, и местные феодальные правители не могли с этим ничего поделать. Большинство из них не видело в папстве силу, способную оказать им действенную помощь в борьбе с Ганзой и независимыми городами.

В 14-15 веках в ремесленных городах средней полосы и северной полосы католической Европы происходил переход городского хозяйства к интенсивному производству на основе технических изобретений, научных знаний и новых производственных отношений. Производство расширялось, усложнялось. Наконец, появились мануфактуры в оружейном деле, в кораблестроении, в изготовлении тканей, а после изобретения Гутенбергом книгопечатания, и в книгопечатании. В мануфактурах впервые в мировой истории складывалось коллективное разделение городского труда с особыми требованиями к социальной этике взаимоотношения участников производства. Это коренным образом изменяло городские производственные отношения в направлении существенного усложнения по сравнению с теми, которые были в ремесленном производстве, – чего не знала история прежних цивилизаций! Такое усложнение было возможным единственно на основаниях архетипического бессознательного взаимодействия, которое свойственно этническим общинам и родоплеменным традициям общественных отношений, то есть после перенесения традиций общинного производственного взаимодействия в городское хозяйствование.